Хлоя Чжао как раз и стремилась успеть запечатлеть ускользающую реальную жизнь реальных людей именно как она есть, а не в приглаженной чистоплюйством редакторов версии.
В кульминационной сцене все смотрят проекцию в кинозале, и в этот момент изображение, как и в начале фильма, становится пленочным, после чего вытекающую за 150-минутный хронометраж магию кино плененным зрителям предлагается довоображать уже дома.
Бесстрашие оказывается вещью в себе, внутренним стержнем, который помогает лишь отчасти, но уж точно не ведет к победе. Два самых пугающих, почти безысходных эпизода картины показывают бесстрашных людей, вдруг оказывающихся бессильными.
Кёртис неподражаемо рассказывает с остроумием и эрудицией, чередуя исторические примеры из разных стран и эпох.
Перед нами не столько история о колдунье или деревенской сумасшедшей, сколько картина зыбкой реальности, достоверность которой каждый может определить для себя самостоятельно.
Что это было? Роман в стихах? Или приговор в прозе? Или лучший отечественный сериал? Россия, ты одурела? Или утонула? Да, да и да.
«День курка» выглядит приветом из прошлого: недалёкого, незатейливого прошлого, когда ещё можно было кого-то удивить edgy-диалогами, а хороший CGI оставался уделом исключительно блокбастеров (плохая графика у Карнахана — явно не часть художественного решения). Нет, фильм Карнахана ближе не к старым VHS-боевикам, а к условному «Проекту Power», среднебюджетным проходнякам, что пачками производит Netflix дабы забить чем-то библиотеку. И в этом смысле «День курка», при всей парадоксальной несовременности — вполне себе продукт своего времени.
В «Персоне» феномен проклятия и бессилия языка находит гораздо более развернутое воплощение.
Да и что, в конце концов, может быть острее, чем выстрел снайпера, и что светлее, что ярче, чем взрыв вражеской тачки? И все — игра, где только вы, Лиам Нисон и те, кого надо завалить. Даже не так: вы — это и есть Нисон.
Литвинова снимает самобытные фильмы, и на этом хотелось бы закончить, — но невозможно игнорировать слона в комнате. «Северный ветер», как и все в России, пал жертвой непотизма.
Что-то подобное мог бы снять Кен Лоуч, покинь он город и облюбуй терренсмаликовские или на худой конец иньярритовские многозначительные пейзажи. И то на переправе порулить пришлось бы дать Дэнни Бойлу — адреналиновому наследнику британской кухонной раковины.
Фильм обладает предсказуемо всеми недостатками, свойственными жанру поп-байопика, — модель не дается художнику, хоть и берут ее в разных позах.
Дэвид Линч позволяет войти в картину и ступить на эту дорогу, открыть реальным ключом нарисованную на холсте дверцу. И для тех, кто смотрит на экран внимательно, вместо тупикового Шоссе в Никуда, открывается Дорога… Куда? Еще один вопрос без ответа.
Словно рыцарь Антониус Блок, долго скитался сам Ингмар Бергман по разным странам, эпохам, по разным событиям и проблемам, страдая и сомневаясь. И сейчас пришел к молчанию. Он ошибся. В муках взаимной отчужденности, во лжи, грязи, духоте, предательстве умирает лишь часть человечества. Накипь. А человечество будет жить. А понимание, солидарность будут расти. И любовь останется как и была — вечно прекрасной, плодородной, облагораживающей людей.
Образующийся к финалу ком удобных недомолвок, обклеенный слоганами о красоте незначительности, в итоге вызывает скорее ярость, чем благодарность после сковывавшего 2020 года.
Вот в этом ощущении — что чего-то не позволяют — и заключается основная проблема фильма, сделанного чересчур осторожно, то и дело прибегающего к простым и безопасным решениям.
Страна, которую показывает Лапенко, едва ли куда-то исчезла, и то, что создателям не приходится для съемок «фактурить» под 80-е современные локации Зеленогорска, — красноречивое тому доказательство.
Немного меняя ракурс и выходя за пределы семьи, Мундруцо лаконичными штрихами рисует картину бостонского общества, которое готово внести свою лепту в эскалацию семейной драмы.
Тема эпизода уходит на второй план, социальное высказывание становится рамкой кадра, а персонаж и зритель оказываются наедине — или просто слишком близко, чтобы как-то происходящее проигнорировать.
От модернистской гордыни ранних работ в «Фанни и Александре» повзрослевший Бергман приходит к постмодернистскому приятию, детской всеядности.
Режиссер Ибрахим откапывает зарытые под слоем пыли коробки, доверху наполненные сценариями собственного сочинения (когда-то он учился в немецком Институте кинематографии), пленочной камерой, кассетами с фильмами режиссеров-классиков — Трюффо, Чаплином и другими.
«Спой мне песню» — лента Томаса Бальмеса (завсегдатая престижнейших мировых фестивалей) о взрослении и взрослой жизни под влиянием окружающих факторов.
Сюжет — две параллельные истории: угнетенного жизнью в провинции Остина, живущего с братом и матерью, и успешного менеджера из Лос-Анджелеса, который многие годы делает из смазливых стримеров суперзвезд.
Насилие в адрес женщин — печальная фабула картины с неожиданно красочной палитрой. Душераздирающие истории о женском несчастье смонтированы с величественными видами Италии.
Илья Поволоцкий снял картину, в которой под белой взбитой волнами субстанцией завуалирована трудность человеческого бытия, где приходится, по словам режиссера, «барахтаться изо всех сил».