Летним днём на даче у генеральши Войницевой собирается весь уездный «бомонд». Местные дворяне - помещики и состоятельные кредиторы овдовевшей особы. Среди них - Мишель Платонов - в юности умный, смелый, подававший большие надежды. Любил прелестную Софи. И вот, спустя много лет, в гостях у генеральши они встречаются снова — простой деревенский учитель Платонов и Софья — солидная дама, жена пасынка Войницевой – жалкого и пустого человека. Да и сам Платонов уже давно женат на нелюбимой Сашеньке…
«-Никогда ничего не бывает потом. Это только кажется, что всё ещё впереди, что жизнь длина и счастлива. Что сейчас можно прожить так. Что потом всё можно исправить… Никогда это «потом» не наступит.» (с)
Этот вышедший на экраны в далёком 1977-ом году, ставший в последствии каноническим воплощением творчества Антона Павловича Чехова на экране, повсеместно признанный шедевром советского, русского кинематографа, проходимый во всевозможных театральных и кино-школах на актёрских и режиссёрских курсах - в фильмографии Никиты Сергеевича Михалкова числится всего третьим по счёту. Снял его режиссёр в 31 год. И смотря картину в это трудно поверить! Такое впечатление, что делал картины умудрённый постановочным опытом, признанный мэтр, а не вчерашний дебютант. Впрочем свою творческую мощь Никита Михалков продемонстрировал с самых первых шагов в режиссуре. Его дебютная короткометражка «Спокойный День в Конце Войны» - была снята в сроки и в отведённую смету, но как полнометражный фильм для проката. Начальство в Госкино это не понравилось и фильм сократили и выпустили на ТВ. Но уже в «Своём Среди Чужих…», и в особенности в «Рабе Любви» -видно то, что снимал их гений от режиссуры. Чётко прописанные персонажи, имеющие характер и запоминающиеся, даже проходные, эпизодические герои. Интересные сюжеты и сплетение жанров (обычно у Михалкова это мелодрама, комедия и драма с помесью лёгкого психологического триллера). Качественные актёрские работы и высокое техническое качество исполнения самих лент - вот творческий почерк Никиты Сергеевича Михалкова. Любитель русской классики и поклонник Чехова, он всё своё творчество позиционирует как нечто исконно русское, пропитанное духом пьес великого отечественного писателя. В фильмах Михалкова, как и в пьесах Чехова упор делается на диалоги и взаимоотношения персонажей. Из отточенных, проработанных, просчитанных и выверенных мизансцен и складывается в итоге фильм. Поэтому любую картину Никиты Сергеевича можно вспомнить припомнив пару ярких эпизодов тех или иных лент. Как и хороший спектакль, его кино это воплощение качественной драматургии. Только в отличии от сцены, экран делает запечатлённые на плёнку образы и сюжеты бессмертными…
«-Как немного нужно для счастья: сидеть уютно и тепло в таком вагоне, пить чай у лампады и беседовать о хорошем со случайным попутчиком, и уезжать навсегда, насовсем…» (с)
Почему я начал столь пространно? Да потому, что передать всё очарование и великолепие этого фильма словами нельзя при всём богатстве речи. «Неоконченную Пьесу…» нужно именно что смотреть. И говорить о картине можно только постфактум, то есть – после ознакомления с оной. Как и о спектакле. По большому счёту, этот фильм – один грандиозный спектакль, разыгранный ансамблем выдающихся отечественных актёров, и поставленный великим и талантливым режиссёром. В который раз смотря ленту поражаюсь умению Михалкова таким образом выстраивать линию сюжета и способности излагать на первый взгляд скучную историю, так что бы происходящие на экране захватывало с головой. С самых первых минут, с вступления в котором демонстрируются сельские окрестности и виды деревенского имения генеральши, режиссёр даёт зрителю прочувствовать настроение фильма. Если вам за первые 10-15 минут станет скучно-то Михалков «не ваш» режиссёр. А если же, как и меня, вас завлечёт сюжет, покорит манера оператора выстраивать длинные и статичные кадры, игра