Всегда непривычно смотреть зарубежные экранизации русской классики, так как в полной мере понять русского человека может только русский, и поэтому иностранцам далеко не всегда удается передать всю ту глубину, которую заложил автор в свои произведения. Но, к сожалению, российский кинематограф еще не освоил все тонкости данного ремесла, и при лучшем понимании душевного устройства и быта «нашего» человека, не может перенести все это на экран, в то время как зарубежные режиссеры и постановщики обладают подходящими для этого навыками, но теряют в смысле.

Данная одноименная экранизация повести Ф. М. Достоевского «Двойник» является продуктом творчества британского молодого режиссера Ричарда Айоади, который до этого поставил драматическую комедию «Субмарина», которая так же, как и «Двойник», повествует о «нестандартном» человеке. Более известен Айоади как актер, в основном исполняющий роли фриков, поэтому ему было не трудно найти общий язык с главным героем Саймоном, роль которого досталась Джесси Айзенбергу.

Атмосфера фильма носит мрачный, угрюмый, неприветливый и, что сразу бросается в глаза, беспросветный характер. Что-то подобное можно наблюдать в антиутопиях «1984» и «Бразилия».

Получилась неплохая экранизация, центральное место в которой занимает маленький человек в большом мире, который испытывает одиночество и не может найти свое место. Саймон все больше и больше ощущает свою бесполезность.

«Я постоянно не тут, словно Пиноккио – ненастоящий».

По его же словам, это его просто убивает.

Так в жизни Саймона появляется двойник Джеймс, проявляющий себя как темная сторона его личности, который воплощает в себе все бессознательные желания и инстинкты, которые Саймон так тщательно пытался в себе подавить и скрыть.

Поначалу Саймону это нравится, так как у Джеймса можно многому научится, но со временем все меняется. Двойник начинает «питаться» за счёт него, по мере его увядания становясь всё более самоуверенным и как бы занимает его место в мире. И когда напряжение достигает максимума – в голове Саймона возникает вопрос, к которому Достоевский еще придет в следующем своем бессмертном творении:

«Тварь ли я дрожащая, или право имею?».

Версия «Двойника» Айоади, как уже упоминалось ранее, помимо всего прочего носит отчасти антиутопический характер. В ней достаточно хорошо показана «система», которая делает из людей тех, кто ей нужен, а с «непокорными» жестоко расправляется. Интересным приемом являются элементы цикличности в развитии сюжета: самоубийство соседа, у которого, наверняка, был свой двойник; постоянное движение Саймона на фоне повторяющихся объектов и так далее.

На все это наложена потрясающая по накалу и месту музыка, которая порой отдает психоделией, а порой очень точно передает отрешенность героя от мира, в котором он живет.

Таким образом, «Двойник» Ричарда Айоади – заслуживающая внимания картина, определенно не портящая впечатление от повести Достоевского и отчасти дополняющая ее посредством переноса в «новый» мир. Картина явно не предназначена для широкого круга «потребителей» и не является массовым продуктом, но она удовлетворит и заставит задуматься всех любителей «другого» кино.

Мышиного цвета и на пару размеров великоватый костюм. Такая же невзрачная рубашка. Нелепая прическа. Выражение лица, на котором не прочтешь ни единой эмоции, за исключением неловкости. Это все о нем. О Саймоне Джеймсе. Человеке, который есть, но которого, по факту и нет. Плохо освещенные клетушки какого-то уродливого здания, где работают не люди, а винтики несуразно громоздкого статистического управления. Саймона в таких условиях заметить действительно сложно, потому что он лишь фон антиутопического общества, существующего в каком-то вневременье. Над местной землей кажется никогда не светит солнце, горожане, все как на подбор мертвенно-бледны. Юноша в мешковатом костюме одинок, постоянно растерян, но тем не менее, даже такой человечишка способен мечтать: о чем-то, о ком-то. Он хочет жить, а не существовать! Но характер - его смертельно опасный враг.

Безрадостную картину пишет кистями Ричард Айоади. Взяв в соавторы бессмертного Федора Михайловича Достоевского, молодой британский постановщик задается вопросом: способен ли 'маленький человечек' утвердиться в огромном и сером как собственный наряд мире? Характерное ощущение, когда хочется, а не можется - знакомо очень многим. Истинная трагедия Саймона в том, что он - хваткий и даровитый работник, прирожденный романтик, вот только совершенно не способный самому себе отвесить крепкого тумака и добиваться амбициозных целей. Мальчишке ведь не нужно слишком многого: всего только карьерных перспектив и внимания симпатичной, но далеко не экстравагантной Ханны.

