Это красивое, довольно скучное, очень несовершенное, да что там, слабое кино. Но вот что странно — и на моей щеке в какой-то момент возникла вдруг предательская влага. Так бывает — кино неудачное, а попадает в сердце.
Режиссер нового поколения, «рожденный с гаджетом в руках» и получивший образование в интернете, а вместе с тем киноман, любящий классический авангард, приносит новый взгляд на кино, на то, как мы взаимодействуем с созданным им виртуальным миром, так похожим на реальный.
О чемодане на скамейке экскурсовод говорит: «А это монумент абсолютной межчеловеческой солидарности, даже в самых простых и банальных ее проявлениях». Описание, идеально резюмирующее и сам фильм.
Это Америка, спокойно говорит Корбет. И добавляет, что в Америке о Холокосте — равно как об архитектуре и прочих интеллектуально стимулирующих вещах — будут говорить между обедом и сигарой после него.
«Дневник…» стремится во что бы то ни стало поставить в финале жирный восклицательный знак с десятком сердечек. Кажется, мы уже немного выросли из всего этого, как и из розового пальто и прически «хвостик».
Тащит на себе всю конструкцию Борисов почти в одиночку — благо, в такой роли он раскрывается по-новому. Теперь в амплуа не пацана, преисполненного глубинной мудростью, а обаятельного, уязвимого и порывистого трикстера.
И в целом сериал, получивший на фестивале «Новый сезон» приз как самое ожидаемое шоу года, выигрывает именно за счет темы — тяжелой, больной и очень актуальной, а в ближайшей перспективе, не исключено, и ключевой.
Это кино не очень-то и пытается быть реалистичным. И чем больше завирается, тем больше вызывает к жизни дух своего героя.
«Снег в моем дворе» — встреча Бакура с Леваном, который нашел в сети старого товарища спустя 30 лет и дал ему возможность заглянуть в детство, время, когда ты еще не знаешь, что каждый человек по-своему одинок.
В этом триллере почти нет «бу-эффектов», но когда вы покидаете кинозал, то еще некоторое время чувствуете, что реальность вокруг как-то зыбка. Хотя и видите себя все в том же теле и, как и предупреждал Сведенборг, не замечаете никаких перемен.
Если старость — то только ностальгия. Тем ценнее осенний марафон Франсуа Озона, которому интересно и важно наблюдать за своими старушками, которые не просто знают с десяток рецептов вкусного пирога, но еще и хотят проактивно действовать, общаться, танцевать, спасать и поддерживать, а не только жить воспоминаниями.
Пресловутый work-life balance — центральная тема сериала. Вернее, даже не баланс, а этот самый дефис, помещающий «жизнь» и «работу» на противоположные полюса.
Плохой девочке» могло бы пойти на пользу, назовись она комедией — смешного там хватает, а вот вожделенный саспенс явлен лишь в некоторых сценах (затравочных или, напротив, ретроспективных), но и волнующих лишь на пару градусов выше средней температуры по хронометражу.
В «Эмилии Перес» быть женщиной — значит делать мир лучше. Эмилия хочет исправить ошибки прошлого, искупить вину. Она буквально другой человек — и всерьез готова прожить жизнь набело, не причиняя больше вреда.
Оторваться от домашнего экрана трудно по другой причине — завораживает, как точно авторы попали в контекст, в который даже не метили.
Колумбийской команде под руководством сыновей писателя, Родриго и Гонсало Гарсиа Барча, удалось превратить книгу в сериал, который полностью, иногда слишком дотошно, передает события оригинала, одновременно переизобретая его.
«Атака титанов» — это не произведение о движении или политике. Это роман воспитания в духе Чарльза Диккенса и Гюнтера Грасса. Роман о дружбе троих ребят. О том, что взросление состоит в ревизии юношеских идеалов.
Можно по-разному относиться лично к Минаеву, к контенту, который он создает, к его героям, но сериал про его, так сказать, творческий путь, наверняка был бы куда интереснее «Первого номера».
Ридингер соединяет традиционную историю взросления с лежащей на поверхности темой — травмой нового поколения, зависимого от социальных сетей и культа селебритис, но на выходе получается неожиданно свежее, очень живое кино.
Мы смотрим искусственное кино об искусстве и забываем, что должны сочувствовать героине.
В этом вроде бы натуралистичном фильме с четко выписанным социальным фоном совершенно сюрреалистическая кульминация. И она же — провал: не то в памяти героини, не то в нашем понимании того, что случилось на самом деле — и что здесь вообще было «на самом деле».
Принцип устройства фильма — соединение несоединимого: в одном эпизоде, в одном кадре.
Возможно, на наших глазах рождается новая метавселенная.
Это фильм Ридли Скотта в вакууме, аккумулирующий все до единой мысли режиссера о Римской империи.
«Каникулы» показывают, что актуальность и вовсе может быть где-то на обочине — у серого не в сезон моря, на казенном фестивале детских спектаклей.