актёров и интерьеры старорусской жизни - то вы влюбитесь в творчество данного постановщика, так же как и я когда впервые, в детстве ещё смотрел его «Утомлённых Солнцем» и «Рабу Любви». Причём, специфичность его картин в том, что для того, что бы понять что «хорошо» а что «плохо», не обязательно знать историю и быть посвящённым в те или иные события, в которых существуют герои. Михалков всегда говорил, что исторический материал его не волнует. Его занимает не достоверность событий, а «взаимоотношения отдельно взятых личностей в определённых обстоятельствах». В данном случае это означает то, что для просмотра и понимания «Неоконченной Пьесы…» не обязательно знать историю пост-реформенной России (т.е. - второй половины 19-ого века, после отмены Крепостного Права), сельский уклад дворян, и разные понятия, вроде того, кто такие народовольцы и пр. Кино это не историческое (при том, что внешний антураж и стиль «ретро» выдержан на высоком уровне), и не является точной экранизацией пьесы Чехова. Это фильм Никиты Михалкова, снятый в его фирменном стиле, и с присущим его творчеству «авторским» шиком. При том, что я люблю Михалкова и его «чеховское» видение жизни, я (как это не парадоксально) не люблю самого Чехова. Вернее его пьесы и рассказы. Почему так уж-не знаю. Вероятно от того, что Чехова нужно именно смотреть. Так как диалоги героев его пьес многогранны и их можно интерпретировать по-разному. Акцент на взгляды, мимику, интонации персонажей, некую что называется «химию» героев. При чтении трудно это всё уловить, к тому же хочется просто «расслабится и получать удовольствие», а не работать аналитиком «сырого» материала. Ведь кто бы что не говорил, а пьеса-это всего лишь трамплин для сценического воплощения. Каждый режиссёр привносит в неё своё видение и понимание. Насыщает строки жизнью и дарит им свежее прочтение. А лучше Михалкова некто не ставил и не поставит Чехова, это данность и факт. Спорить с этим бессмысленно…
«-Господи, как я счастлив! Вальтер, ты и маман, больше мне нечего и не нужно! Впрочем ещё Глинка.» (с)
Персонажи картины – прямо как из «12» (для всех и про каждого). Это и уездный врач не желающий лечить надоевших больных, и самоуверенный но пустой как барабан местный помещик. И оборотистый, но помалкивающий, наблюдающий с ироничной улыбкой за всей этой «шушерой» купец-выходец из народа. И главный герой – всё про себя и про остальных понимающий, но не в силах нечего изменить, и от того больше всех терзающийся и страдающий об упущенных возможностях. Он нелеп и комичен даже в попытке самоубийства (не смог утопиться - мелко, его не предупредили). А его возлюбленная – глупая и переполненная «идей» барышня. Единственная, кто вызывает эмоции ближе к финалу (кроме истеричного монолога Платонова), это Сашенька. На её речи, в которой она говорит мужу о том, что мир для неё-это он, его жизнь – просто невозможно не заплакать…
Крепкое, прочувствованное до последнего кадра полотно великого режиссёра.
Очередной раз восхищаюсь силой и красотой фильма. В типичной одинокой усадьбе конца XIX века, где пахнет прошлогодними яблоками и приближающейся революцией, чеховские герои с их упаднической жизнью оживают, перемешиваются, переплетаются, сливаются вместе в какофонию истерического смеха, отчаянных слез, громких, но пустых надежд, томных признаний и едва слышных предсмертных молитв... Весь Чехов, вся Россия на одной веранде, под одним абажуром. Вероятность светлого будущего, где герои (да и мы вместе с ними) хотят много работать и жить светло, чисто, счастливо, теряет свою силу под тяжестью лени, нереализованности и бахвальных идей. Несоответствие внутренних желаний героев с мелодией их механической жизни выливается в фарсовую трагедию, и, несмотря на восходящее солнце в финале картины, сулящее искупление и очищение перед лицом новой жизни, каждый персонаж остается под своим спудом предательств, жестокости и глупости...
