Забавно, но жаль замысла. «Области тьмы» в итоге — заурядная сатира, забавное приключение, а из них могла бы высветиться трагедия. В общем, не получилось на все сто.
Осмелюсь заявить, что «Служебный роман. Наше время» Сарика Андреасяна — вовсе не римейк фильма Рязанова, а лишь ромком с логотипом «Основан на реальном шедевре».
Самое странное в «Как я дружил в социальной сети» то, что он фиксирует, казалось бы, совсем старомодный интернет-страх того, что на другом конце коммуникации окажется, условно говоря, сорокалетняя дама с перспективой химиотерапии, а не креативная умница-блондинка. Но увы. Фильм Генри Джуста и Эриэля Шульмана не лишен рефлексивности, но в итоге сворачивает именно к этому простому посылу, а отнюдь не к гуманистическому утверждению инаковости и превосходства многообразия живой жизни над виртуальной.
«Выкрутасы» выполнили госзаказ на социально значимое кино, открыв важную государственную тайну — где находится нацрезерв будущих спортивных побед на грядущем чемпионате мира. И что характерно: «наши», от природы лучшие, побеждают чисто по-русски, без всяких упорных и изнурительных тренировок, на показ которых в американском кино ушло бы полфильма. Типа — слез с печи (вылез из подвала) и на поле. Выкрутимся…
В «127 часах» Бойлу удалось и стопроцентно подлинный сюжет превратить в качественный триллер даже с примесью экшна. Только в данном случае главных персонажей всего два — человек и камень. И, может, еще портативная камера да тупой ножик.
Второй фильм — проверка режиссера. Первый — чаще всего удачный. Случай Александра Миндадзе — другой. «В субботу» — отрыв режиссера в кинематографическое событие.
Так был завоеван Дикий Запад — не только территориально, о чем мы знаем из мифологии вестерна, под обаянием которой пребывают Джоэл и Этан Коэн, как и все мы.
Сам факт того, что «Черному лебедю» хочется предъявлять претензии, а не просто от него отмахнуться, о чем-то говорит.
Гондри вообще нравится сталкивать архаику и новаторство, в «Зеленом шершне» он блистательно синтезирует элементы слэпстика и компьютерных технологий или актуализует старое новое достижение — расщепленный экран.
Рассказывая о принце, весь фильм героически сражающемся с языком (упражняющемся с логопедом, обучающемся правильной декламации), сюжет аккуратно скрывает то, что делает монарха монархом. А именно способность к политике как свободе творить Историю.
В «Голубом Валентине» не реверсивный, а параллельный монтаж. Каждая линия движется к своей собственной кульминации, но одна кульминация отменяет другую. Прошлое закрывается необратимо, уничтожая любой зародыш потенциальности. «Голубой Валентин» — очень грустное кино.
Социальный запал растаял как сон, как утренний туман; проявить оригинальность замысла оказалось не на чем — «Турист» — римейк фильма француза Жерома Салля «Антони Циммер» (в нашем прокате «Неуловимый»), и вместо французского изящества мы получили крепкую немецкую мастеровитость, в данном случае убийственную.
Не знаю, что испытывает автор международной постановки, обошедшейся в 90 млн евро, зрители же (мягко скажу — в большинстве своем) испытывают разочарование.
Теперь главная фишка фильма — 3D, но этого мало, потому что тут ничего пионерского уже нет, а сюжет «Наследия» слишком убог с точки зрения истории кино, в которой были «Блейд-раннер» и «Матрица».
Фактура у «Зимней кости» очень коэновская, но без стилизации и условности. Граник берет как будто стандартные артхаусные ходы и пересаживает обратно в реальность.
То есть, каждый сражается прежде всего с самим собой, и от успеха на каждом из этих фронтов зависит успех всего предприятия. От этого зависит и успех фильма, в котором христианские мотивы ненавязчивы, а цитаты из евангелия звучат как обыденная речь, как незначащие проговорки — и это есть самая лучшая служба, которую может сослужить религии искусство.
Фильм «Захват Фридманов» (Capturing the Friedmans) устроен, как луковица. Снимаешь один слой, а за ним другой.
Монтажный ритм, ухищрения в кадрировании, нарезка ракурсов, игра переднего и заднего планов, игра фактур и текстур, съемка сверху или через объекты и предметы, совершенно чувственные и материальные, — все это создает абсолютно живую атмосферу. Пересмотрев сотни костюмных и исторических фильмов или культурно-туристических документалок о замках и дворцах, мы как будто ничего раньше не видели и теперь переживаем уникальный опыт.
Хорошо, что «Дары смерти» вышли не в 3D — это помогло запустить процесс магической суггестии, которая заворожила многих. Кого не заворожила — тем фильм не понравился.
… Заведомо ясно, что это будет герой без страха и упрека, и жена ему полагается столь же безупречная (Элизабет Бэнкс), а потому весь саспенс скукожился до эпизодов погони, из которых кроме чисто спортивного интереса ничего не выжмешь.
Есть в самом деле очень смешные шутки, прекрасная неполиткорректная сцена со служащим «Вестерн Юнион» и сам типаж Этана Трембле, который вроде бы ударяет в квир, но все же не такой.
Мифологизм, на котором стоял и стоять будет голливудский мейнстрим, соединяется у Бессона с французским интеллектуализмом: Мракос, буквально придавленный толстым томом Достоевского, посягает на отцеубийство, отсылая к знаменитой работе Фрейда. Мультикультурный продукт становится ненавязчивым образчиком синтеза популярного и авторского — столь же естественно, как в самом фильме фантастические персонажи внедряются в реальную жизнь.
Уинтерботтом снял документальную фиксацию актерской игры, которая (игра) всегда рефлексивна, всегда на дистанции по отношению к самой себе. Каждая реплика Кугана и Брайдона заключена в жирные кавычки. Спектакль порой выматывает, но это свойство настоящего спектакля, не растворяющего, а выставляющего иллюзию напоказ.
«Неотразимая Тамара» — это стопроцентно зрительское кино. На фестивале публика устроила ему овацию. Но именно эти сто процентов в данном случае и пугают.
Вообще все в «Интернах» сделано с большой любовью, уважением, трепетным отношением к профессии врача и человеческой боли. Здесь много смешного, позаимствованного из медицинской практики авторов-сценаристов, но из этого опыта получился серьезный и настоящий качественный материал.
