Клер Дени сумела создать занятное кино на грани китча, облагородив его атмосферой космической ностальгии и меланхолии.
При всем своем раздолбайском обаянии лишен настоящей харизмы главный герой «Бездельника». А главная премудрость, которую можно извлечь из его приключений: «Вот преимущество быть богатым — можно вести себя как последняя свинья, и все будут этот терпеть».
Как ни странно, именно то, что Ливнев четверть века не разминал мышцы в кинорежиссуре и сохранил трогательную непосредственность старого кино, позволило ему совершить пусть не рекордный, но ловкий и красивый прыжок.
Карлос Рейгадас, вступивший в лучшую творческую форму, демонстрирует режиссерскую виртуозность высшей пробы. Она впечатляет даже на фоне его давно утвердившейся репутации радикального автора, последователя Бунюэля, Дрейера и Тарковского.
При кажущейся перегруженности серьезными темами и колоритными персонажами (назовем хотя бы тайного диссидента, поповского сына и в прошлом преподавателя марксизма-ленинизма в исполнении Михаила Ефремова) «Француз» снят динамично, легко, «по-французски».
Ларс фон Триер остался единственным великим и бескомпромиссным режиссером современности. Познав славу, он сам отказался от нее, почувствовав ее гнилую оболочку. И песня Дэвида Боуи «Fame» — саркастический гимн славе и власти — звучит в картине как нельзя более кстати.
Панахи дает понять, что самую активную и перспективную часть общества составляют женщины: идея, пронизывающая все творчество Панахи, начиная с фильмов «Белый шар», «Зеркало», «Круг» и «Офсайд», снятых еще на свободе.
Романтизм и страстность, присущие «польской школе», остались в историческом прошлом. Спасибо «Холодной войне» за отблеск этой великой школы. Отблеск, но не более.
«Догмэн» — кино жесткое, кровавое, токсичное, напоминающее загон для бешеных псов. И в то же время оно несет в себе веру в благородство, живущее в простом человеке,- идея, близкая мифологии неореализма.
Взятый из жизни сюжет, вобравший в себя всю жестокость современного миропорядка и всю инстинктивную силу сопротивления того, что еще осталось от понятий человечности и бескорыстия. Магазинные воришки — а вовсе не честно разбогатевшие олигархи — оказались героями нашего времени.
Сверхкрупные планы и наезды камеры на героиню рождают чувство головокружительной клаустрофобии. Все это становится средством для демонстрации мономании. Но это также способ новой подачи исторического материала, которым становится закат Европы в лице Австро-Венгерской империи.
В фильме нет ни юмора, ни хулиганства, а фантазия скована хоть и не явными, но все равно жесткими параметрами массового голливудского продукта. Поэтому получился традиционный по форме, сентиментально окрашенный байопик про Нила Армстронга — сурового профессионала
Авторы и продюсеры этого проекта не прячутся за дымкой «ретро» и выводят на экран персонажей сегодняшнего дня. Юные герои «Кислоты», хоть и страшно далеки от народа, несомненно, пришли из жизни, из подлинной социальной среды, из эпохи санкционных и депрессивных десятых годов XXI века.
«Сердце мира» представляет собой талантливый шаг в сторону от того пути, по которому шла и развивалась российская новая волна 2000-2010-х годов.
История русского либерализма и русского конформизма подается в сжатом виде — наглядно, зримо, неопровержимо.
В фильме есть все, что положено в прогрессивном мейнстриме. И есть Гас Ван Сент, умеющий нетупо рассказать сюжет и слегка поморочить голову зрителю размышлениями о практиках духовного совершенствования. Что касается другого Ван Сента — того, кто формировал язык кино, перекликаясь с Тарковским, Сокуровым и Белой Тарром,- он явно отдыхает, дожидаясь нового вдохновляющего импульса от президента Трампа.
Мелкие интрижки и большие чувства, ревность и предательство, поиски идеала — все это одинаково важно, но еще важнее в мире Кешиша почти тактильное ощущение плоти, окутывающие экран запахи горячих, вспотевших, счастливых тел. Торжество гедонизма в мифическом Эльдорадо.
Фильм несколько раз меняет темпоритм, жанр и стиль — от душераздирающей мелодрамы до интеллектуальной комедии, от нежнейшей лирики до грубоватого черно-белого комикса. «Весь этот джаз» можно было бы назвать это многомерное кино, но оно носит другое имя: «Фокстрот» — позывной блокпоста и он же музыкальный каркас, на который нанизан фильм, похожий на танец.
Скромное минималистское «Турецкое седло» остается наиболее адекватным документом и одновременно снайперски точной художественной аллегорией нашего времени.
Разворачивается борьба не на жизнь, а на смерть между вегетарианцами и мясоедами, и зритель оказывается в пространстве психотриллера, явно вдохновленного «Отвращением» и «Ребенком Розмари» Романа Полански.
Перед нами еще одна вариация на тему «Леона» Люка Бессона, «Таксиста» Мартина Скорсезе и «Драйва» Николаса Виндинга Рефна, однако Линн Рэмси не дает оснований уличить ее во вторичности. Она еще больше, чем предшественники, фокусирует внимание на главном персонаже с помощью новейшей съемочной техники и гипнотического саундтрека
В этом фильме привлекают абсурдистский иконоборческий юмор, смешанный с сентиментальностью, великолепный декор и фактура, чрезвычайно живые и темпераментные актерские работы.
Сделав пару лет назад поверхностный ремейк «Дневника горничной» Луиса Бунюэля, теперь Жако в стерильной «Еве» профанировал еще одну кинематографическую легенду.
Снятый еще до вспыхнувших в Голливуде разоблачений сексуального насилия, этот фильм выводит на авансцену женщину-воительницу, призванную истребить зло если не мечом, то огнем и щитом.
«Хеппи-энд» не содержит как будто бы ничего нового для тех, кто знаком с творчеством Ханеке, но тем не менее удивляет и впечатляет. Это постскриптум к уже сказанному, неожиданно окрашенный юмором. Шутка гения, если хотите.