Тем не менее, после фильма не хочется пойти и 'самоубиться', под нежную арию Доницетти. Наоборот, душа наполняется непреодолимым желанием остановить заведенное пианино и побежать, взъерошив волосы, вслед за мальчиком, кувыркаться вместе с ним в высокой траве и видеть жизнь яркой, сочной, свежей, не запыленной противоречивыми идеями, не отравленной обманутыми надеждами. Каждый из нас знает, где выход из темной усадьбы в летний сад. Главное, остановить череду предательств самого себя и начать, наконец, жить так, как подсказывает совесть и сердце.
Спасибо Сергею Михалкову и всем актерам за шедевр!
В отшельническое имение, к которому даже сложно подойти из-за некошеной высокой травы вокруг, съезжаются гости. Они надеются весело и беззаботно провести время, но не тут-то было. Совместное пребывание господ - это опасное столкновение идей, нравов и, самое страшное, желаний.
'Неоконченная пьеса для механического пианино' напомнила мне картину Жана Ренуара 'Правила игры' (1939). Лента Михалкова, конечно, не настолько жестокая: в отличие от французского фильма, все герои остаются живы (надеюсь, даже жена конторского работника Горохова). Но интриги герои все равно плетут знатные. Особенно это хорошо удается Анне Петровне Войницевой, которая используя разные отвлекающие маневры (игру в фанты, споры гостей) пытается уединиться с Платоновым для откровенного разговора.
Каждый герой картины - это, с одной стороны, колоритный персонаж, а с другой - ничтожный человек. Михалков показал общество, которое способно только разглагольствовать, а те, кому удалось чего-то добиться в жизни (кредитор Петрин, врач Трилецкий, учитель Платонов) считают себя вправе упрекать остальных. Почему-то мне вспоминаются слова Бубнова (героя горьковского 'На дне'): 'А нитки-то гнилые', и как не прячь их под фраки.
Нельзя забывать, что 'Неоконченная пьеса для механического пианино' снята по мотивам произведений Чехова. Что 'позаимствовал' Михалков у русского писателя? Это изображение человеческой трагедии, без видимых на то причин. Внешне в жизни героев не происходит ничего, что бы толкнуло их к самоубийству. Но они все совершают страшную ошибку: предают то, вот что верят. А дальше вся жизнь превращается в череду мелких обманов самого себя: придумываются теории, чтобы хоть во что-нибудь верить, ищутся жены и мужья. Жизнь становится пьесой для механического пианино. Единственным искренни героем в картине оказалась Сашенька Платонова, которая поначалу кажется зрителю глупенькой женой, неспособной без мужа шагу вступить. Она якобы не замечает, что Софья и Платонов странно волнуются, когда видятся. А поцелуй Анны Петровны и Платонова вызывает у нее искреннее умиление и капельку недоумения. Но она оказывается самым сильным, самым честным героем картины. Сашенька любит своего мужа и готова бороться за свое счастье, готова даже в воду броситься за любимым Мишенькой.
Помимо полного раскрытия образов героя, весомое достоинство картины - это изобразительное решение. Свет и пространство меняются вместе с настроением героев и нарастающим героев. Если игры и веселье проходят днем в просторных комнатах с распахнутыми окнами, то спор и выяснение отношений переносится в тесную, темную столовую. Да и мест за столом не всем хватает. Следующее место коллективного сбора - это фейерверк на берегу реки. Сгущаются сумерки, происходит объяснение между Софьей и Платоновым. А развязка всех сюжетных конфликтов приходится на рассвет. И все герои, которым пришлось пережить судьбоносный день в их жизни, бегут на берег реки, туда, где встает солнце. Где всю ложь, обман, разочарование и страх победило одно слово 'люблю' из уст Сашеньки. Финал картины говорит лишь об одном, что пьеса для механического пианино еще не окончена, а пианолу можно и нужно вытащить.
В запущенном и заросшем бурьяном имении, собираются хорошие знакомые, и первая часть фильма залита солнцем, блики его играют на старом расцарапанном паркете, на оконных рамах и вазах с полевыми цветами.
Но беспечность вскоре сменяется насмешками, горькими вопрошающими взглядами и жестокими словами под вуалью 'Ах, мы же с Софьей Егоровной пошутили!'...
