Это мой второй фильм просмотренный у режиссёра Ричарда Айоади. Картина имеет свой стиль, имеет свой депрессивный оттенок.
Главный герой - обычный работник на предприятии, страдающий низкой самооценкой. Люди как будто его не замечают, а если и замечают, то относятся так, словно он пустое место. На работе начальник видит его как будто в первый раз, хоть он работает уже 7 лет. У него есть возлюбленная, и она работает с ним на одном и том же предприятии, только на верхнем этаже, в отделе печати. Каждый раз когда ему надо распечатать две копии отчета, он печатает одну, для того чтобы подняться на верхний этаж и увидеть её. Но вместо того, чтобы попытаться с ней заговорить, он просто пялиться на неё и кроме как дать её в руки этот отчет ничего сделать не может. И каждый раз вечером он наблюдает из телескопа в своей квартире за тем, что происходит у неё дома. Он видит, что ей тоскливо и одиноко, и что она страдает так же как и он сам. И так продолжается изо дня в день.
Но однажды на предприятии появляется новенький сотрудник, которого все встречают с улыбкой. Наш герой увидев его падает в обморок, дело в том, что новенький - копия нашего героя, но не совсем, он его противоположность - властолюбивый, харизматичный и красноречивый. Он быстро вливается в коллектив, его беспрестанно хвалит начальник и обнимает за плечо, как лучшего друга, возлюбленная нашего героя тоже не может устоять перед ним и влюбляется в него. Ничто так наглядно не показывает что ты можешь - как твоя успешная копия.
Мне понравился фильм своей темой - как подавление наших желаний убивает в нас личность.
Предтеча стивенсоновской «Странной истории доктора Джекилла и мистера Хайда», повесть одного из самых экранизируемых писателей русской классической литературы Федора Достоевского «Двойник», в 2013 году в руках известного британского актера и режиссера Ричарда Айоади обрела свое единственное и весьма необычное прочтение. Не представляя из себя дотошную и дословную экранизацию, а будучи скорее вольной интерпретацией, эдакой историей по мотивам, пронизанной духом произведений Достоевского, «Двойник» нетривиальными художественными методами раскрывает тему дуалистичности человеческой природы, разыгранной на фоне кафкианского кошмара полной бессмысленности жизни, отсутствия всяких перспектив и надежд в ярко воссозданном на экране иллюзорном мире полуреальности и недореальности, подчиненной логике всеобщего тоталитаризма. Предсказуемый сюжет обретает черты мощно и стильно обволакивающей зрителя своей гнетущей атмосферой, удушающим настроением картины, находящейся в межжанровом пространстве. Едва ли «Двойник» является психопатологическим триллером или мистическим детективом в чистом виде, хотя эти жанровые элементы в фильме есть; по многим своим параметрам, фильм Ричарда Айоади является с одной стороны жуткой трагикомедией о поиске своего Я в мире, подчиненном правилам мертворожденной бюрократической и корпоратократической машины, и режиссер изящно цитирует в «Двойнике» как Терри Гиллиама, так и Дэвида Линча, обходясь без эксцентрики первого и извращенных игр с сознанием второго, не опускаясь до незатейливого синефильства, и делая ленту самобытной, оригинальной и интересной вне любого кинематографического контекста, в который, впрочем, фильму придется быть вписанным априори.
Но с другой стороны «Двойник» воспринимается и как искусная притча о полной бессмысленности и абсурдности человеческого бытия, о том, что маленькому человеку так и суждено умереть таковым, тихо и незаметно, в затхлом одиночестве собственного ничтожного микромира, если он не решится таки на спасительный поначалу, но разрушительный в финале бунт. Айоади же предпочитает сохранять формальный нейтралитет ни сочувствуя, ни осуждая главного героя, сыгранного Джесси Айзенбергом; идет лишь неизбежная отстраненная констатация факта, что в человеке есть не только две стороны, а много больше, и что бунт маленького человека, разыгранный в условном мире, в мире реальном приведет еще к более ужасающим последствиям.
