На финише трилогии Джаньяк банально выдохлась, франшиза, построенная на повторении одного нехитрого сюжетного приема, лишена пространства для любого смелого маневра.
Зомбированный юноша обзаводится топором и дежурно разделывается с беззаботными ребятишками. Ни страсти, ни фантазии — жанр окончательно режиссеру опостылел.
«Классическая история ужасов» — метакомментарий на тему состояния современного хоррора не только в Италии, но и во всем мире. Ни нового Бавы, ни Ардженто, ни Фульчи не появилось, но и Де Фео вместе со Стрипполи если и пугают, то как-то нестрашно.
Все по отработанным лекалам душеспасительного кино: за камерой люди старой закалки, которые помнят, как снимали классические feel good movies 90-х.
Автор неглупой драмы «Копенгаген» Марк Расо уходит в чистый жанр и проигрывает, никакой рефлексии и выдумки, только набор аттракционов.
Режиссер выстраивает правдоподобную диораму подсознания одинокого человека, единственное желание в которой — запереться и не выходить из комнаты никогда.
Психологический триллер со звездой «Гоморры», везде, кроме Италии, вышедший на Netflix, — по форме абсолютно традиционалистский, но по своей природе перверсивно-эксцентричный. У Челсома для такого нет ни темперамента, ни чувства.
Такой тип девушки-бретера редкий гость на российском телевидении, и в этом несомненное достоинство сериала.
Очевидно выпирающая идея инклюзивности подана изящно потому, что встроена в сюжет изначально и объединяет все три уровня повествования.
Возможно, это лучшее кино о путешествии во времени в XXI веке, хотя бы потому что путешествие во времени — это возвращение к воспоминаниям, где всегда было и будет детство, одна осень сменялась другой, а мама была такой же маленькой.
Утомительные моральные качели с харассментом героини, предательством лучшей подруги невыгодно отличают «Удовольствие» от «Пота» Магнуса фон Хорна — другого фильма из того же каннского отбора про тело как несчастье.
Взгляд Амин как будто намеренно лишен острых углов. Реальность «Суад» неподдельна и трагична.
На сегодняшний день всего лишь второй фильм Бойла выглядит как упоительный концерт-перформанс: музыканты фальшивят, забывают слова, их тошнит прямо на сцене. Но как грациозно и завораживающе они существуют! Так бывает только в молодости.
Фильм Коннолли — академический детектив о том, что иногда правду о прошлом лучше не произносить вслух. Никакой деконструкции, просто уставшие люди в сложной ситуации и блеклой действительности.
Если бы Папушадо шел до конца, он бы отказался от любых драматических излишеств, выпадающих из эстетики графического романа, и свел бы весь сентиментализм к функции. Но не хватило смелости.
Неоправданная халтура при амбициях семейного блокбастера. Впрочем, если новый «Джем» и должен был появиться, то как лишнее подтверждение тому, что Looney Tunes победят всех. Что им эпоха постмодерна?
Имморальная картина в том смысле, что она ставит под сомнение сами предпосылки «слишком человеческой» морали, стремительно уносясь к новому, иному, темному будущему с темным (не)логосом и темным этосом.
Смерть как основной двигатель сюжета пробуждает в Сэнди решимость взять себя в руки и научиться быть ответственным.
При всех бедах «Война» временами увлекательная подростковая фантазия с одной любопытной идеей: если сейчас кто-то и способен спасти человечество, то только поколение в муках кризиса среднего возраста.
При потенциале (рейтинг R, все дозволено, каждые десять минут одного из героев пускают в расход) и студийном карт-бланше (Netflix запустил сразу хоррор-трилогию) получаются догонялки в традиции «Скуби Ду» и оммаж детскому детективу.
Глупо было бы в чем-то винить Содерберга, его метод закостенел после возвращения в большое кино пять лет назад. Однако в прошлогоднем «Пусть говорят» было нервно и нежно, оттого особенно обидно, что автор взял курс на возвращение к формальным экспериментам.
При иносказательной амбициозности вариантов развития в «Ложноположительном» слишком мало, и сценаристка Глейзер выбирает самые очевидные.
«Джетлаг» — проморолик будущего сериала. Когда один из героев подметит, что по сюжету прошло полтора года (а внешне едва ли что-то меняется), отчаянно недостает титра: «Упущенное смотрите в расширенной версии».
Если в предыдущих частях ДеМонако воспевал дух рабочего класса, то в «Навсегда» он вернулся к исходной модели первой части — буржуазия в беде. Угроза равняет всех, закаляя толерантность к ближнему, что может тебя прикрыть от шальной пули.
Истории про мстящих женщин не то чтобы новы, но в последнее время мелькают на больших и малых экранах слишком часто для того, чтобы счесть это случайностью.