'Без обид, но ты не очень заметный. То ли есть, то ли нет тебя'.

Если такое слышишь от в целом неравнодушного к тебе человека, значит жизнь складывается не совсем так, как надо. Саймон часто наблюдает за своим робким отражением в зеркале, а вскоре он видит себя и без стекла. В конторе объявляется дерзкий новичок Джеймс Саймон, одетый все в тот же нелепый костюм и с той же разлохмаченной шевелюрой. Схожесть стопроцентная, но этому парню кажется море по колено. От него почти зримо исходит аура магнетизма, в нем души не чает даже сварливый начальник, а уж девушки наперебой готовы вешаться на шею. 'Как же такое возможно? Я-то так не могу!' - проносится в голове у опешившего Саймона. Может это лишь чей-то глупый розыгрыш? Мираж? Галлюцинация? Или только активный сон? Новичком сложно не очароваться. К людям, словно подчинившим себе законы жизни, тянешься подсознательно. А уж если он еще и славный малый, готовый взять шефство над неудачливым двойником, то лучше друга и не найти.

Джесси Айзенберг будто математик изображает на экране длиннющую гиперболу восприятия. Один и тот же вид, но один человек может все, а другой ничего. Вагон метро изображен некой инкубационной камерой. Саймон забито сидит на пустой лавке и ежесекундно ждет, что его с нее сгонят. Джеймс вальяжно разваливается на такой же лавке. В этом заключена их главная разница. Искусству обольщения в конце концов можно и научиться, подмазываться к начальству - невеликое искусство, но нельзя отучить боятся собственной тени. Основная проблема Саймона в его наивности. С ним однажды заговорили, его просто заметили, а он тут же готов развернуть свою утлую душонку перед потенциальным проходимцем. Загадочный доппельгангер на самом деле не злодей, он всего только пользуется чужими слабостями. Или это что-то из ряда вон выходящее даже в вымышленном обществе?

Взаимоотношения зеркальных копий со временем сворачиваются в уравнение. Может они способны стать лучшими друзьями? Или один в итоге раздавит другого? Самое страшное в 'Двойнике' - не страдания бедолаги Саймона. Куда сильнее пугает реакция обезличенного общества на поступки двух парней одинаковых с лица. Никто ничему не удивляется. Как будто двойники и впрямь есть у каждого и лишь поджидают в соседнем квартале. Саймон за 7 лет работы так и остался невидимкой, Джеймса с первого дня считают знакомым с детства. Это картонное окружение не способно к пониманию чужих проблем, потому что не замечает и собственных. Хамоватый начальник вызывающе путает имя забитого парня. Он делает это назло? Нет, просто он подчинен безобразной системе, у которой нет имени. Неслучайно хозяина этого 'славного' заведения зовут просто Полковником. В мире, порожденном Ричардом Айоади, имя - лишний атрибут. Джеймса запомнили, потому что система приняла его гнусные ценности. А робкому Саймону нужно лишь простое человеческое тепло.

Это кино классифицируется 'черной комедией', но что тут призвано забавлять зрителя? Работающий лишь с пинка лифт? Хамоватая официанта, вечно путающая заказы? А может застрявший в дверях метро кейс, в котором вместе с документами потерялась душа Саймона? Я считаю 'Двойника' психоделической драмой с антиутопическим фоном. А ведь все предстало бы не таким серым и унылым, если вожделенная Ханна попыталась бы понять застенчивого паренька. Миа Васиковска - слабейшее звено картины. В этом кино вообще негусто с молодежью, а эта девушка должна была показать метания между двумя воплощениями одного человека. По факту же, все до безобразия предсказуемо: простушка клюет на языкастого соблазнителя, видит в нем свою судьбу, а человека, который больше всего на свете хотел пойти с ней на бал, не хочет ни видеть ни слышать.

