Но характерные для региона пейзажи и признаки локальной этнографичности не отменяют универсального смысла фильма. «Земля Алькаррас» — своего рода каталонский «Вишневый сад», и это не единственная высокая художественная параллель, которая оказывается уместной.
Фильм держит интонацию насмешливо меланхоличного «треугольника печали», а его сатирическая составляющая порой выглядит плоской, если не сказать «квадратной».
Энергичный и точный киноведческий портрет самого противоречивого режиссера российского кино.
Режиссер снимает и продюсирует «партизанское кино» — невероятно смелое, даже учитывая, что оно обходится без государственных финансовых вливаний. В сегодняшней России подобное трудно даже представить.
В новом фильме Стернса хватает псевдофилософских сентенций о грядущем мире, о сложных отношениях оригинала и копии. Все это вполне можно переварить, но особенного удовольствия подобная пища не доставляет.
Минимализм режиссуры и актерской игры, как и пристальный интерес к миру мигрантов, скорее побуждают сопоставить «На близком расстоянии» с фильмами Аки Каурисмяки.
Получился фильм, который приятно смотреть, на котором легко дышать и в котором все художественные элементы как будто свободно плывут по течению, но так прилажены друг к другу, что и не узнать, «где чей подарок».
Умело созданный режиссером саспенс все время заставляет ждать чего-то жуткого даже в самых бытовых ситуациях. Но такое ожидание каждый раз разрешается совсем неожиданным способом. Самое страшное происходит в воображении или уже произошло.
Одни были народными любимцами, другие «прошли стороной, как проходит косой дождь». Все ушли. Осталась одна Алла.
Но как Ада отличается от обоих своих братьев, так Кира Коваленко выделяется из коллектива сокуровской мастерской. Ее кино более цельное, энергичное и даже более «мужское».
Самый большой сюрприз и одно из сильнейших впечатлений Венецианского фестиваля.
Опора на классику, пусть и радикально переосмысленную, помогает стилистически организовать фильм, где находится место и фирменному визионерству Каракса, и холодку вымученного нарциссизма, и мелодраматическому экстазу, и злой пародии на него.
В «Отце» мы видим совсем не трагический, а сентиментальный вариант старости.
Режиссер предпочел демократический вариант — дать зрителю возможность, сопереживая истории, извлечь простые, но ценные уроки. Искру человечности можно высечь даже во мраке фанатизма и террора.
Как почти в каждой ее работе, здесь переплетаются узкие тропы авторского кино и проторенные, оснащенные ориентирами популярной киномифологии дороги масскульта. Но, вопреки соблазнам, режиссер сохраняет родовую идентичность польской школы, которая продолжает жить хотя бы благодаря лучшим в Европе актерам. Сохраняет и тот баланс между реализмом и абсурдом, физикой и метафизикой, который отличает искусство Восточной Европы даже в наши, не самые радужные для него дни.
Стопроцентно грузинское кино в его лучших утонченных традициях, сформировавшихся еще в советские времена. И в то же время это произведение современного искусства, связанное с актуальными контекстами.
«Земля кочевников» не скрывает и даже гордится тем, что наследует американскую традицию, идущую от первых переселенцев и ковбоев, мифологизированную в жанре вестерна.
Конфликты в этом фильме представлены с крайней степенью деликатности и легко разрешаются, не успев достигнуть кульминации. Но, как это ни странно, ощущения легковесности не возникает
Самым увлекательным оказывается не угадывание первоисточников, а то, как в условных жанровых структурах отражается реальная жизнь самой населенной страны мира.
Сделав героем великого скульптора, Андрей Кончаловский высказался на более общую тему «художник и власть».
Несмотря на метраж в три с половиной часа, на обилие разветвленных сюжетных линий, фильм выглядит словно высеченным из цельного куска мрамора и смотрится на едином дыхании.
Удивительно не то, что «Правда» частично воспроизводит реальные и легендарные ситуации. Удивительно, как они в фильме интерпретируются. Возникает эффект двойной оптики: одна идет от чисто французской традиции, другая — от трансформированной японской.
Аллен продолжает повторять устами своих героев, словно заклинание: «Жить надо в Нью-Йорке либо вообще не жить».
Сегодня тоже не знают, в какой ряд поместить «Джокера»: одни приписывают его к левой идеологии, другие ставят в вину то, что он вписывается в настрой сторонников Дональда Трампа. На деле этот фильм выше любой политической повестки.
«Паразиты» не родились такими, их сделали такими обстоятельства и система, при которой конкурс на должность охранника может составлять 500 человек.
Главная
Онлайн-кинотеатр
Фильмы
Сериалы
Спорт
Билеты в кино
Медиа