Из рассказа о самоидентификации маленького человека, в котором пробудилось не невольно, а добровольно, с его согласия, чудовищное зло, его же и погубившее впоследствии, вырастает мрачный вызов и обществу современному, в котором все сложнее оставаться самим собой, а излишне выпячивать собственную индивидуальность не всегда полезно для общего состояния здоровья. В конце концов, что из себя представляет современный мир — более виртуальный, чем реальный? Набор очевидных истин, нарочитой лжи, лживой правды и полуправды, мир корпораций и всеобщей свободы, которой стало так много, что хочется уже ее поменьше. Извилистые лабиринты новой-старой реальности, продемонстрированной Ричардом Айоади, очень похожи и на сознание большинства людей ныне: все путано, темно и мрачно. И двойник, этот призывающий к провокациям доппельгангер, почти ты, но, увы, не ты, оказывается на деле намного безобиднее оригинала, в душе которого давно Сатана устроил свой последний и самый блестящий бал.
Фильм американского производства по произведению Достоевского с Айзенбергом в главной роли заинтересовал меня уже тремя этими фактами — и, как оказалось, не зря.
Режиссёрская работа на высочайшем уровне, каждый кадр ценен сам по себе настолько, что хочется распечатывать их, как фотографии. Потрясающая игра света и тени, цвета — чёрный, жёлтый, синий — и ни одного кусочка голубого неба за все 93 минуты, вечная ночь, вечная тоска. И идеальное музыкальное сопровождение: настолько идеальное, что даже тишина воспринимается как отдельный ход. Во всём этом так много Достоевского, что даже не зная, что фильм по его книге, его можно почувствовать.
Что касается сюжета — идея не нова и, возможно, в других произведениях обыгрывается лучше и интереснее, но и здесь она воплощена достойно. Извечная проблема 'маленького человека' тут стоит так остро, что нельзя не проникнуться жалостью к Саймону — талантливому работнику, человеку, который каждый день смотрит в телескоп на свою соседку, сослуживицу, возлюбленную и бегает в подвал, чтобы подобрать кусочки её рисунков, отправленных в мусоропровод. К слову, Айзенберг, известный мне по 'Иллюзии обмана', здесь совсем другой — дважды другой! — и не менее прекрасный. Его игра выше всяких похвал.
Этот фильм не открывает глаза на что-то новое, не заставляет заглянуть в себя и даже не заставляет заглянуть в творчество Достоевского, но о, это было совсем не зря потраченное время.
Что раньше, что сейчас, а русская классика идет нарасхват. Кого только не экранизировали - Толстого, Набокова, Пушкина, Достоевского и перечислять это можно очень долго. Как раз недавно Достоевского снова экранизировали - его повесть 'Двойник' взял в свои руки Ричард Айоади.
Саймон - тихий, застенчивый парень, постоянно погруженный работой. И сколько бы он не работал, что бы не говорил или делал - его постоянно преследуют неудачи, а прекрасная Ханна - девушка его мечты - просто игнорирует. Саймон с этим смирился. Однажды, в один ужасный день, на работу приходит парень по имени Джеймс - хороший, открытый парень, и вроде бы никто не замечает одной огромнейшей детали - что Джеймс -вылитая копия Саймона. Именно этот день наш герой проклянет не один раз...
Для британского начинающего режиссера Ричарда Айоади 'Двойник' стал вторым полнометражным проектом. Сразу скажу, что человек он талантливый и даже могу предположить кто стал его мастером. Сам фильм - стопроцентный артхаус - и это прекрасно чувствуется в каждом кадре, в атмосфере, и даже в самих персонажах фильма. Сам по себе же фильм очень похож на творение Дени Вильнёва 'Враг', а так же на картины Дэвида Линча, имея общую черту - зритель не знает чего ожидать от следующей сцены и какой будет конец фильма. На мой взгляд Ричард сработал очень здорово и в работе над сценарием, который он написал вместе с Эви Корином. Практически весь сценарий оставили таким, какой он есть ( Спасибо Фёдор Михайлович), за исключением некоторых аспектов - место действия, имена героев и прочие мелочи. Сценарий обладает темной атмосферой, назовем ее 'атмосферой Достоевского', что отчетливо видно в фильме - весь фильм в темных тонах, а в одной сцене Саймон и вовсе бежит на похороны в темную ночь, что даже выглядит немного мистически. Крепкий и непредсказуемый сценарий. Очень не плохо сработал оператор Эрик Уилсон, который так же подчеркивает ту самую мрачную атмосферу, делая фильм темным и мрачным, а так же показывает хороший опыт своей работы, а Эндрю Хьюит сможет порадовать своей музыкой, которая в каждый момент становится непредсказуемой, подобно фильму, переплывая от одной эмоции к более мягкой или же наоборот к более таинственной.