Актерский состав это коронный Михалковский сплав, потрясающе органичные Калягин, Богатырев, Соловей, Шуранова, Пастухов, все вместе сыграли свою прелюдию, создали незабываемый концерт, где дирижером, почти закулисно выступил Михалков, а великолепно солировал Калягин-Платонов.
Вторая часть фильма. Сумерки, тускло горящие керосиновые лампы, скелеты прошлого, неясное будущее витает над большим столом. Платонов рассказывает сказку о девочке и студенте, и в памяти проносится 'сказка' Мити из 'Утомленных солнцем' о девочке и мальчике Ятиме. Вот оно, режиссерское умение протягивать нити от одного творения к другому. Недаром 'Неоконченную пьесу..' называют предтечей оскароносной картины.
Очень силен монолог Трилецкого-Михалкова о страхе и однообразии дней, и конечно незабываемы крики Платонова о потере смысла жизни и его странное 'самоубийство'.
Красивая, тонкая героиня Соловей, с ее нелепыми идеалами, воздетыми руками и клятвами помогать крестьянам. Богатырев-Войницев, сродни своему последующему герою Манилову, 'страдает', мечтает о равноправии, но ровным счетом ничего для этого не делает. Женские персонажи выписаны великолепно. Чего стоит бравая и нахальная вдова Войницева, или Саша, с ее дурацкой шляпкой и извиняющей улыбкой на детском лице.
Странные призраки-люди, пергаментные личности, слабые натуры. Но - такие красивые в своей душевной наготе...
Михалков был смелым режиссером. Он взял за основу фильма рассказы Чехова, не один и не два. Смял их как пластилин и слепил свое кино, со своим фирменным почерком, но при этом бережно сохраняя почти интимную чеховскую ноту - муки творческого человека, потерявшего себя в этом мире.
Как-то так сложилось, что позднего Михалкова нельзя хвалить, а раннего - ругать. Долгое время я тоже придерживался этой традиции. За что хвалить позднего, так и не понял. А вот за что хвалить раннего...
В общем, было у меня три любимых фильма 'правильного' Михалкова: 'Родня', 'Неоконченная пьеса для механического пианино' и 'Пять вечеров'. В молодости любил их совершенно безумно. Не так давно сел пересматривать 'Родню' - и выключил. Все как-то утомительно переигрывают, невозможно себя ведут, кривляются. Как мне это могло нравиться? Потом сел пересматривать 'Неоконченную пьесу...' Ну, что сказать - досмотрел без отвращения. Однако ощущение было точно такое, как когда встречаешь старую пассию и спрашиваешь себя: 'Да что я в ней нашел тогда? Из-за чего были все эти сопли и вопли?'
Нет, фильм, конечно, неплохой. Может быть, очень неплохой. Но, Боже, как же он далек от того, чем мне раньше казался! В общем, то ли я изменился, то ли фильм.
Ответ пришел чуть позже, когда, поддавшись ностальгическим чувствам, я стал пересматривать другие фильмы других режиссеров того же периода. У Михалкова, конечно, все доведено до крайности, но просматривались какие-то явные общие черты для всех. Чтобы пояснить, что имею в виду, начну издалека. Все мы слышали о каких-то великих фильмах прошлого и об актерах, которые в них играют так, как 'сейчас не умеют'. Потом посмотрели - и увидели какой-то цирк с конями. Все ломаются, как площадные девки, переигрывают. Самый яркий пример - 'Бесприданница'.
Так что же: объявлять наших предков идиотами? Ни в коем случае! И себя тридцатилетней давности тоже идиотами объявлять не надо. И клеймить позором тех, кого тогда превозносили, тоже. Просто всякому времени свойственен свой 'наигрыш', причем не только в кино, но и в реальной жизни. Тогда наигрывали так, сейчас иначе. То, что тогда казалось естественным, сейчас выглядит абсолютно искусственным. Когда смотришь 'Неоконченную пьесу...', видишь не чеховских персонажей, а интеллигентных кухонных резонеров 70-х, которые много читали (то, что тогда было положено читать), много знали (того, что тогда положено было знать), но во многом оставались очень инфантильными и не приспособленными к жизни людьми. В чем-то они были похожи на чеховских персонажей, а в чем-то на нас тогдашних, потому и казались нам такими естественными и натуральными, а сейчас мы изменились, а они остались прежними, и глупо предъявлять им и Михалкову претензии за это. Если Михалков в чем и 'виноват', так это в том, что не создавал великое кино на все времена, в котором наигрыш, свойственный конкретной эпохе, либо не чувствуется вовсе, либо не имеет значения из-за грандиозных достоинств фильма.
