«Операция «Фортуна» выезжает на стильной подаче, актерской харизме и народной любви к творчеству режиссера.
Не принимая компромиссов с застывшим миром, Янка продолжает продираться сквозь пространство, сотканное из магической орфеевской ртути, чтобы однажды наконец оказаться по ту сторону зеркала и отправиться домой.
Новый фильм режиссера — это не просто «бренд подешевле», но и выгодное предложение — «три по цене одного». Покупаешь робинзонаду со сменой ролевых моделей — бонусом получаешь язвительную сатиру на высший свет и актуальную драму о двойных стандартах.
Стронг органично смотрится в кадре, когда просто готовит себе завтрак, Грин — когда обсуждает с киношной дочерью использование в речи нецензурной лексики. Оба относятся к тому типу актеров, которые хорошо бы смотрелись в «повседневном» кино, сосредоточенном на диалогах и естественной игре. Жаль, что встретиться им удалось пока только в лишенной саспенса и довольно посредственной мистике.
Для режиссера-абсурдиста кульминация вышла слишком обычной и скучной.
По соседству с ложью здесь живет надежда на светлое будущее, между строк проскальзывает театральщина в замкнутых пространствах, а люди носят маски и для всех вокруг это — норма вещей. Эти множественные миры и составляют ткань «Другого имени», рождая новую вселенную неординарного, пусть и шероховатого, дебюта.
В сущности, Хадзихалилович и ее соавтор Джон Кокс, писавший, помимо «Эволюции», фильм-приговор Клер Дени «Высшее общество» (2018), изучают живучесть кафкианского кроя. Сколько фантомов XX века туда поместится? Какова наименьшая частица бюрократического «замка»? Как проснуться однажды утром после беспокойного сна?
Ардженто снял добротный, но отнюдь не претенциозный триллер, старомодный и не лишенный ностальгического обаяния. Перед нами не громкое возвращение к вершинам славы, а скорее прощальное письмо, элегия мастера, который закончил то, что должен был сделать давным-давно.
В эпоху тревожных перемен требовать чего-то от сериала с таким посылом не хочется — тут можно зачесть и благую интенцию, а детали обсудить потом, в более здоровое время.
В сегодняшней России «Ника» смотрится гораздо болезненнее, чем наверняка предполагали авторы.
В фильме «Просто герой» режиссеру Федору Ермошину удается раскрыть «чеченскую» тему, не показывая боевых действий. Его протагонист не похож на Данилу Багрова или Ивана Ермакова из балабановских «Брата» и «Войны». Он не мифологическая фигура и не супергерой, а обычный человек.
Возможно, именно благодаря «Острову» как метафоре жизни в России зрители (преимущественно русскоязычные) наконец увидят, каково это — жить в мире деактивированного критического мышления, без возможности связать причину и следствие.
Сейчас в программе «Артдока» фильм «Куда мы едем?» показался посланием человеку неактуальным. И хотя вопрос остается ранящим или безответным, задавать его все равно приходится.
И все-таки церковные песнопения за кадром да поминание Иова невпопад создают подобие нравоучительного крена, вступающего в противоречие с исходной безжалостностью.
Такая композиция приглашает к простой рифме — сравнению многоэтажных комплексов с диким цветением, будто бы и дома пробились сквозь землю сами собой, без цели и по случайности.
Сыграна, оформлена и снята картина дель Торо изумительно. «Аллею кошмаров» нужно видеть на большом экране, ее магия никак не выдержит испытание ноутбуком и даже плазменной панелью.
Ностальгическая калифорнийская лав-стори, разворачивающаяся на фоне 70-х, способна уклониться от всех зрительских ожиданий, остаться частично непонятой и неразгаданной и вместе с тем в чем-то оказаться близкой каждому.
Кажется, что дебют в режиссуре Мэгги Джилленхол — подачка женским страстям, женской виктимности, неудовлетворенности, расхожей двойственности, поверхностной противоречивости.
Фильм Соркина не просто показывает, из чего же состоят Рикардо: личных черточек и артистических находок, компромиссов и вспышек перфекционизма. Кажется, это больше портрет несгибаемой и находчивой Люсиль Болл.
Хансен-Лёв знает: многие хотели бы видеть себя героями Бергмана, но на самом деле никто не живет в фильме Бергмана, повседневные страсти не возвышаются до проклятых вопросов.
Визуальное триединство позволяет истории балансировать между квазианимадоком, чистокровным приключенческим сюжетом и бережно задокументированной легендой.
Так и «ирландская трилогия» Мура прошла длинный путь от стилизации под жития святых и Евангелие из Келлса к мифотворческим завиткам в сказаниях о шелки, великанах и духах мертвых, а следом — к еще более живописному нарративу.
Главный урок этой сказки в том, что, обратившись в безделушку, Гуччи по-прежнему остается Гуччи. Так работает высокая мода, так работает кинематограф.
Большое профессиональное достоинство «Куда мы едем?» — из фильма не всегда понятно, как это сделано. Иногда Федотов снимает издалека на телеобъектив (как следствие, в некоторых сценах, к сожалению, не расслышать диалоги), иногда он защищен чрезвычайностью ситуации и работает как репортер — никого не удивляет человек, снимающий драку.
Актриса Анамария Вартоломей в роли Анны своей игрой обнажает зазор между социально допустимой видимостью и подпольной свободой. В ней есть одновременно детскость, целомудренность и в то же время раскрепощенность, наглость.
Главная
Онлайн-кинотеатр
Фильмы
Сериалы
Спорт
Билеты в кино
Медиа