Большинство актеров мы увидим, максимум, в двух - трех сценах и можно сказать, что они просто иллюзия. Настоящей жемчужиной является игра одного актера - Джесси Айзенберга, знакомого нам по таким проектам как 'Социальная сеть' и 'Иллюзия обмана' - именно этого парня мы будем видеть чуть ли не во всем фильме как в роли Саймона, так и в роли его двойника Джеймса, который представляется антиподом главного героя. Айзенбергу нужен новый вызов и он прекрасно исполняет свои роли, наполняя одного легкостью и спокойствием, а другого - нахальством и хитростью. Отличная работа! Миа Васиковска так же отлично справилась с ролью Ханны, но появляется она, в отличии от своего коллеги, не часто. Остальные же играют стандартно и практически нам не запомнятся.
Помимо отличных отзывов и высоких оценок, фильм участвовал в конкурсной программе 38-ого Международного кинофестиваля в Торонто и Кинофестивале в Абу-Даби, в последнем взял приз в категории 'Лучший актёр' (Джесси Айзенберг). На 57 - ом Лондонском кинофестивале и на 26 - м Кинофестивале в Токио, фильм получил номинации от обоих за 'Лучший фильм', а 'Премия британского независимого кино' подарила номинацию за 'Лучшую женскую роль второго плана' (Миа Васиковска).
Итого:
'Двойник' - это кино, которое оценят истинные любители необычного кино, а так же жанра 'артхаус'. Фильм ничем не завлекает зрителя и даже не пытается это сделать, и у Вас есть сотни причин пропустить этот фильм мимо, но талантливая режиссура Айоади, качественный и крепкий сценарий, написанный по Достоевскому, а так же игра Айзенберга могут заставить зрителя посмотреть данный фильм. Лично я рекомендую к просмотру только любителям артхауса, а так же фанатам кого-либо из актеров.
Нужно признать, что Ричард Айоади весьма приземлённо и лаконично экранизировал Достоевского. По своему сюжету, это достаточно простой фильм (хотя язык не поворачивается его таковым назвать), в сравнении с первоисточником. Между тем, этот факт не мешает быть фильму потрясающим творением. По моему мнению, экранизации всегда должны быть индивидуальным прочтением режиссёра, потому что слепо следовать первоисточнику - гиблое дело. Никогда не сможешь правильно донести суть (за редким исключением, конечно) и от этого вызовешь в свой адрес гору критику, мол, это не то, что хотел показать автор и тд. И хоть от твоего 'индивидуального прочтения' автор и его почитатели будут плеваться и недоумевать (хотя в случае с Достоевским, он сам считал, что его повесть не удалась), зато это по крайней мере не будет смотреться неуместной и куцей карикатурой на само произведение.
Лично для меня данное прочтение - оказалось идеальной, золотой серединой в трактовке Достоевского. Безысходность главного героя на протяжении всего фильма, вместе с тем, его рост и перемены (чего я не заметила у Достоевского), вызванные появлением его же двойника, а затем - идеальная концовка. Настолько нужная, актуальная и безупречная в своей постановке. Именно концовка, индивидуальная и совершенно непохожая на концовку первоисточника (скорее полная противоположность) больше всего красит фильм.
Несмотря на мой полнейший восторг от фильма, хотелось бы отметить его пробелы. Достаточно модный и заимствованный приём с перенесением действия в параллельную реальность. По детальности постановки очень напоминает мир, созданный Мишелем Гондри в 'Пене дней'. Антиутопическая атмосфера, так же подчёркивается минимализмом и однообразностью окружающего мира: места действия, одежда... Замкнутый круг: работа, дом, столовая, работа, дом, столовая. Так же, фильму присущ кричащий символизм. Как например мёртвая птица. Ни одного живого существа, включая животных и растения, за весь хронометраж картины. Никакой свободы и счастья в этом мире не существует, как следствие, постоянные самоубийства, от которых даже существует особый отдел, специализирующийся на самоубийцах. Вероятнее всего этот мир гиперболизированный настоящий мир (невозможно не провести параллель). Данной обстановкой мы можем оправдать поведение главного героя, которому не хватается смелости и решительности для всего.