Атмосферность густым облаком сопровождает каждый шаг Саймона. Этот пустой мирок Айоади - жуткая пародия на обезличившихся под влиянием высоких технологий людей. Никто ни к чему не стремится, каждый лишь надеется увидеть в отражении подсказку - каким бы я мог стать. Саймон Джеймс или его альтер-эго, по сути само человечество, которое обязано развиваться либо превратится в серую массу. Антиутопическое будущее, где даже телевизоры выглядят рудиментами эпохи, сотнями молоточков стучит по сознанию. Неужели мы и впрямь готовы влиться в бесконечную гонку за какими-то цифрами, рейтингами и показателями? А где же любовь? Она вот-вот будет растопчена циниками вроде Джеймса Саймона. К счастью, и в бесчувственном обществе у обездоленного может взыграть гордость. Кровь, одновременно сочащаяся у обоих двойников - разгадка коварного ребуса. Нет мнимого дуализма, человек всегда един и никогда не поздно замереть, оглянуться и зашагать в противоположном направлении. Серый асфальт или небольшой навес над ним? Даже отчаявшемуся герою режиссер дарит надежду и альтернативу. Пока на человеке нет осязаемых наручников - он не раб. Неважна комбинация имен, важна вернувшаяся в прежнюю гавань душа. Не каждый зритель правильно воспримет этот фильм. Это страшное в своем великолепии детище Ричарда Айоади дает великолепный шанс иначе рассмотреть свое отражение и безапелляционно задать себе вопрос: 'а все ли в моей жизни идет правильно?'

Если почувствуете этот позыв - зеркало всегда к вашим услугам.

9,5 из 10

Черный ветер кружит над мостами,
Черной гарью покрыта земля.
Незнакомые смотрят волками,
И один из них, может быть, я.

Саймон Джеймс уникален в своей незаметности. Он неустанно работает в унылой конторе уже семь лет, но его лица не помнит даже бессменный охранник на проходной. Он может занять чужое место в совершенно пустом вагоне метро – и поверить, что оно действительно чужое. Он беззаветно влюблен в коллегу и соседку, за которой шпионит каждый вечер, но проявить свое чувство может только тем, что ежедневно приходит к ней копировать документы, по одной копии одной странички. Жизнь Саймона язык не повернется назвать «жизнью», но и этого его лишает внезапно появившийся двойник – его точная внешняя копия, но более общительная, веселая, дерзкая, уверенная в себе – в сущности, более живая.

Идея темного двойника – допельгангера – не нова ни в литературе, ни в кино, более того, особой свежестью она не отличалась и во времена Достоевского, повесть которого выбрал формальной основой для своего второго фильма Ричард Айоади. Можно бесконечно перечислять произведения, к которым в той или иной степени отсылает «Двойник» – и набор предложенных аналогий здесь зависит скорее от личных предпочтений перечисляющего. Кому-то на ум придут Гоголь и Набоков, кому-то – Стивенсон и Кафка, кто-то вспомнит куда как более позднего «Черного лебедя» Аронофски, а иные, может, не пойдут дальше «Человека-паука» – там ведь тоже был какой-то враг в отражении.

При общей предсказуемости сюжета на первый план закономерно выходит качество исполнения, а исполнен фильм Айоади более чем остроумно. Мутное безвременье конторы Саймона, редуцирующей, для непонятных целей, людей в колонки статистических данных, заставляет немедленно вспомнить о неизбывно мрачных лозунгах оруэлловского мира. Бесконечные извилистые коридоры, скорее затемненные, чем освещенные тусклым, постоянно мигающим светом, также стойко напоминают о сломанном социалистическом рае. Чудный дерганый саундтрек, перемежающий нервные урбанистические шумы с навязчивыми японскими песнями логически дополняет безумие геронтократического мира, в котором только пара (тройка?) главных героев моложе тридцати лет.

Впрочем, «Двойник» антиутопичен только в этом декоративном смысле, драматургия его, несмотря на столь колоритное оформление, остается личностной, и герою не придется крушить систему, чтобы наладить свою жизнь в этом весьма извращенном мире. Правда, никто не обещал, что разрушить до основания и отстроить заново себя самого проще, чем какую-то там систему. В фильме Айоади поиск себя в отражении поручен Джесси Айзенбергу, уверенно закрепляющему за собой роли социопатов разной степени обаяния. Его Саймон по-своему мил, но, что еще более ценно, ни в одной из сцен его нельзя спутать с коварным двойником, несмотря на полную внешнюю идентичность. Здесь, кстати, хочется сделать еще один реверанс в сторону мастерства постановки: отказ от самого очевидного пути – отличить допельгангера визуально, например, заменив идиотский мешковатый костюм на что-то более приличное, – идет только в зачет, лишний раз подчеркивая различия внутренние.

