Путь героев Николса — дорога в прекрасной пустоте: все его фильмы — о тотальном мужском одиночестве в мире, где он, мужчина, главный.
Возможность чувственного прикосновения к скорбному опыту блокадников таится в фильме Лозницы.
Как раз сценарий здесь простоват, а глубину и объем происходящему придает гораздо более изобретательная режиссура Себастиана Лелио. И, конечно, харизматичный образ Марины — женщины неземной красоты и волнующей тайны.
Душераздирающие женские истории попадают в газеты для того, чтобы привлечь внимание к мужским. Собственно, об этом и рассказывает фильм «Девица Розмари» доступным любой аудитории языком, к которому не хочется предъявлять никаких претензий.
Занусси пытается настаивать на тотальной одухотворенности современного пространства — в том, средневековом смысле слова. И именно на этом вызове строит фильм: ни герой, ни зритель не знают, в каком фрагменте какого эпизода жизнь «телесная» («неожиданная») перетекает в жизнь «духовную» («каноническую»).
В маргинальности, амбивалентности, анормативности подобных произведений выражается, наверное, вся непроясненность нашей жизни и нашего самочувствия. И в стране, перманентно существующей на грани «дефолта», искусство, создаваемое «на грани фола», выглядит, вероятно, вполне уместно.
«Хилари и Джеки» — просто качественное кино английского режиссера Ананда Такера, специализирующегося в этом жанре. Но работа Эмили Уотсон совсем не ординарна.
Все должно случаться, как в свете «волшебного фонаря», а раз так, то запреты и категорические «нет» в мироощущении клубной молодежи отсутствуют. Поэтому в фильме «Даже не думай!» все ирреально, все неестественно, как в кино. Метареальность (очень любопытное превращение) перестала быть достоянием произведений искусства и мягко вросла в жизнь довольно обширной части населения земного шара. Кино давно стало главным цитатником, священным писанием культуры, удачно заменив Книгу.
«Многоточие» — фильм с отчетливо индивидуальным авторским голосом.
Не прозаическая, но поэтическая речь ведет и заводит Соловьева, который не разворачивает в подробный эпизод знаменитый предсмертный проезд Анны, захлебывающейся в потоке своего больного сознания, — сам фильм с его внутренним устройством словно вылетел из «кокона» этих страниц.
В «Одиссее» — качество, уровень мировых — пусть не кино — телестандартов. Точное понимание адреса, достоинство честного ремесла.
Главная приманка «Бункера» — в его выпадении из нормы.
Фильм Паскалевича снят «стедикамом» очень динамично, длинными, в одну панораму, планами, что, по мысли режиссера, максимально приближает зрителя к происходящему. К финалу он очищается от подробностей, воспаряя к притче и пропуская на авансцену идею, мораль.