Я не приверженец трактовки возникновения двойника из-за психического расстройства. Конкретно у Достоевского, возможно это так. Но Айоади явно старается доказать обратное. Да в одной финальной сцене, в который ГГ поступает настолько расчётливо и логично, что язык не повернётся его назвать психом. У Айоади, двойник - это своеобразный толчок, мотивация, чтобы стать лучше. Двойник - это помощник, который побуждает побороть себя и свои внутренние страхи. Его появление как раз в самую нужную и критическую минуту. Он ни в коем случае не показывает, что нужно становиться таким же, а скорее наоборот, обличает все недостатки такого поведения. Так же, Айоади отрицает слабость главного героя и безвыходность его положения. Нельзя не заметить духовный рост героя Джесси Айзенберг. Восхищает его стойкость, когда все, в том числе и его любовь, мотивирует его к самоубийству, а он поступает как настоящий борец.
Помимо идеальной трактовки доппельгангера, это ещё и идеальная постановка. Операторская работа создаёт индивидуальность каждый сцены. Каждый кадр как отдельное произведение искусства. Игра света. А музыка! Какая же там музыка. Об актёрских работах что уж и говорить. Джесси Айзенберг лучший выбор на такую роль. Да и с остальным составом - всё прямо в точку. Других актёров в таких ролях я не вижу.
Можно наскрести очень много аналогий: от антиутопий Терри Гиллиама до триллеров Дэвида Финчера. Но в отличие от 'Бойцовского клуба' или 'Бразилии' этот фильм охватывает не какие-либо глобальные проблемы, а всего лишь отдельного человека. Здесь раскрыта важность таких особенностей человеческого характера, как решительность, настойчивость, непринуждённость, открытость и то, насколько сильно порой знания, опыт и интеллект меркнут перед этими качествами.
Режиссёр заставляет смаковать каждый кадр с Джесси Айзенбергом, который не только снова пребывает в привычном для себя амплуа, но одновременно играет и совершенно противоположную своему типичному образу роль. Хотя его персонажи должны олицетворять две крайности человеческого характера, нам очень небрежно пытаются вдолбить самыми очевидными способами, что Саймон очень замкнутый и неуверенный в себе человек. Точно так же прямолинейно нам раскрывают и его двойника Джеймса, который плюётся, дерзит и всё время находится в раскрепощённой позе.
Сопровождаемая барочной музыкой, картина выдержана в выразительном винтажном стиле. Где вы ещё такое увидите? Эта неожиданная комбинация так прекрасно сочетается с тёмным антуражём картины, что мысленно аплодируешь режиссёру даже в эпизоде простой, но многозначительной ходьбы Саймона, снятой в профиль. Благодаря этому действительно стильная (в хорошем смысле этого слова) работа способна по крайней мере надолго задержаться у каждого в памяти.
Удачных, на мой взгляд, экранизаций так мало, что их можно пересчитать по пальцам - причем одной руки. А удачных же экранизаций русской классики я не смогла бы назвать вообще - пока не посмотрела 'Двойник' Ричарда Айоади.
Впрочем, это вряд ли может считаться экранизацией: Айоади не пытается воссоздать темный Петербург Достоевского, адаптировать для западного зрителя реалии русской действительности 19-го века, перетолмачить загадочный русский дух на свой лад - как это попытался сделать в 'Анне Карениной' Джо Райт. Вместо этого Айоади заимствует у Достоевского только общую концепцию сюжета и помещает его героя в декорации 'Бразилии' Терри Гиллиама - некий антиутопический мир, лежащий вне времени и пространства, который с равным успехом мог бы существовать в не очень отдаленном будущем, в паралельной реальности или вообще - у героя в голове: сюрреалистический, почти линчевский антураж тому способствует.