Мрачность вещественного мира оттеняется замечательно ироничными героями второго плана, каждый из которых любовно прописан до мельчайших деталей, в традициях, пожалуй что, Гоголя или Салтыкова-Щедрина. И вдвойне, втройне удивительно то, что вопреки всей нарочитости, невозможности и нелепости, происходящее на экране выглядит абсолютно обыденным. Обезличенный чуть ли не до состояния притчевости мир дворцов из стекла и бетона настолько абсурден, что от противного легко может локализоваться в любом времени и месте. И парадоксальное разрешение конфликта между ипостасями Саймона похоже уже не столько на мистифицированную фантастику, сколько на детектив. Честертон, к примеру, очень уважал такие замкнутые внутри себя многоходовки, над которыми можно всласть поразмышлять даже после того, как все детали преступления уже раскрыты.

Даже странно, как спокойно можно существовать в этом крайне неуютном мире. Хотя нет, совсем не странно – в нем же все знакомо, видено много раз. Бесчисленные аллюзии на все на свете делают пространство «Двойника» едва ли не родным, а обыденность, даже если и нервирует, не пугает. Но это только до тех пор, пока не увидишь в толпе свое лицо, пока кто-нибудь не спросит тебя безразлично: «а вы не задумывались о самоубийстве?». А ты не найдешься, что ответить.

Главный герой, Саймон, до невозможности скромный, боязливый и незаметный тип. Как он сам про себя говорит: «Такое чувство, что через меня можно стены потрогать». Но вдруг, в его жизни появляется Джеймс, внешне однояйцевый близнец, но полная противоположность по характеру. И что же делать Саймону, если Джеймс постепенно вытесняет его из его же жизни?

В основе фильма лежит произведение Федора Михайловича Достоевского «Двойник». Достоевский, великий русский писатель, который наравне с Толстым и Пушкином, снискал славу не только на территории русскоговорящих стран, но и во всем мире. Произведение «Двойник» можно отнести к раннему творчеству автора. Важной частью произведений Достоевского является город, и именно «Двойник» повлиял на формирование так называемого «Петербурга Достоевского», развитие которого можно наблюдать в более поздних работах автора (недаром второе название данного произведения «Петербургская поэма»). По сему, хочется отметить режиссера Ричарда Айоади, сумевшего осовременить и адаптировать для западного зрителя «Мистический Петербург» Достоевского, но в тоже время не утратить его атмосферы и таинственности. В плане сюжета и морали, режиссеру впрочем, пришлось пойти на некоторые уступки и отойти от оригинала. Оригинальное произведение является довольно жестким манифестом на тему человеческой свободы, в первую очередь от страхов и мнения других людей. Фильм наследует эти идеи, хоть и преподносит их несколько с другой стороны. Серьезное изменение претерпел финал, тут чувствуется влияние одного культового фильма 1999 года (во избежание спойлеров). В целом, фильм получился мрачным и психоделическим, несколько тяжелым при просмотре, но несущем в себе пусть и сложную, но ценную мораль. Отлично удался автору и своеобразный юмор, своей «безысходностью» дополняющий картину:

- Не думайте о самоубийстве?
- Нет!
- Записать, как нет?
- Запиши как возможно.

Стоит заметить и замечательно подобранное, психоделическое, вызывающее легкий дискомфорт, музыкальное сопровождение, на протяжении всей картины держащее в напряжении.

Отдельную похвалу заслуживает «двойник», Джесси Айзенберг, просто великолепно проникнувшийся сутью доппельгангера. Он сумел передать двойственность не только во время диалогов, но и во многих мелких деталях, таких как походка, осанка, голос, так, что Саймон и Джеймс действительно ощущаются абсолютно разными персонажами, даже если стоят рядом в одном кадре. Очаровательная Миа Васиковска отлично сыграла Ханну, девушку, «которой одиноко и никто этого не видит», в которую безнадежно влюблен главный герой.

