«Под песком» — это кино, отказавшееся развлекать и обнадеживать, безвоздушное пространство, в котором нет ни выхода, ни возможности катарсиса. Тем свежее будет первый глоток уличного воздуха за дверью кинотеатра и действеннее вакцина преподнесенного урока о вреде привычек.
Автор сценария Джессика Бендингер придумала этот сюжет, работая на MTV. «Добейся успеха» — правильный фильм для подростков, предлагающий вместе с наживкой из лав стори и длинноногих девиц заглотить весь набор американских ценностей: социальный успех, права меньшинств, психическое и физическое здоровье.
Фильм — как кучка снега от непопавшего в цель снежка. Лежит себе, тает. Раз снежинка, два снежинка -будет лужица.
Качественное французское кино, как и качественное французское меню, напрочь лишено юмора. Не говоря уж о самоиронии. Зато сделано и сыграно с безупречным вкусом.
Тем не менее, второе «Такси» довольно сильно отличается от первого. Люк Бессон, автор сценария, продюсер и вдохновитель всего проекта, внимательно следит за меняющимися вкусами своих соотечественников.
Хорошо, что фильм поставлен не Стоуном, а Хэррон. У Хэррон перед Стоуном одно неоспоримое преимущество: она женщина. Меньше суеты, больше злости. К мужчинам, естественно. Режиссерская злость придает фильму блеск «Танца с саблями».
Два глобальных прокола почти сводят на нет все добрые начинания. Первый беспомощный сценарий Валентина Черных, от которого неистребимо разит чем-то совковым… Второй дурацкая музычка Марка Минкова, придающая 70-ти процентам происходящего совершенно неподобающую приподнятость пионерского мультика.
Должен признаться, что режиссер Дмитрий Астрахан является одним из моих кумиров. Люблю я Дмитрия за бесстыдство. Очень редкое режиссерское качество. Всякие там художники, Бергманы, Кубрики, им не обладают. Им обладают усладители чувств, манипуляторы эмоций. У Чаплина оно есть, у Спилберга. У Астрахана.
Совершенно не смешная (построенная целиком на региональных приколах, понятных только французам) комедия тем не менее любопытна как редкий пример фильма для внутреннего пользования. Такие «Особенности национальной охоты» по-французски.
Он лет на 20 опередил свое время, всех Кесьлевских и Тыкверов, рассказав о том, что самое главное случается, когда не случается. И попал в самую точку, подойдя к людям так близко, что все остальное — общество, история, время — как бы исчезло. Осталась одна интимность. Частная жизнь. Теперь давно снятая с производства линия.
Кстати, о раздвоении: в Америке есть другой Ален Берлинер, режиссер, снявший документальный фильм обо всех Аленах Берлинерах, каких ему удалось найти (включая бельгийского), и подозреваю, смотреть этот фильм гораздо интереснее, чем «Две жизни».
«Свидетель» — это сентиментальная мелодрама с нервной ритм-секцией криминально-шпионской интриги. Внимание на себя она обращает трогательным бесстыдством, с каким режиссер передал высокие абстракции через отъявленный китч: сигареты, выпивку и модную одежду.
«Комодо» — полная противоположность дорогим боевикам, скрывающим дряхлость кино под старушечьим гримом из спецэффектов и психологической достоверности, и прекрасен, как жизнь в 14 лет, когда все еще впереди.
Малик вернулся двадцать лет спустя с «Тонкой красной линией» — большим (2 ч 40 мин), перенаселенным, неуклюжим и совершенно несвоевременным фильмом о войне. Смотрится на одном дыхании. О «творческой удаче» говорить не приходится. Но у гениев и не должно быть «творческих удач». Гениальность выше любой удачи.
Лучшие моменты фильма, затем разобранные на цитаты и ставшие предметом изучения актерских школ, были импровизациями Брандо. Неважно, где и когда происходит эта история, неважно даже, про что она, — важна походка Брандо, движение его рук, тембр его голоса.
Проверить кино на жизнь можно наличием пульса — страсти. Выводы неутешительны. Страсть то и дело вспыхивает за камерой, но донести ее до экрана не удается. Найти ее теперь можно только в собственной голове. А в реальности — только среди рабочих. Еще страсть есть в Моцарте и Делакруа, но они кино не даются. Годар знает, что все уже кончено. И продолжает делать кино — посмертно.
Кеслевский умер, и, казалось, искусство тоски умерло вместе с ним. Но нет. Эстафету принял Майкл Уинтерботтом, самый раскрученный из английских режиссеров молодого поколения. Во избежание разночтений он позаимствовал у Кеслевского оператора, Славомира Идзяка, который и стал главным героем фильма. Он предпочитает цветные фильтры, и в желтом мареве упущенных возможностей тоскующие люди смотрятся так невыносимо красиво, что рука сама тянется к бутылке. Все остальное у Уинтерботтома свое, и тоже правильное.
Почти семидесятилетний, прикованный инсультом к инвалидному креслу классик мирового кино после 13-летнего перерыва сделал удивительно живой фильм. От него, как и от его персонажей, исходит завораживающий аромат смерти, но это совсем не смерть таланта его создателя.
Чрезмерная искренность, несколько ослабляющая аналитические способности фильма, и есть то, что делает его таким обаятельным. Хотя он позаимствовал что-то и от фон Триера, и от Кустурицы, он — другой, просто потому что у него теплый нос. Получается современное европейское кино с несовременной русской душой. Все правильно получается. Все-таки Лунгин умный.
Любовный роман прозрачноглазой Шарлотты Рэмплинг с орангутаном, снятый в Париже знаменитым японским провокатором, уже покончившим к тому времени с политикой и обычным сексом. Сегодня совсем не шокирует, а смотрится как отменно сделанная и вполне пристойная политкорректная мелодрама.
«Глубокое синее море» свирепый, зубастый и красивый «как сама акула» триллер о нападении морских монстров, каких не было со времен «Челюстей» и «Смерти среди айсбергов». Рулетка «кто погибнет, кто выживет» непредсказуема. Фильму, как и акулам, плевать на душевные качества, ум, отвагу и цвет кожи героев. Режиссер Ренни Харлин сделал свою главную картину.
Для Рима 180 года, где уже читали Овидия и Вергилия, — неуместно. Для Америки 2000-го, где снимают фальшивки для объевшихся попкорном школьников, — самое то.
По-моему, фон Триер опять лукавит. Выдает за бесстильную «жизнь» искусную стилизацию. Превращает отказ от художественного приема в чистой воды прием. И, притворяясь сияющим «идиотом», жестко манипулирует нами, настоящими идиотами. К концу начинается подлинная мелодрама, и уходишь с сеанса в слезах, хотя благодарности к автору почему-то не испытываешь.
Этот фильм делает из человека дурака. Выходишь с блаженной улыбкой, желанием напиться и чувством, что весь мир в кармане.
Перед нами прекрасный образец по-настоящему модного кино. Во всем правильного. Дизайнерская картинка. Сплошной адреналин. Спортивная актриса. Культовый саундтрек. И главное — позитивная направленность.
