В фильме вообще много достоинств, включая комедийные репризы, фонтанирующие еврейским юмором, диалоги и операторские мастер-классы Витторио Стораро, но в целом это кино скалькулировано и выполнено по старым лекалам.
Фарсовый гиньоль Брюно Дюмона «В тихом омуте» способен удивить поклонников известного французского режиссера.
Провокативный потенциал двух ветеранов киноидустрии — режиссера и актрисы, — соединившись, породил шедевр, не станем стесняться этого слова. Вопрос, относить его к авторскому творчеству или жанру, отпадает, подобно тому, как уже давно решен аналогичный вопрос с Хичкоком или Уайлдером. «Она» — высокая интеллектуальная комедия на самые низменные темы, если не единственная, то редчайшая в практике мирового кино.
По словам режиссера, он вдохновлялся классическими киноработами Росселлини и Скорсезе. Но чем больше высоких аллюзий, тем лучше видна разница между образцами старого простодушного кино, даже не высшей пробы, и нового, оснащенного гораздо большим набором амбиций и подручных средств.
Буддийскую концепцию переселения душ автор фильма подает с верой и убежденностью, которые могли бы показаться наивными, если бы за ними не стоял опыт поколения, к которому принадлежат Лу Рид и Лори Андерсон. Это поколение «детей цветов»: их идеи усовершенствования общества были спорными, но имели важные далекие последствия, ощутимые до сих пор, кроме того, они создали лучшую в ХХ веке музыку, а отчасти и кино тоже.
Распад аристократических, а вслед за ними и буржуазных традиций, экспансия варварства и плебейства, превращение элитарной культуры в массовую — эти процессы Иоселиани наблюдает уже даже не столько с грустью, сколько с отвращением.
«Экипаж» — первый ремейк (а это, что бы ни говорили, ремейк по сути) советского кино, не выглядящий ни пародией, ни огламуренной копией.
Только неисправимые радикалы, не отворачивая глаз, продолжают заниматься столь же неисправимой природой человека. Ласло Немеш — один из этих немногих. Он берет на себя смелость воссоздать кромешный ад Освенцима, войти в него и заставить зрителя испытать эффект полного погружения.
В художественном мире Сокурова нет актуальной политики. Ценность, которая важнее сиюминутных интересов и способна скрепить недружное человеческое семейство,- это культура. Только она одна.
Миндадзе теперь окончательно ушел от абдрашитовского реализма: он движет действие не характерами, а затылочными «прицельными» планами, эмоциональными порывами, отчаянными жестами, похожими на ритуальную поэзию и молитву. Он наводит фокус своей оптики на параноидальную эпоху, которая не раз повторялась в истории человечества и про которую потом говорили «завтра была война».
В конце концов мы полностью погружаемся в синефильское марево: в нем стирается грань между консервативным обществом середины прошлого века и современным, в котором поэтапное превращение братьев Вачовски в одноименных сестер воспринимается как эстетический и светский курьез, а вовсе не как общественно-моральная проблема.
«Цезарь» начисто лишен серьезности, его явно вдохновила время от времени благоволящая Коэнам легкая муза. В фильме практически нет злости, тяжелого сарказма, экзистенциальной тоски, определивших настроение «Фарго», «Старикам тут не место» и других признанных шедевров братского дуэта.
«Тряпичный союз» сигнализирует о том, что пришло следующее поколение одаренных кинематографистов, которые многое хотят и уже многое умеют. Однако пришли они далеко не в ту вольготную жизнь, что их предшественники. Вот почему появление в кадре слогана «иностранный агент» или «против всех» выглядит условным знаком, намекающим на то, что картину можно рассматривать и как политическое высказывание.
Запрещать «Девушку из Дании», конечно, не за что, но защищать ее можно было бы с куда большим энтузиазмом, если бы над тайнами человеческой природы в ней не преобладали модный дизайн и поверхностная актуальность.
Пожалуй, «Отвратительная восьмерка» — это первый фильм Тарантино, который можно смотреть полностью расслабившись, наслаждаясь свободной режиссурой, смачным актерством, синефильской игрой и не думая о том, лажанулся или нет вчерашний культовый кумир.
Продюсерская стратегия Тимура Бекмамбетова видна здесь невооруженным глазом, хотя Крыжовников сделал все, чтобы выйти из положения с наименьшими потерями. Этих потерь можно и вовсе не заметить или зачислить их в разряд приобретений: как ловко артизирована пошлость попсовой жизни, как здорово показана фатальная неизменность российских духовных скреп, как хитро вывернут наизнанку конформистский новогодний жанр.
«Находка» — фильм, стоящий особняком и резко выделяющийся в нашем кинопейзаже. Понятно, что он сам по себе не может сегодня делать погоду. Но, возможно, он подсказывает то направление, где кинематографистов ждет что-то иное, кроме цензурного или художественного тупика.
«Шпионский мост» впечатлил вовсе не политической актуальностью, хотя и она тоже дорогого стоит. А тем, что это образец совершенства, безупречный во всех своих компонентах. Говорят, что краткость — сестра таланта, нет, напротив: фильм длится два с половиной часа, и нет ни одной минуты, чтобы зевнуть или вспомнить о важной завтрашней встрече.
Я стал поклонником «Страны ОЗ» с первого взгляда. Принято считать, что комедию надо смотреть в кинозале с публикой, но мне удалось обхохотаться и в одиночку перед компьютером.
Казалось, именно Жак Одьяр, минуя политические клише, способен перевести борьбу этносов и религий в универсальный жанрово-психологический регистр. Но, в отличие от многоцветного «Пророка», «Дипан» вышел одноцветным, и художественная правда так и не родилась.
Тарамаев и Львова, похоже, чуть ли не единственные авторы в новом российском кино, кто видел «Гибель богов» Висконти. И не просто видели, но включили в свой художественный контекст: именно в нем с безусловной поправкой на время работают и режиссеры, и оператор фильма Азиз Жамбакиев, и художник Тимофей Рябушинский.
«Новейший завет» превращает печаль в иронию, а драму — в несколько сладковатую комедию, которая завершается апофеозом всеобщего счастья на планете с легкой женской руки.
Федорченко стал певцом локальных культур, пока еще не до конца раздавленных катком глобализации. В этом воспевании нет пафоса, зато есть ностальгия по утраченному и трогательный трагикомизм.
В результате жесткого монтажа, который пришлось гармонизировать с помощью обильного саундтрека, «Черная месса» производит впечатление дайджеста классического гангстерского фильма, режиссер которого то и дело по-ученически дает Скорсезе.
Высокое и низкое слились в непристойном соитии. Компромисс в определенном возрасте столь же невинен, как суицид: доживите до этих лет, а потом судите.