Итог: Сложный фильм, если любите атмосферное кино и\или читали оригинал, милости просим к просмотру.

8 из 10

Если конвертировать выше написанный заголовок в более прямую и доходчивую форму, то на деле выйдет прямая цитата из предыдущего фильма Ричарда Айоади: «Что ж ты за м*дак-то такой!». Лейтмотив, перекочевавший из дебютной картины. Так сказать, от одного подвида к другому: «Субмарина» - «м*дак-школяр», «Двойник» - «м*дак-планктон» (тот самый офисный). Спешу оговориться и поклясться, положа руку на Оскар ДиКаприо, что не вкладываю и сотой доли какого-либо негатива в трижды прозвучавшее слово на букву М. Это просто типаж, типаж современного социума.

Сам «Двойник» есть россыпь сюжетных, художественных и стилистических заимствований. К примеру, первые 30 минут я был убеждён, что передо мной плод соития «Жильца» Полански с «Бразилией» Гиллиама. Но пропуская сей «плагиат» и «достоевщину» сквозь призму современных реалий и мэмов, британский автор создаёт своё собственное (вполне самостоятельное) полотно «Суетливого одиночества в...» («сети», «офисе», «квартире», «городе» - нужное подчеркнуть). Вот и у меня не обошлось без заимствований. Как пелось в известной песне: «Каждый хочет любить – и солдат, и моряк». И клерк. Любить и быть любимым. Пойти, наконец, вверх по карьерной лестнице (ещё лучше – эскалатору). Обрести заветные заметность, ценность и значимость. Вот только…

Рвачам у нас всегда почёт и уважение, скромняга – мебели сродни.

В мире, где наглость и хамство принимают за хватку, а пошлость за чувственность, - мямле с его «богатым внутренним миром» нет места. Утрирую, конечно. Есть, вот только оно последнее в очереди пропущенных и покорно отданных. Впору вставить какую-нибудь мотивирующую цитату из «вконтактика». Цинично, быть может, но пока твоя не решительная ж*па ждёт у моря погоды, ОНА уходит с тем «козлом», повышают ту «сволочь» за соседним столом, а тебе остаётся вернуться в свою квартирку и дальше упиваться «нереализованностью жизни». И ведь не обязательно «козёл» и «сволочь», может статься, что норм-ребята, просто сделавшие шаг, два, три, четыре… А ты всё на старте, и на груди у тебя не номер участника соревнований, а уже выцветшее «ПОТОМ». *звучит Rob Dougan – Clubbed to Death*

Честно пытаюсь разбавить градус пасмурности отзыва, но что-то, как-то не получается. Правда, и «Двойник» не «Субмарина», где я в голос ржал от комично-сентиментальной откровенности. Тут другой общий тон повествования (хотя и не лишённый «пошла улыбка»).

Подводя итог: фильм однозначно понравился. Хороша ведущая роль Джесси Айзенберга, прекрасное звуковое сопровождение Эндрю Хьюита и занимательная пьессовая манера подачи истории (правда, попривыкнуть надо). Ричард Айоаде во второй раз подряд взял честностью и умением озвучить и визуализировать то, что творится в умах и сердцах замкнутого поколения «не таких как все» с потребностями как у всех.

8 из 10

Фильм, снятый по мотивам повести Ф. М. Достоевского, представляет новый образ в эволюции темы двойничества. Приближаясь по своей мрачной атмосфере к первоисточнику – мистическому романтизму Гофмана и По, работа являет собой вариацию этой темы на современный тип. «Двойник» - это синтез идей и образов из разных направлений искусства – романтизм с его темой двойника, являющегося антиподом героя, воплощением его темной стороны, жесткость окружающей среды и психологических проблем реализма, фантастичность антиутопического характера общества.

Минималистичные интерьеры, объятые сумраком, эфемерность происходящего, все предстает как часть непробиваемой жесткой системы, царящей в обществе, где пребывает герой - здесь происходит действо. В этом неопределенном месте всё лишено индивидуальности, усреднено, полустерто и больше походит на воспоминания из закоулков подсознания - с оборванными краями, где прочно запечатаны лишь эмоции страха. Лабиринт, где нет свободы - только бездушный контроль и соблюдение правил для благожелательной снисходительности главы компании, где герой работает, что не может не напомнить Оруэлла. Эта компания является и символом, и воплощением тоталитарного режима. Единственным выходом представляется только самоубийство.

