Режиссер-дебютант Квон О Сын продолжает славные традиции корейских фильмов-погонь (от «Преследователя» до «Я видел дьявола»).
Глядя на эти красоты, обрамляющие кровавые эпизоды с ножами и точеными крестами, легко перестать обращать внимание на абсолютную бредовость и расплывчатость сюжета. Да и на блистательную Мэлоун, опытную королеву крика нашего времени (см. «Донни Дарко», «Ожидание», «Неоновый демон» — все классические выходы), смотреть всегда удовольствие.
В пользу картины говорит, во-первых, национальный мексиканский колорит — речь не только о невероятной статуе из пролога, но и, например, о кульминационном ритуале с участием балета обнаженных призраков. А во-вторых, бесспорным оказывается чистое ремесло режиссерки-дебютантки (Мишель Гарса Сервера), радующее даже искушенных зрителей парочкой реально заставляющих подпрыгнуть джампскейров.
Слов в «Мастере тай-цзи» совсем немного, да и те в основном китайские, зато история, рассказанная через полдюжины продолжительных рукопашных эпизодов, внятна и увлекательна.
Это и правда смотрится, как самопальная кинопроба на роль агента-007 или попытка снять своего «Бонда с блэкджеком и шлюхами».
Дебютирующие в постановке монтажеры Меррик и Джонсон находят все более неожиданные (и невероятные) способы не выходить за рамки экранов, веб-камер и стримов, но внимание зрителя улетучивается ровно в тот момент, когда интрига и герои начинают казаться банальными.
Перед вами самый мрачный сезон «Белого лотоса» в истории. Но, увы, не самый смешной, интригующий и дерзкий.
«Кит» — бесстыдное эксплуатационное кино, снимая которое Даррен Аронофски неумело притворяется, что делает что‑то хорошее и ценное.
Комедия Деметриу ровно посередине между «Смыслом жизни» и «Муви 43» и располагается — и это прекрасно.
«Солнце мое» — нарочито антидраматическое и антизрелищное кино, почти импрессионистский опыт.
Смотреть на эту белиберду с неадекватными, не имеющими ничего общего с живыми людьми персонажами было невозможно не только из‑за бессмысленности происходящего, но и из‑за ощущения, что на экране бездумно обесцениваются вообще все серьезные проблемы современности: и эпидемия разводов, и депрессия, и секс-зависимость, и сексуальные преступления, и кризис духовности, и экономические кризисы.
Приз за операторскую работу объяснить сложно: да, тут есть симпатичная драка, снятая на распадающийся на пиксели тепловизор, но в целом все смотрится как обычный музыкальный клип или фэшн-съемка с Vimeo. Тепло, пленочно, атмосферно, но абсолютно поверхностно и пусто.
Очень быстро картина вырождается в типичную французскую мелодраму с изменами, истериками и похоронами, а сам Гаррель вместо размышлений об искусстве принимает позу Тома Сойера и вслух мечтает о том, как он умрет и все будут плакать.
Когда в «Прошлых жизнях» заходит речь о высокопарных духовных метафорах, фильм совсем умирает, зато оживает, когда герой Джона Магаро смешно ревнует. Когда больше всего сочувствия и симпатии вызывают не пресные влюбленные, а недовольный муж — это ли не приговор мелодраме?
Как бы Хон ни старался схалтурить, как бы ни тяготел к творческому саморазрушению, но залитое солнцем море даже расфокусом не испортить.
В целом легче никакое кино на Берлинале-2023 не смотрелось — по крайней мере, для избалованного интернет-контентом глаза миллениала. По сути, «Hello Dankness» — самое близкое, когда пункт фестивальной программы подходил к чистому троллингу.
Само лицо артиста Дефо нынче уже предмет высокого искусства, этот практически немой фильм он во многом тащит на собственных плечах.
Героям аниме «Судзумэ закрывает двери» (на самом деле, в этой консервативной реальности все в основном зависит от мальчика, а не от девочки) предстоит и правда закрывать двери-порталы, через которые Японию атакуют спиралевидные гигантские черви, напоминающие «Удзумаки» Дзюндзи Ито и лавовую «Годзиллу» Хидэаки Анно. Это уже не милая сказка, а масштабное кинокатастрофа.
Это и минималистичная, скованная анимация, превращающая героев в смешных кукол-марионеток, и крайне сухое чувство юмора в диалогах, напоминающих расслабленные стендап-разгоны. Наконец, чуть ли не самые памятные моменты фильма — внезапные музыкальные интерлюдии то с набором анимированных черно-белых фотокарточек, то просто с немыми пейзажами. Все это в совокупности не похоже вообще ни на что из истории кино.
Увы, в данном случае опытный фестивальный зритель может не глядя вообразить весь фильм наперед: трясущаяся дарденновская камера, кастинг непрофессиональных актеров, который подошел бы и для фэшн-съемки, мечты об эмансипации и их неминуемый крах.
Фильма, демонстрирующего большую концентрацию человеческого тепла, родственной нежности и бесконечно обаятельных живых людей, на кинофестивале пока не нашлось. Весь секрет в том, что эта нежность и тепло возникают здесь не благодаря, а абсолютно вопреки индивидуальным качествам персонажей и их непримечательным обстоятельствам — совсем как в наших с вами неголливудских жизнях.
Кто‑то скажет, что это своевременное развенчание токсичной маскулинности, но, кажется, для такой характеристики не мешало бы иметь прямое отношение к реальности. Иначе набор штампов и больная режиссерская фантазия сводятся к банальной эксплуатации шумной тематики.
Слушать реальный шумный файл. wav — сомнительное удовольствие даже для интересующихся, зато благодаря участию голливудских актеров действие поразительным образом превращается в остросюжетную пьесу.
Уморительные гэги режиссер традиционно извлекает из столкновения документальной реальности и абсурдистского вымысла: многомесячный ресерч с привлечением не только нон-фикшн-книги, но и дневников бывших работников BlackBerry тут соседствует с неловкой импровизацией диалогов в духе шоу со стендап-разгонами; те самые злосчастные парики — с античной трагедией, к которой в итоге свелась история величайшего канадского стартапа.
Впрочем, секса в «Непослушной» так немного, что, увидев ее, режиссер культовых эротических мелодрам Залман Кинг почти наверняка был бы разочарован. Зато, как сказал бы герой Петрова, в фильме очень много кринжа. Да что там, каждая секунда этого фильма — лютый кринж.