Беспросветный - наверное, это самая подходящая характеристика для описания застывшего в мрачном безвременье индустриального мирка. Здесь никогда не светит солнце, и в тусклом освещении тенями движутся безликие человеческие фигуры, едва различимые на фоне обшарпанных стен, маленькие в сравнении с громоздкими машинами. Особенных здесь нет - просто люди, однородная, однообразная масса. Зрителю приходится приложить усилия, чтобы начать различать, кто из них кто, и в конце концов, поняв тщетность своих попыток, он закрепляет за ними исполняемые социальные роли - вместо имен.
'И кто из них ты?'
Действительно, кто он - самый безликий из безликих, самый незаметный, кутающийся в сумеречную муть скудно освещенных комнат-клетушек и костюм на два размера больше, чем нужно? Кто он - тот, кого охранник не в силах запомнить в лицо, хотя видит его изо дня в день на протяжении семи лет? Кто он, Саймон Джеймс, человек-невидимка, постоянно извиняющийся за то, что дерзнул существовать, и отчаянно жаждущий быть замеченным? Кто он и кто - Джеймс Саймон, похожий на него как две капли воды и одновременно - диаметрально противоположный, словно шагнувшее из зеркала отражение: харизматичный, остроумный, в меру наглый, на котором тот же нелепый костюм мышиного цвета воспринимается скорее деталь экстравагантного имиджа, чем проявление плохого вкуса. Кто из них двоих - реальнее, если даже сам Саймон говорит о себе, что чувствует себя ненастоящим?
Можно только гадать, является ли Джеймс плодом больного сознания Саймона и реверансом Айоади в сторону 'Бойцовского клуба' или порождением непонятной системы, управляющей обезличенной массой, замещающей бесполезную деталь более эффективной - в любом случае, хваткий доппельгангер оказывается куда успешнее гениального, но застенчивого до крайности тихони Саймона. Так устроено общество: за харизму тебе бонусом припишут пару-тройку талантов. К тому же двойник видит суть этого мира, понимает, как работает его система: 'Все эти люди - порознь, но они связаны. Мы даруем безликой массе вечную жизнь'. И потому Джеймс все больше укрепляется на занятых позициях, шаг за шагом вытесняя Саймона, и тот вынужден бессильно наблюдать, как кто-то другой вместо него проживает его же собственную жизнь, пока он сам не оказывается наконец полностью стертым из этого мира. Если раньше он только наблюдал за жизнью людей из дома напротив, будучи противопоставленным им всем одиноким мечтателем, то теперь он - вне. Все системы, вне общества, вне жизни.
Однако это вам не Гоголь с его 'Шинелью'. Это - Достоевский с его излюбленной темой 'маленького человека', эго у которого оказывается вовсе не маленьким. 'Обидели!' - вскричало то эго на манер Фомы из 'Села Степанчикова и его обитателей'. И возник вопрос - а так ли на самом деле различны двойники? Один - желает, другой - делает, вот, по сути, и вся между ними разница. Что произойдет, если они вступят в схватку? Не станет ли в итоге Саймон - Джеймсом?
И я борюсь, давлю в душе мерзавца -
О, участь беспокойная моя! -
Но я боюсь: ведь может оказаться,
Что я давлю не то второе Я.
В. Высоцкий
Ричард Айоади снял фильм, ставший квинтэссенцией всего, что я люблю в 'Неуместном человеке', 'Машинисте' (кстати, Скотт Козар, его сценарист, признавал влияние на сюжет 'Двойника' Достоевского), 'Версии 1.0' и работах Линча. Всего, что я люблю в произведениях Кафки, Достоевского и писателей-антиутопистов. Здесь вам и мрачная, давящая атмосфера, подчеркнутая нагнетающим драматизм саундтреком и гулкими звуками, рассыпающимися по скудно освещенным улицам, помещениям и вагонам метро. Здесь неспешно, вдумчиво развивающееся действие, оставляющее время для размышлений над происходящим. Здесь, в конце концов - глубокие характеры и неоднозначный сюжет, не единожды заставляющий обратиться к своему собственному Я.