Хотелось бы привести еще один пример из другой области, очень хорошо иллюстрирующий то, что я имею в виду. Жил в 30-е годы голландский художник Ван Меегрен, писал странные картины, которые не пользовались популярностью. Тогда он обиделся и стал писать поддельных 'вермееров'. Эксперты признали их за подлинники. В годы войны он сбывал их немцам как настоящих 'вермееров', за что после войны его попытались осудить. Тогда он сознался, что писал эти картины сам.
Не считаю себя великим экспертом, но, увидев подделки Ван Меегрена в альбоме, когда мне было лет двадцать, сразу понял, что это не настоящий Вермеер, при том что подписей там не было. Женские типы выдавали. Это были явно не модели Вермеера. Честно говоря, тогда очень собой возгордился, а потом прочитал статью, в которой объяснялся этот феномен. Оказывается, женские типы Ван Меегрена представляли собой некий сплав из действительных моделей Вермеера и женских типов, популярных в 30-е годы. В результате для тогдашних экспертов был создан эффект 'двойного узнавания'. То, что они видели в женщинах Вермеера-Меегрена современниц, не вызывало у них отторжения ни на уровне сознания, ни на уровне подсознания. Теперь же любой мальчишка, хоть чуть-чуть разбирающийся в предмете, неизбежно почувствует фальшь. Вот что-то подобное произошло со временем и с михалковскими фильмами. Время ушло, а они остались.
В фильме Никиты Михалкова 1976 года «Неоконченная пьеса для механического пианино» представлена картина разлагающейся русской аристократии. Поставленная по рассказам А. П. Чехова, лента повествует о семействе, которое воссоединяется в летней усадьбе спустя год. Каждый из них - и генеральша Анна Петровна, и ее приемный сын Сергей Павлович, и полковник Иван Иванович, его дети Сашенька и Николай Иванович и все окружающие – погрязли в пошлости и мещанстве. Они не владеют своими жизнями, а лишь плывут по течению, даже поместье, где они отдыхают, еда, которую они едят, фейерверки и прочие развлечения оплачены кредиторами. И так бы продолжался побег этих людей от самих себя, не без помощи выпивки, глупых и совсем детских развлечений (достаточно вспомнить игру в фанты и «шута» Николая Ивановича Трилецкого).
Однако Михаил Иванович Платонов встречает свою любовь Софи, а теперь Софью Егоровну, замужнюю женщину. Он как бы просыпается ото сна и пытается разбудить других, Платонов теперь ясно осознает весь тот разврат, в котором живет, ему хочется порвать с ним. Но рутина, как болото – затягивает, - и нельзя выбраться, нельзя иначе сыграть пьесу на механическом пианино.
И пусть раздаются выстрелы фейерверка или ружья, не разбудить им проспавших жизнь (причем в буквальном смысле - вечно дремлющий Иван Иванович Трилецкий), они тонут в море пошлости и пустых слов, но это прошлое. Помещики не живут, а доживают свой век. Аристократия понимает, что так больше нельзя, но не может предложить ничего кроме непрактичных народнических идей, типа предложения отдать крестьянам фраки. Настоявшее за кредиторами генеральши - купцами, трудом заработавшими себе состояние, но не чувствующими жизнь. Будущее же за тем мальчиком, который пока спит, но когда проснется, возможно, сможет благодаря своему любопытству, живости, чуткости, не просто жить, но быть хозяином своей судьбы и судьбы всей страны. (В этом смысле картина перекликается с пьесой А. П. Чехова «Вишневый сад»)
Не хотел смотреть, вот право, не хотел. Себя заставил. Стоит ли говорить о том, что ни капельки не пожалел?
