Любовь и смирение — эти христианские концепты пронизывают все повествование Дени Вильнёва.
В режиссерском дебюте Ричарда Чупки есть отдельные достоинства, однако ленте катастрофически не хватает хоррор-атмосферы и продуманной сюжетной линии.
Чуткий режиссер сумел убедительно представить не только сложности отдельно взятой семьи Апу, связанные с разным представлением о жизни поколений отцов и детей, но и запечатлеть изменение уклада жизни всей Индии, где глобализационные влияния середины века неизбежно разрушали патриархальную стабильность.
«Легенда о самбо», выйдя в политически непростое время, неожиданно откололась от пропагандистского мейнстрима.
Будучи созданным на излете относительно свободных 1920-х, перед самым наступлением «сталинских заморозков», «Старое и новое» явилось итоговым произведением Эйзенштейна, вобрав в себя формальные эксперименты его «революционной трилогии» («Стачка», «Броненосец «Потемкин»», «Октябрь»).
В итоге получился необязательный середнячок, нестрашный и затянутый, в котором Дракула выглядит таким же аморфным статистом, как большинство актёров.
Лента Уильяма Фридкина кажется более гуманной, нежели строго логичная, психологически убедительная, но суховатая версия Сидни Люмета.
Однако, повторимся, главным достоинством новых «Неудержимых» является не хитро продуманный сюжет и не хорошо выписанные герои, а множество пасхалок, как к предыдущим частям, так и к боевикам участвующих в фильме актёров.
«Сарабанда», снятая спустя почти 60 лет после дебютного «Кризиса», представляет собой идеального Бергмана — такого, каким он сам хотел бы видеть себя в творчестве.
Алехандро Аменабар в своём дебюте утверждает не только привлекательность насилия (это отнюдь не новая мысль для кино), но и его развращающее влияние на способность человека к эмпатии.
Фильм Петерсена далеко не так прост, как может показаться при невнимательном просмотре. На фоне не осложненных какими-либо серьезными идеями «Дневного света» и «Пика Данте», «Эпидемия» выделяется довольно сложной композицией.
Рай не скорбит о разрушающемся родительском доме. Наоборот, возможно, именно путешествие, в которое отправляется семейство Харихара, наконец-то приведет их к счастью.
Бергман отказался от рассказа о традиционных ужасах фашизма, сосредоточившись на показе и анализе социальной среды, в которой немецкий фашизм зародился.
Первоначальные сомнения в его качестве развеются буквально с первых кадров. Эрнандес не изобретает велосипед, но уверенно выстраивает свой зомби-апокалипсис, пользуясь более тонкими кинематографическими приемами, нежели тайваньский режиссёр Роб Джаббаз, дебютировавший в 2021 году на той же платформе Shudder с кровавой зомби-картиной «Грусть».
Режиссер идеально выстраивает «Голгофу» на стыке двух на первый взгляд разных жанров: черной комедии, от которой в диалогах героев присутствует циничный юмор, и религиозно-философской драмы о выборе жизненного пути.
Фильм уступает «Дому призраков» по части совмещения комического и страшного. Демонический сюжет преподнесён вполне традиционно, так что искушённый в теме зритель едва ли чем-то будет удивлён. Тем не менее, с задачей минимум — удержать зрителя у экрана на протяжении полутора часов — постановщик определённо справился.
В интерпретации Андрея Тарковского, научные аспекты, заботившие Лема при создании романа, отходят на второй план, уступая место старой-доброй морали. Здесь режиссер продолжает линию Достоевского, вдохновлявшегося христианством и переносившего христианские истины в диалоговую ткань своих романов.
Фильм немецкого режиссера — не очередной рассказ о добре с кулаками, а в первую очередь драма о двух внутренне одиноких героях, которые волею случая становятся противниками, несмотря на множество общих черт между ними.
Мир призраков Кубрика — не более чем фикция. Постоянными перемещениями героев по отелю «Оверлук» режиссер позволяет зрителю почувствовать всю тяжесть большого пустого пространства.
Частная жизнь автора, будучи художественно переосмысленной выдающимся постановщиком, превратилась в притчу о взрослении, становлении в своем призвании.
«Ужасающий 2» превратился в притчу, отмеченную неторопливым развитием событий и вниманием к психологии главных героев.
Ли Иль-хён затронул сложную, едва ли однозначно решаемую проблему. Да, безусловно следует помнить то плохое, что было в истории своей страны, дабы не допустить этого в будущем. Но также необходимо отпускать прошлое, дабы оно не владело тобой.
Как резко и совершенно без прелюдий начинается «Чёрная пятница», так же быстро она и заканчивается.
Режиссер постоянно размышляет, так ли страшна смерть, или же она — спасение для солдат-калек, от которых отказываются их жены?
Убийца не только тот, кто убил тело, но также тот, кто уничтожил чувства, то есть душу. И эту, менее очевидную, но зато более зловещую духовную смерть Арне Маттссон, в силу данных ему талантов, запечатлевал на экране вслед за Антониони и Бергманом.