Мышиного цвета и на пару размеров великоватый костюм. Такая же невзрачная рубашка. Нелепая прическа. Выражение лица, на котором не прочтешь ни единой эмоции, за исключением неловкости. Это все о нем. О Саймоне Джеймсе. Человеке, который есть, но которого, по факту и нет. Плохо освещенные клетушки какого-то уродливого здания, где работают не люди, а винтики несуразно громоздкого статистического управления. Саймона в таких условиях заметить действительно сложно, потому что он лишь фон антиутопического общества, существующего в каком-то вневременье. Над местной землей кажется никогда не светит солнце, горожане, все как на подбор мертвенно-бледны. Юноша в мешковатом костюме одинок, постоянно растерян, но тем не менее, даже такой человечишка способен мечтать: о чем-то, о ком-то. Он хочет жить, а не существовать! Но характер - его смертельно опасный враг.
Безрадостную картину пишет кистями Ричард Айоади. Взяв в соавторы бессмертного Федора Михайловича Достоевского, молодой британский постановщик задается вопросом: способен ли 'маленький человечек' утвердиться в огромном и сером как собственный наряд мире? Характерное ощущение, когда хочется, а не можется - знакомо очень многим. Истинная трагедия Саймона в том, что он - хваткий и даровитый работник, прирожденный романтик, вот только совершенно не способный самому себе отвесить крепкого тумака и добиваться амбициозных целей. Мальчишке ведь не нужно слишком многого: всего только карьерных перспектив и внимания симпатичной, но далеко не экстравагантной Ханны.
'Без обид, но ты не очень заметный. То ли есть, то ли нет тебя'.
Если такое слышишь от в целом неравнодушного к тебе человека, значит жизнь складывается не совсем так, как надо. Саймон часто наблюдает за своим робким отражением в зеркале, а вскоре он видит себя и без стекла. В конторе объявляется дерзкий новичок Джеймс Саймон, одетый все в тот же нелепый костюм и с той же разлохмаченной шевелюрой. Схожесть стопроцентная, но этому парню кажется море по колено. От него почти зримо исходит аура магнетизма, в нем души не чает даже сварливый начальник, а уж девушки наперебой готовы вешаться на шею. 'Как же такое возможно? Я-то так не могу!' - проносится в голове у опешившего Саймона. Может это лишь чей-то глупый розыгрыш? Мираж? Галлюцинация? Или только активный сон? Новичком сложно не очароваться. К людям, словно подчинившим себе законы жизни, тянешься подсознательно. А уж если он еще и славный малый, готовый взять шефство над неудачливым двойником, то лучше друга и не найти.
Джесси Айзенберг будто математик изображает на экране длиннющую гиперболу восприятия. Один и тот же вид, но один человек может все, а другой ничего. Вагон метро изображен некой инкубационной камерой. Саймон забито сидит на пустой лавке и ежесекундно ждет, что его с нее сгонят. Джеймс вальяжно разваливается на такой же лавке. В этом заключена их главная разница. Искусству обольщения в конце концов можно и научиться, подмазываться к начальству - невеликое искусство, но нельзя отучить боятся собственной тени. Основная проблема Саймона в его наивности. С ним однажды заговорили, его просто заметили, а он тут же готов развернуть свою утлую душонку перед потенциальным проходимцем. Загадочный доппельгангер на самом деле не злодей, он всего только пользуется чужими слабостями. Или это что-то из ряда вон выходящее даже в вымышленном обществе?
Взаимоотношения зеркальных копий со временем сворачиваются в уравнение. Может они способны стать лучшими друзьями? Или один в итоге раздавит другого? Самое страшное в 'Двойнике' - не страдания бедолаги Саймона. Куда сильнее пугает реакция обезличенного общества на поступки двух парней одинаковых с лица. Никто ничему не удивляется. Как будто двойники и впрямь есть у каждого и лишь поджидают в соседнем квартале. Саймон за 7 лет работы так и остался невидимкой, Джеймса с первого дня считают знакомым с детства. Это картонное окружение не способно к пониманию чужих проблем, потому что не замечает и собственных. Хамоватый начальник вызывающе путает имя забитого парня. Он делает это назло? Нет, просто он подчинен безобразной системе, у которой нет имени. Неслучайно хозяина этого 'славного' заведения зовут просто Полковником. В мире, порожденном Ричардом Айоади, имя - лишний атрибут. Джеймса запомнили, потому что система приняла его гнусные ценности. А робкому Саймону нужно лишь простое человеческое тепло.
