Постановка «Выживших» заставляет натурально открыть рот — некоторые сцены так изящно и любопытно придуманы, что трудно заподозрить и вычислить по кадрам российский сериальный продакшен.
Канадской режиссерке Лии Кэмерон удалось создать атмосферу ретро (по сюжету мы попадаем в 1989 год), близкую скорее не к «Очень странным делам», а, внезапно, к «Смерти Сталина» Армандо Ианнуччи.
В новом сезоне остроумнейшей веб-комедии Богдан уходит в ивент-бизнес и организует во всех смыслах незабываемые свадьбы.
Каждая история — своего рода хоррор-анекдот, который начинается с драматического зачина и заканчивается шьямалановским плот-твистом.
Ни секунды не верится, что Блант с Джонсоном не то что были в Южной Америке, но даже подходили в павильоне к воде — а это то надувательство, думать о котором во время круиза хочется в самую последнюю очередь.
От «Снейк Айза» остается лишь одно ощущение — будто быстро стервенеющий мир наложил на нас какое‑то странное заклинание, из‑за которого нам всем приснилось в джетлаговом бреду, что никакой пандемии нет, что кино можно по-прежнему снимать конвейерным методом.
«Цензор» — сердечная открытка любителям олдскульных копеечных картин категории «Б» с простой моралью, прямым исполнением, эффектными решениями и порой (особенно в отношении времен цензуры) социальной фигой в кармане.
Здесь всюду ощущается незримое дыхание нового, невиданного еще кино — и это радостное предчувствие, которое трансформируется в четкое ощущение, оправдывает небольшие несовершенства «Титана».
«Шмигадун!» — не искренний романтический мюзикл, а постмодернистская симуляция, в которой герои с иронией относятся к возникающим вокруг них песням и пляскам.
Очевидно, что Уэс не ставит перед собой сложных задач высказаться о судьбах мира, нарочно отказывается от любой социальщины, но при этом снимает кино вневременное, подчеркнуто ретроманское.
Отрицая реализм, Серебренников при этом ближе всех предшественников подбирается к тому, чтобы точнейшим образом зафиксировать русский мир во всем его однообразии, вне рамок времени и места.
Сценарий Майка Уайта такой мета-мета, что не знаешь, смеяться или всерьез беспокоиться за автора: все аутсайдеры и квиры этого мира рано или поздно узнают в этой карикатуре самих себя.
В какой‑то момент в сюжете возникает криминал, авторская ирония слегка напоминает коэновскую (не в последнюю очередь благодаря присутствию коэновских актеров Джона Кэрролла Линча и Тима Блейк Нельсона).
Впрочем, мастерство не пропьешь: это легкая, ненавязчивая, долгоиграющая комедия для семейного просмотра.
Кто‑то переигрывает, кто‑то недоигрывает, тональность прыгает от сцены к сцене. Видно, что режиссер еще ищет свой голос, но это более чем простительно — ведь его видение жанра трагикомедии столь уникально.
Уайт взял на вооружение стандартную формулу ситкомного героя — тот, как водится, не способен увидеть себя со стороны: из этого разрыва между реальностью и представлением о себе рождается комедийный конфликт, — и разбавил ее щедрейшей долей эмпатии.
Это не пиковый Уайт, демонстрирующий всю психологическую сложность мира взрослых без условностей и прикрас, здесь он скорее агитатор-карикатурист.
Уайт не стесняется проговаривать вещи, которыми все приличные люди постеснялись бы делиться, — подавляющее большинство голливудских сценаристов, увы, в числе таких людей.
И опытные характерные актеры, и чудесно подобранные свежие лица идеально выдерживают авторскую интонацию (Уайт в одиночку написал и поставил все шесть часовых серий).
Заметно, что создателям больше не интересно острить и делать разговорную комедию, они скорее увлечены яркими дизайнами монстров и локаций, а также постоянным увеличением динамики экшена.
«Искушение» ярчайшим образом доказывает, что для искусства нет и не может быть никаких запретных тем, точно так же, как невозможно оскорбить чувства верующих, если эти верующие действительно веруют, а не торгуют своими религиозными взглядами на публику.
В итоге же сериал гонится за тремя главными зайцами, но всякий раз терпит неудачу: хоррор оказывается просто-напросто детским, советские ностальгические нотки и декорации — фальшивыми и картонными, мелодрама с элементами эротики — сухомятной, как хлебные котлеты из лагерной столовой.
«Аннетт» многие не примут и не поймут, но о ней, в отличие от приблизительно всех фильмов прошлого ужасного года, хочется думать, от нее хочется терзаться, наконец, умереть заживо вместе с Караксом, когда он добивает нас чудовищным в своей безысходности финалом.
Лучше всего удалось воплотить тему инаковости, которая становится главной, если рассматривать мультфильм как историю открытости миру и неизбежного падения морока ксенофобии.
Странно пенять на мультфильмы, которые как раз строятся на самых базовых вещах, чтобы напомнить о прописных истинах вроде того, что дружба важнее золота — за то их и любим.