Фильм с намеренно никаким названием, образцом газетных клише, как ни странно, полон невидимого огня, что вырывается из сжатых в нитку губ, опаляет непроницаемый кремень лиц, из бесстрастных общих планов.
Кинг стремится сохранить строгость и критический настрой и потому старается воздерживаться от сентиментальности. Но и здесь, увы, картина останавливается на полпути.
Впрочем, любуясь этой очаровательной теогонией, не стоит упускать из виду главную травести-подмену фильма: «Гнев человеческий» — комедия в красивой одежке триллера.
Сериал Крейга Мейзина и Йохана Ренка, кажется, полюбили все, поэтому фильм Козловского обречен на скепсис. Но любой, кто без особого предубеждения придет в кинотеатр, сможет убедиться — между ними мало что общего.
«Ночь в раю» лишена романтизации канпхэ, даже «благородных»: человек и пистолет здесь разделены как личный опыт и химера «профессионализма».
Красивее финала и не придумаешь: под щебет кассового аппарата встречаются два влюбленных взгляда. Если это квир-социализм, то он наступит скоро — надо только подождать.
«Минари» — это очень личная история режиссера, но она не только про сложности корейской семьи, иммигрировавшей в США.
В этом онтологическом пессимизме, рождающемся от просмотра ленты Жербази, есть что-то от кинематографа Белы Тарра: как ни старайся, так и будешь ходить по кругу и сидеть в клетке своего тела.
Собственно, сюжет «Маши» и выстроен как постепенное движение главной героини к пониманию сути событий. Честно говоря, этот процесс кажется довольно затянутым.
Эротизм в картине подменяет эротику, его напряжение нагнетается посредством полунамеков и визуальных проговорок. Легкое касание рук — вместо постельных игр, элегантность — вместо полной обнаженки.
Как бы Жуде ни подмигивал и хихикал, как бы ни пытался рассмотреть за масками людей, а не напуганные предубеждения, итог — практически — один.
Короткий и тем более гениальный фильм Альмодовара предлагает ни больше ни меньше расстаться с этим мультизначным собой, с имплантами шлака в жизненно важных и недоказуемых органах, отправиться в неизвестное еще на этом свете. Чуть свет, с собакою вдвоем.
Лян охотно заимствует структуру фильмов военного времени: от вводного агитационного мультфильма, поясняющего, что гремлин — это чья-то безалаберность, до документальной сводки об отважных летчицах Второй мировой на титрах.
И все-таки слышащиеся в последних кадрах голоса Томми и Билли — манифестация живительной силы воображения, а значит, и кинематографа (телевидения в том числе), иногда способных творить чудеса и утешать безутешных.
В мире, где универсальный язык умер, соединить разобщенных героев могут лишь советская поэзия и крестьянский труд на чужой, но уже ставшей своей, земле. Поэтому лента Каримова интонационно, а не только цитатами, напоминает фильмы Рязанова.
Хлоя Чжао как раз и стремилась успеть запечатлеть ускользающую реальную жизнь реальных людей именно как она есть, а не в приглаженной чистоплюйством редакторов версии.
В кульминационной сцене все смотрят проекцию в кинозале, и в этот момент изображение, как и в начале фильма, становится пленочным, после чего вытекающую за 150-минутный хронометраж магию кино плененным зрителям предлагается довоображать уже дома.
Бесстрашие оказывается вещью в себе, внутренним стержнем, который помогает лишь отчасти, но уж точно не ведет к победе. Два самых пугающих, почти безысходных эпизода картины показывают бесстрашных людей, вдруг оказывающихся бессильными.
Кёртис неподражаемо рассказывает с остроумием и эрудицией, чередуя исторические примеры из разных стран и эпох.
Перед нами не столько история о колдунье или деревенской сумасшедшей, сколько картина зыбкой реальности, достоверность которой каждый может определить для себя самостоятельно.
Что это было? Роман в стихах? Или приговор в прозе? Или лучший отечественный сериал? Россия, ты одурела? Или утонула? Да, да и да.
«День курка» выглядит приветом из прошлого: недалёкого, незатейливого прошлого, когда ещё можно было кого-то удивить edgy-диалогами, а хороший CGI оставался уделом исключительно блокбастеров (плохая графика у Карнахана — явно не часть художественного решения). Нет, фильм Карнахана ближе не к старым VHS-боевикам, а к условному «Проекту Power», среднебюджетным проходнякам, что пачками производит Netflix дабы забить чем-то библиотеку. И в этом смысле «День курка», при всей парадоксальной несовременности — вполне себе продукт своего времени.
В «Персоне» феномен проклятия и бессилия языка находит гораздо более развернутое воплощение.
Да и что, в конце концов, может быть острее, чем выстрел снайпера, и что светлее, что ярче, чем взрыв вражеской тачки? И все — игра, где только вы, Лиам Нисон и те, кого надо завалить. Даже не так: вы — это и есть Нисон.
Литвинова снимает самобытные фильмы, и на этом хотелось бы закончить, — но невозможно игнорировать слона в комнате. «Северный ветер», как и все в России, пал жертвой непотизма.