Это кино классифицируется 'черной комедией', но что тут призвано забавлять зрителя? Работающий лишь с пинка лифт? Хамоватая официанта, вечно путающая заказы? А может застрявший в дверях метро кейс, в котором вместе с документами потерялась душа Саймона? Я считаю 'Двойника' психоделической драмой с антиутопическим фоном. А ведь все предстало бы не таким серым и унылым, если вожделенная Ханна попыталась бы понять застенчивого паренька. Миа Васиковска - слабейшее звено картины. В этом кино вообще негусто с молодежью, а эта девушка должна была показать метания между двумя воплощениями одного человека. По факту же, все до безобразия предсказуемо: простушка клюет на языкастого соблазнителя, видит в нем свою судьбу, а человека, который больше всего на свете хотел пойти с ней на бал, не хочет ни видеть ни слышать.
Атмосферность густым облаком сопровождает каждый шаг Саймона. Этот пустой мирок Айоади - жуткая пародия на обезличившихся под влиянием высоких технологий людей. Никто ни к чему не стремится, каждый лишь надеется увидеть в отражении подсказку - каким бы я мог стать. Саймон Джеймс или его альтер-эго, по сути само человечество, которое обязано развиваться либо превратится в серую массу. Антиутопическое будущее, где даже телевизоры выглядят рудиментами эпохи, сотнями молоточков стучит по сознанию. Неужели мы и впрямь готовы влиться в бесконечную гонку за какими-то цифрами, рейтингами и показателями? А где же любовь? Она вот-вот будет растопчена циниками вроде Джеймса Саймона. К счастью, и в бесчувственном обществе у обездоленного может взыграть гордость. Кровь, одновременно сочащаяся у обоих двойников - разгадка коварного ребуса. Нет мнимого дуализма, человек всегда един и никогда не поздно замереть, оглянуться и зашагать в противоположном направлении. Серый асфальт или небольшой навес над ним? Даже отчаявшемуся герою режиссер дарит надежду и альтернативу. Пока на человеке нет осязаемых наручников - он не раб. Неважна комбинация имен, важна вернувшаяся в прежнюю гавань душа. Не каждый зритель правильно воспримет этот фильм. Это страшное в своем великолепии детище Ричарда Айоади дает великолепный шанс иначе рассмотреть свое отражение и безапелляционно задать себе вопрос: 'а все ли в моей жизни идет правильно?'
Если почувствуете этот позыв - зеркало всегда к вашим услугам.
Саймон не обладал уникальностью и красотой снежинки. Саймон, тварь дрожащая, вечно занимал чьё-то место, брёл невидимым призраком по собственной жизни, двигался на ниточках социальных приличий, словно Пиноккио. Будь то в Царской России или Оруэлловской Океании, Саймоны всегда томились в углу, страдали от одиночества и сигали с крыш. На благодатной почве самобичевания и остракизма вырастали демоны, двойники, стремящиеся присвоить себе жизнь «оригинала». Но если у Достоевского конфликт был замешан на дьявольщине и мистике, в двадцатом веке всё так или иначе сводится к самоопределению.
Взяв за основу по сути черновую повесть русского классика, Айоади обставил старый, как мир, сюжет чёткими характерами и продуманными деталями. Если книга заканчивается многоточием и производит довольно сумбурное впечатление, фильм в общем и целом характеризуется завершённостью. Проблемы с пропуском в контору постепенно трансформируются в экзистенциальное заявление «Вас не существует», удочка суицида, закинутая вначале, элегантно всплывает под самые титры, подглядывание за соседями становится способом кармического возмездия. Режиссёр создаёт свой мир из тёмных коридоров, закрытых офисных пространств и грязно-жёлтого мерцания. В этом антиутопическом корпоративном болоте цветут предрассудки и пахнут мнения, одиночество распускается бледными лепестками на лицах сотрудников, навязчивые мысли застаиваются и превращаются в ил. Старые платья и ретро-интерьеры, корнями вросшие в футуристическое место действия, не позволяют забыть о связи времён. Айоади рассказываем нам то, что мы давно уже знаем – и всё равно внимаем с открытым ртом.