Герой - типичный обезличенный клерк, его образ - современный тип 'маленького человека', столь популярного в классической литературе. И характерна модель поведения для этого персонажа - крайне застенчивый, неуверенный в себе, в чем-то даже беспомощный – безропотный, но старательный работник даже в невыносимых условиях. Пределом его мечтаний является знакомство с коллегой, к которой он тайно испытывает теплые чувства.

Главной трагедией его становится потеря самого себя, вследствие встречи с собственным двойником - абсолютно противоположного ему по характеру, при этом двойник героя отделен от него самого, он воспринимается всеми как абсолютно сторонний человек, хотя между ними все же оказывается неразрывная связь. Тот постепенно место главного героя, в результате чего забитый мечтатель оказывается жертвой. Возникает критическая ситуация стирания личности, когда героя не только не замечают, но и официально признают несуществующим. Он оказывается бессилен против бюрократической машины, становясь заложником законов этого общества, и изгоняется, превращаясь в ничто, в призрак, как он себя сам называет.

Режиссер использует гротеск, проводя героя по всем терниям, обостряя ситуации его контактов с другими персонажами, но при этом не доводит до абсурда, оставляя действие на ощутимой грани реалистичности. Избавляясь от всего ненужного, всех лишних деталей, создавая лишь острое психологическое напряжение, словно до максимума добавляя резкости и контрастности в кадре.

Это аллегоричная картина чуть меньше, чем полностью, состоящая из безысходности. Фильму присуща почти дрейеровская аскетичность, отточенная эмоциональность каждой сцены, а проработанность баланса цвета и света на экране довершает работу, акцентируя все внимание на психологической составляющей развития сюжета. Его центростремительной силой является болезненная борьба за уникальность, право существования собственного 'я' в условиях мрачной антиутопии в сочетании с вариацией на тему двойничества, это ироничная и оригинальная работа в жанре психологической драмы, которую можно смело назвать удачной.

Русская литература безгранично богата своими гениями, их произведения читаются в разных странах и завоевывают звания одних из самых лучших литературных творений мира. Существует множество прекрасных экранизаций русской классики, но «в штыки» чаще всего воспринимали работы зарубежных режиссеров, ибо ходит мнение, что лучше русского человека никто нашей литературы не поймет. Но Великобритания вновь, после «Онегина», «Войны и мира», «Доктора Живаго» и «Анны Карениной» решила взяться за русскую классику, и в этот раз за повесть Федора Достоевского «Двойник».

Фильм вышел на российские киноэкраны 1 мая 2014 года. Режиссером картины стал Ричард Айоади, которого все полюбили за трогательное драмеди «Субмарина». На этот раз он снял фильм, в основу которого легла повесть Достоевского, не сказать, что вышла экранизация произведения, но персонажи, сюжет и реплики максимально близки к оригиналу. На главные роли были приглашены прекрасная и запоминающаяся своими необычными ролями Миа Васиковска, которая играла Ханну, и Джесси Айзенберг, мастерски исполнявший двойников: Джеймса и Саймона.

«Двойник» Ричарда Айоади показывает нам историю глубоко одинокого человека: скромный и незаметный работяга Саймон, живущий в своем маленьком мирке, каждый вечер наблюдает в телескоп за своей коллегой по работе — молодой и красивой девушкой Ханной, с которой не может решиться на близкое знакомство. Саймон видит, что она так же одинока как и он, находит в ней родную душу, влюбляется, возможно он и мог бы ей помочь, разделил бы с ней свои переживания, но слишком робок и застенчив, чтобы сделать первый шаг. И вот, точно как по сюжету книги, поздним вечером он встречает в переулке своего двойника, который на следующий день неожиданно является к нему на работу и слишком стремительно начинает занимать его место, отнимать его и без того невеселую жизнь. Абсолютно противоположный ему по характеру, но такой же внешне, Джеймс, сначала помогает скромному работяге устроить свою жизнь, но после оказывается, что это иллюзия и парень просто развлекается, занимает его место под солнцем. Все закручивается вокруг этой мистической связи двойников, которые словно две стороны одной медали, рассказывают зрителю о жизни несчастного человека — Саймона.