Здесь нет фантасмагорических кадров, моментов, когда эстетика зашкаливает. Это кино лишено изысканности, выдержанного такта, неповторимого шарма. Всего этого там нет. Да и не об этом кино.
Мы сможем лицезреть достойный подбор костюмов, приятный глазу типичный русский ландшафт: поле чистое, речка журчистая, леса тенистые. Оценим игру актёров (не буду кого-то выделять, ибо на мой вкус никто среди прочих не выделился), хороший, порою очень тонкий юмор. Но не это главное. Не для этого снимали.
В центре всего фильма стоит проблема трагизма человеческого бытия. Когда вдруг, посреди дня, мы обнаруживаем, что нам за тридцать пять, но мы ни черта не сделали, а вокруг нас, такие же жалкие души. Мы задаёмся вопросами почему? Как так вышло? Что не так? Может виною тому наша лень, или злая шутка судьбы, отсутствие цели, откладывание 'на потом'. Герой однозначно отвечает: 'никогда 'потом' не наступает'.
Платонов казалось что рушит жизнь других людей, все ожидают больших изменений (кто-то счастья в труде, а кто-то готовится к одиночеству). Он врывается в дом, кричит о своей ничтожности, о том что он пропащий человек, поднимает весь дом, затем выскакивает наружу, бежит и прыгает с обрыва. Но затем ничего не происходит. Всё останется таким, каким было до этого. Одни продолжат ничего не делать, другие обличать, а третие работать там, где нет им места. Всё останется как прежде: ни белое, ни чёрное, а серое.
Этот один из моих любимых фильмов был снят уже в далекие 70е, уже актеры этой драмы все старики, но меня не покидает чувство что этот фильм снят совсем недавно. такое чувство не покидает из-за остроты проблемы- лени, которая так свойственна нашему обществу. Главный герой - Мишенька, из тех людей, которые считаются душой компании-веселые, общительные, их любят женщины. Но даже такие люди бывают глубоко несчастными, и происходит это из-за их лени, что университет не закончил, престижную работу не нашел, все важное откладывал на потом и жизнь сложилась не так как он хотел.
Мишеньку в фильме окружают ленивые люди как и он сам, они хорошо веселятся и только трудолюбивый сын бывшего крестьянина молчалив среди них, и под конец фильма дает знать о себе что 'все здесь за мои деньги'. Очень поучительное кино в этом плане. А так все друг друга презирают, но не способны что либо изменить, поэтому и живут вместе, и оттого 'все будет по-старому'.
Такое старое кино(1976 год) и в тоже время в наши дни остается очень актуальным.
Всегда злил меня этот штамп школьных сочинений - 'лишние люди'. Да видят боги! А судьи кто? К счастью, к XXI веку мировая гуманистическая культура уже успела понять, что не обязательно совершать немыслимый подвиг или осчастливить все человечество поголовно, чтобы считать свою жизнь удавшейся. Тот же деревенский врач или учитель, если они честны, уже живут не зря.
Но на границе XIX и XX веков принято было считать в интеллигентской среде, что достойны только великие деяния и глобальные планы. Причем особенно модно было печься о простом народе. И вот такие вот народовольцы и сочувствующие как-то собрались, говоря современным языком, потусоваться у одной дамы - красивой разорившейся аристократки.
Среди этой публики были люди действительно не приносящие особой пользы или радости окружающим: сама хозяйка и герой Табакова. Внезапно поняв, что мир вокруг совершенно не нуждается в них, они, так сказать, оказались фрустрированы. Одна сосредоточилась на организации 'тусовок' и аморфных любовных интрижках, второй - на преподнесении себя и аристократии вообще как носителей элитных генов (мысль была такая, хотя терминология - науки того времени), которых, мол, ни у одного 'чумазого' простолюдина нет. Были также восторженные, но, в целом, бесполезные 'народовольцы', реальной помощи простолюдинам не оказывающие, но всегда готовые поохать и поахать. Были люди не лишние, но себя таковыми всецело ощущающие и от этого страдающие: врач и учитель. И был выходец из простонародья, который всю эту аристократическую шатию-братию держал ныне у себя в кармане, предоставляя им кредит.