Практически непосильная задача была возложена здесь на Айзенберга – обыграть самого себя. Обычно «двойников» по-разному одевают, окружают разными предметами быта, помещают в разные миры. Саймон и Джеймс носят один и тот же серый костюм, сидят в одном и том же офисе, встречаются с одними и теми же девушками. Что поразительно – их ни разу не путаешь. Если Саймон смотрит на мир украдкой, двигается исподтишка и говорит лишь при крайней необходимости, то Джеймс моментально притягивает к себе все взгляды и занимает всё отведённое ему пространство. Конечно, дополняет образы и реакция окружающих («Я вас не помню» - «А вот и ты! Тебя все ждали»), но, учитывая среднюю продолжительность диалогов на страницу сценария (полтора слова), можно смело утверждать, что Айзенберг правит бал.
Хронометраж картины, по современным меркам, невысок, но обилие медитативных сцен не позволяет назвать его динамичным или увлекательным. Особо впечатлительных «Двойник» даже способен вогнать в депрессию: никогда не рассеивающаяся тьма, мерный шум на заднем плане (то ли гудят лампы, то ли капает вода из-под крана), постоянно всплывающая тема самоубийства. Жизнеутверждающий финал здесь был просто необходим, поэтому приятно, что режиссёр подвёл героя к выбору, а не отдал на растерзание мистическим силам.
Саймон Джеймс (Айзенберг) - 'маленький' человек. Тихий, незаметный, 'прозрачный'. Начальство его не ценит, девушка, в которую он влюблён (Васиковска), не замечает, мать критикует. Серая жизнь, серая квартира, серая одежда, серый он сам. Но однажды в офисе появляется его двойник, молодой парень Джеймс Саймон - полная противоположность нашего героя. Он напорист, обаятелен и харизматичен. Саймон начинает общаться с Джеймсом и вскоре понимает, что наглый двойник способен полностью разрушить его и так не самую счастливую жизнь.
'Двойник' - это очень симпатичный британский фильм молодого режиссёра-постановщика Ричарда Айоади, который больше известен массовому зрителю, как исполнитель одной из главных ролей в телесериале 'Компьютерщики'. Однако от этого шоу в 'Двойнике' нет практически ничего, кроме малюсенькой роли Криса О'Дауда. Впрочем, британский дух в этом фильме чувствуется очень хорошо - картина получилась атмосферной, с выразительными деталями и общим ощущением абсурдности всего происходящего. На самом деле, не знай я, чей сюжет лёг в основу фильма, подумал бы в первую очередь о Кафке (хотя для него это всё-таки несколько простовато). Но первоисточником в данном случае послужил маленький одноимённый рассказ Достоевского. Впрочем, говорят, что от него в ленте осталась только завязка истории - не могу сказать точно, не читал.
Сюжет 'Двойника' предлагает зрителю провести некоторую исследовательскую работу, а проще говоря, подумать - что уже выгодно отличает картину от множества голливудских блокбастеров. История 'Двойника' очень аллегорична и по сути является экранизацией одного из главных философских законов - 'о единстве и борьбе противоположностей'. Джеймс - не просто двойник Саймона, он - олицетворение того, что Саймон хочет видеть в себе. Однако, воплощённый образ его желаний оказался настолько плох и отвратителен, что герой постарался сделать всё, чтобы его не стало. 'Двойник' - это предупреждение: прежде чем менять что-то в себе, подумай, а понравится ли тебе результат.
Джесси Айзенберг - очень классный актёр! Показать два разных характера в рамках одного фильма, не меняя при этом одежды и внешнего вида - хороший экзамен на наличие актёрского мастерства, который Джесси сдал на пять с плюсом. Если будете смотреть этот фильм, обратите внимание на руки, глаза, плечи, походку, мелкие жесты и интонации, особенно когда оба героя в одном кадре. Ещё одной звездой в этом фильме, по факту, является Миа Васиковска. Однако, лично мне она не особенно приглянулась. Девушка, как девушка - таких много.
Однозначно, могу посоветовать этот фильм к просмотру. Здесь нет ни голливудского лоска, ни пафосного драматизма, ни авторской 'чернухи'. Зато имеется достаточно не простой, но и не слишком заумный сюжет, интересные постановочные решения, как минимум, один классный актёр, и общий налёт британского, независимого кинематографа. Ну и Достоевский за кадром.