Все съемки проходили в Англии, в городке Кроуторн — промышленный и почти безлюдный район. Безликое серое место идеально подходило картине по духу, которая вся была выдержана в ощущении паранойи: мрачные тона, мигающий свет в лифте, пустынные места, ночь, очень мало фонарей от чего тени как-то нагнетающе скользят по улице, голоса всех героев и их реплики повторяются («твоя мать говорит, ты странный мальчик» - повторяет несколько раз старуха из дома престарелых, где живет мама Саймона), что тоже создает ощущение нереальности и подстроенности. Зритель ощущает сильную эмпатию к Саймону, сочувствует ему, потому что весь мир как бы дан зрителю с его позиции, передает его состояние беспомощности и одиночества.

Игра Джесси Айзенберга тут выше всех похвал, он показал двух совершенно разных по натурам людей — двойников, что даже когда нет разговоров, как например в сцене, где они убегают из бара, по взгляду и телодвижениям сразу видно где Джеймс, а где Саймон.

Музыкальное сопровождение фильма очень удачно подыгрывает общему состоянию паранойи, саундтреки дополняют происходящее. Так в последней сцене, глубокие, тревожные фортепианные аккорды, словно раскаты грома звучат на фоне происходящего и вызывают у зрителя должный эмоциональный отклик.

Нельзя не восхититься операторской работой над «Двойником», где крупные и дальние планы раскрывают нам сущности героев. Мы видим несчастного Саймона сверху маленьким, незначительным человечком, сливающимся с черной ночью, когда он бежит в свой дом или теряющегося в белом облаке тумана, когда он торопится на похороны своей матери. А как, например, не влюбиться в эту тихую Ханну, когда мы наблюдаем вместе с главным героем за ней в телескоп, а девушка умиротворенно спит и волосы, упавшие на лицо, вздрагивают от ее дыхания? Создается ощущение интимности и трепетности происходящего.

Безусловно, огромная работа над фильмом требует своих похвал. Подобные картины несомненно должны выходить в прокат, тем более, когда они сняты по мотивам великих классических произведений литературы. Такие фильмы заставляют нас вспомнить о своем месте в жизни, о том чего мы боимся и побуждают нас бороться со своими страхами и слабостями, дабы не оказаться в пропащем и ничтожном положении. Благодаря великим книгам, фильмы, снятые по их мотивам, меняют сознание человека в лучшую сторону и позволяют глубже рассмотреть содержания оригиналов, сформировать свое личное отношение к ним. «Двойник» попросил нас обернуться и посмотреть вокруг, увидеть, что каждый человек это личность, имеющая свое право на жизнь.

Саймон Джеймс (Айзенберг) - 'маленький' человек. Тихий, незаметный, 'прозрачный'. Начальство его не ценит, девушка, в которую он влюблён (Васиковска), не замечает, мать критикует. Серая жизнь, серая квартира, серая одежда, серый он сам. Но однажды в офисе появляется его двойник, молодой парень Джеймс Саймон - полная противоположность нашего героя. Он напорист, обаятелен и харизматичен. Саймон начинает общаться с Джеймсом и вскоре понимает, что наглый двойник способен полностью разрушить его и так не самую счастливую жизнь.

'Двойник' - это очень симпатичный британский фильм молодого режиссёра-постановщика Ричарда Айоади, который больше известен массовому зрителю, как исполнитель одной из главных ролей в телесериале 'Компьютерщики'. Однако от этого шоу в 'Двойнике' нет практически ничего, кроме малюсенькой роли Криса О'Дауда. Впрочем, британский дух в этом фильме чувствуется очень хорошо - картина получилась атмосферной, с выразительными деталями и общим ощущением абсурдности всего происходящего. На самом деле, не знай я, чей сюжет лёг в основу фильма, подумал бы в первую очередь о Кафке (хотя для него это всё-таки несколько простовато). Но первоисточником в данном случае послужил маленький одноимённый рассказ Достоевского. Впрочем, говорят, что от него в ленте осталась только завязка истории - не могу сказать точно, не читал.