Если бы не Калягин, этот фильм был бы просто зарисовкой на историческую тему. Сюжет фильма крайне нетороплив и несколько раздерган, вернее, наоборот, сшит из нескольких кусков - частей произведений Чехова. Пожалуй, Михалков тут еще не вполне научился быть хорошим режиссером, но зато еще умел быть хорошим актером и не почувствовал еще себя Пупом Всея Земли Русской, как позднее. Но Калягин играет тут просто потрясающе. Финальная сцена бьет наотмашь, над ней только плакать над слабостью человеческой и остается. Так жаль, страшно жаль этого человека, не сумевшего стать сильнее, не сумевшего найти своей правды. И еще более, как ни странно, жаль, что он просто больно ударился, расшибся - вроде такая 'низменная' вещь, телесная боль, но понятная каждому.
Несколько более внятный сюжет или тематика не столь архаическая (все наивные идеи, что тогда так тревожили народовольцев, сейчас просто неактуальны - прожили уже и революцию, и падение СССР) - и фильм был бы отличным. Но и так - вполне хороший, и пересмотреть иногда тянет.
Фильм, безусловно, вызывает массу эмоций. Лучше его посмотреть несколько раз, т. к. сцен много, героев много, разговоров ещё больше, причём часто персонажи говорят много все сразу, путанно и немного бестолково. Это типичный михалковский приём. Мишель Платонов (Калягин) - центральная фигура повествования. Очень интересно наблюдать за диалогами между Платоновым и Софьей (Елена Соловей). Очень забавен и немножко жалок муж Софьи Серж (Юрий Богатырёв). Все эти разговоры в гостиной за чаем о России, крестьянах, помощи крестьянам.. мне кажется, так типичны были для русской местечковой интеллигенции конца XIX века. Но я согласен с одним из предыдущих рецензентов с тем, что в фильме сквозь прекрасно созданные образы нет-нет да повеет слегка вульгарщиной. Увы, это есть. Табаков, при всём моём уважении, ну очень уж переиграл в образе помещика Щербука. Граничит с пошлостью. Думается, что сам режиссёр очень недобро относится ко всем своим героям (кроме Платонова), он просто безжалостен к ним, чересчур, может, гротескно выставляя на показ их слабости. Да, человек слаб. Не каждый в силах переломить привычную колею своей жизни, совершить подвиг, поразить человечество своей целеустремлённостью. Кто-то должен ежедневно ходить в школу и учить детей всяким премудростям. Кто-то - каждый день посещать больных крестьян на дому, выслушивать их жалобы, назначать лекарства, трястись в любую погоду на 'ужасно плохих лошадях'. Но я не вижу в этом трагедии. Люди в деревенской глуши живут так, как могут. Много мечтают. Много говорят (в гостях это обычное дело). Мало делают. Дурачатся. Но ведь мы видим всего-то один день из их жизни. Зол, крайне зол Михалков и просто беспощаден к своим персонажам.
Кстати, никто ничего не сказал про мальчика, племянника г-на Щербука, которого и взяли-то в гости только потому, что не с кем было оставить дома. Мальчик явно тяготится визитом. Кругом одни взрослые, вечные разговоры, выпивка.. Вот он, оставшись один, лохматит волосы, сводя на нет тщательно уложенную причёску с бриолином. С гримасой наблюдает, как взрослые пьют водку. От скуки заводит патефон с итальянской оперой. Игла скользит грубо, на него шикают. Если он тянется к пирогу на столе, ему бьют по рукам: Не бери, потом, не время ещё. Вот он, удалившись от дома, рассеяно бредёт по лугу, кувыркается, бьёт рукой по траве. Вот он задумчиво стоит под зонтиком у реки..
Режиссёр неслучайно акцентирует наше внимание на мальчике. Последний кадр очень характерный. После этой длинной ночи платоновских страстей, заумных монологов Софьи, истерик инфантильного Сержа мы видим нашего мальчика сладко спящим рано утром в постели. Спит он беспокойно, но крепко. Мальчик, безусловно, вырастет. И, не зная сомнений, будет властно вершить дело революции в 1917 году. И явится тогда нашим милым героям в деревенской глуши небо в алмазах.