Сюжет 'Двойника' предлагает зрителю провести некоторую исследовательскую работу, а проще говоря, подумать - что уже выгодно отличает картину от множества голливудских блокбастеров. История 'Двойника' очень аллегорична и по сути является экранизацией одного из главных философских законов - 'о единстве и борьбе противоположностей'. Джеймс - не просто двойник Саймона, он - олицетворение того, что Саймон хочет видеть в себе. Однако, воплощённый образ его желаний оказался настолько плох и отвратителен, что герой постарался сделать всё, чтобы его не стало. 'Двойник' - это предупреждение: прежде чем менять что-то в себе, подумай, а понравится ли тебе результат.

Джесси Айзенберг - очень классный актёр! Показать два разных характера в рамках одного фильма, не меняя при этом одежды и внешнего вида - хороший экзамен на наличие актёрского мастерства, который Джесси сдал на пять с плюсом. Если будете смотреть этот фильм, обратите внимание на руки, глаза, плечи, походку, мелкие жесты и интонации, особенно когда оба героя в одном кадре. Ещё одной звездой в этом фильме, по факту, является Миа Васиковска. Однако, лично мне она не особенно приглянулась. Девушка, как девушка - таких много.

Однозначно, могу посоветовать этот фильм к просмотру. Здесь нет ни голливудского лоска, ни пафосного драматизма, ни авторской 'чернухи'. Зато имеется достаточно не простой, но и не слишком заумный сюжет, интересные постановочные решения, как минимум, один классный актёр, и общий налёт британского, независимого кинематографа. Ну и Достоевский за кадром.

8 из 10

Саймон не обладал уникальностью и красотой снежинки. Саймон, тварь дрожащая, вечно занимал чьё-то место, брёл невидимым призраком по собственной жизни, двигался на ниточках социальных приличий, словно Пиноккио. Будь то в Царской России или Оруэлловской Океании, Саймоны всегда томились в углу, страдали от одиночества и сигали с крыш. На благодатной почве самобичевания и остракизма вырастали демоны, двойники, стремящиеся присвоить себе жизнь «оригинала». Но если у Достоевского конфликт был замешан на дьявольщине и мистике, в двадцатом веке всё так или иначе сводится к самоопределению.

Взяв за основу по сути черновую повесть русского классика, Айоади обставил старый, как мир, сюжет чёткими характерами и продуманными деталями. Если книга заканчивается многоточием и производит довольно сумбурное впечатление, фильм в общем и целом характеризуется завершённостью. Проблемы с пропуском в контору постепенно трансформируются в экзистенциальное заявление «Вас не существует», удочка суицида, закинутая вначале, элегантно всплывает под самые титры, подглядывание за соседями становится способом кармического возмездия. Режиссёр создаёт свой мир из тёмных коридоров, закрытых офисных пространств и грязно-жёлтого мерцания. В этом антиутопическом корпоративном болоте цветут предрассудки и пахнут мнения, одиночество распускается бледными лепестками на лицах сотрудников, навязчивые мысли застаиваются и превращаются в ил. Старые платья и ретро-интерьеры, корнями вросшие в футуристическое место действия, не позволяют забыть о связи времён. Айоади рассказываем нам то, что мы давно уже знаем – и всё равно внимаем с открытым ртом.

Практически непосильная задача была возложена здесь на Айзенберга – обыграть самого себя. Обычно «двойников» по-разному одевают, окружают разными предметами быта, помещают в разные миры. Саймон и Джеймс носят один и тот же серый костюм, сидят в одном и том же офисе, встречаются с одними и теми же девушками. Что поразительно – их ни разу не путаешь. Если Саймон смотрит на мир украдкой, двигается исподтишка и говорит лишь при крайней необходимости, то Джеймс моментально притягивает к себе все взгляды и занимает всё отведённое ему пространство. Конечно, дополняет образы и реакция окружающих («Я вас не помню» - «А вот и ты! Тебя все ждали»), но, учитывая среднюю продолжительность диалогов на страницу сценария (полтора слова), можно смело утверждать, что Айзенберг правит бал.

Хронометраж картины, по современным меркам, невысок, но обилие медитативных сцен не позволяет назвать его динамичным или увлекательным. Особо впечатлительных «Двойник» даже способен вогнать в депрессию: никогда не рассеивающаяся тьма, мерный шум на заднем плане (то ли гудят лампы, то ли капает вода из-под крана), постоянно всплывающая тема самоубийства. Жизнеутверждающий финал здесь был просто необходим, поэтому приятно, что режиссёр подвёл героя к выбору, а не отдал на растерзание мистическим силам.