«Уолл-стрит: Деньги не спят»: Интервью с Шайей ЛаБафом

Это два разных фильма, полярных, если хочешь, два совершенно разных режиссера, хотя можно сказать, что оба они агрессивны в работе, требовательны, но при этом совершенно отличны друг от друга. Один переполнен информацией, другой — нет. Я люблю Майкла (Бэй — Прим. ред.), но он находится совсем на другом интеллектуальном уровне по сравнению с Оливером Стоуном. Между ними огромная разница в стиле жизни, в заботах и печалях, в радости. Абсолютно разные люди, конечно. Оливер не смог бы сделать «Трансформеров», и Майкл не смог бы сделать «Уолл-стрит».

Да уж. Ты становишься тем человеком, которого играешь. Основное требование для этой роли — быть знающим человеком, информированным. Я пришел на площадку как герой боевика, правильно? Парень из «Трансформеров» или из «Индианы Джонса», такой крутой герой боевика, а не уважаемый всеми актер. Я был утвержден в этой картине как товар, способный принести деньги. Я был для них возможностью получить зеленый свет на производство, сделать этот фильм — именно так студийные боссы воспринимали мое участие. Никто не видел меня как актера, который может привнести что-то новое, изменить что-то в проекте. Это было решение, основанное на финансовом подходе, и я подозревал это. Даже если я и ошибался, то во всяком случае так мне казалось в тот момент. И единственный путь быть абсолютно уверенным в себе, быть наравне с Джошем Бролином или Майклом Дугласом для меня заключался в том, чтобы знать больше, чем они, о финансовом мире. И именно это я и сделал. Знание — это уверенность в себе.

Абсолютно нет.

Потому что мне 23 года, потому что я имею дело с ситуацией, которая, хм, почти нереальна. Знаешь, мне довелось работать с людьми, которых я почитал за своих кумиров, с лучшими из лучших в своем деле, так что думать об этом как о реальности просто дико порой. И, когда тебе предоставляется возможность, ты должен подняться до их уровня, а это требует неимоверной веры в себя. Ты чувствуешь себя практически иностранцем на площадке. Дело в том, что я не мог там появиться с таким видом, словно все это принадлежит мне. Я не чувствовал даже, что я актер, что я на своем месте, что вообще принадлежу тому же классу людей, с которыми должен работать. А все потому, что я был ужасно недоволен тем, как получились вторые «Трансформеры». И я был абсолютно не уверен в себе, когда начинал работать в фильме Оливера Стоуна. Так сложилось, что в тот момент я выходил из очень тяжелой полосы в моей жизни и чувствовал: «Трансформеры 2» могли бы получиться куда лучше. Я помню, что отходил от этой картины, ощущая себя полностью опустошенным. Впервые в жизни мне пришлось иметь дело с таким количеством критики отовсюду и со всех сторон. И, зная, насколько тяжело мы работали, чтобы сделать этот фильм, насколько много я вложил в эту работу, и картина получилась такой… (Машет рукой почти в отчаянии) У меня просто сердце разрывалось от всего этого.

Я не знаю, могу ли я в это поверить. Я вижу свою карьеру, как... Я чувствую себя, как, например, Орландо Блум, в какой-то степени. Орландо Блум работал в очень успешных фильмах, но я никогда не буду платить, чтобы смотреть фильм только ради него. На мой взгляд, он не кассовый актер, во всяком случае для меня. Его участие в картине не поднимет меня утром с дивана, не заставит меня радостно предвкушать: «О, новый фильм с Орландо Блумом выходит!» И я, по-моему, нахожусь где-то там же сейчас, в фильмах, которые значительно больше, чем я сам, и они будут успешны независимо от того, буду я там или нет. Так что этот фильм — первая из нескольких предоставленных мне возможностей сесть в кресло главного героя, и все в общем-то зависит от того, на что я способен.

Я думаю, что студия нас слишком торопила с выходом. Мы снимали фильм в тот момент, когда шла забастовка сценаристов. С материалом в 40 страниц! А студия торопилась успеть к установленной дате выхода. Мы же оказались под влиянием успеха первого фильма. Не успели опомниться, и нас погнали со вторым, вместо того чтобы дать возможность спокойно отдышаться и подготовиться к работе над ним как надо. Я думаю, что третья лента будет значительно лучше даже первой, иначе не стоит вообще затевать все это.

На меня здорово повлиял Джош Бролин, с которым я познакомился до начала съемок. Правда, он напугал меня до смерти. Два месяца до начала работы мы стали посылать друг другу отчеты «заработал-потерял» (P&L — «profit & loss»), в основе своей это было такое своеобразное соревнование — кто лучше вложит деньги на бирже, — никакого отношения к нашей профессии не имеющее. Я заработал столько-то, а ты — столько-то. Я все время выигрывал, и это придало мне изрядной уверенности к началу съемок. И это очень мне помогло во время работы в этой картине, ты не можешь играть уверенность в себе, если ее нет внутри тебя. Весь финансовый мир стоит на абсолютной внутренней уверенности: только так те парни в состоянии делать деньги, решение принимается мгновенно, нет времени на долгие размышления. И тут дело даже не в знании того, что происходит — я знаю не больше, чем другой парень, если мы в одной и той же сделке. Он знает, может быть, столько же, сколько и я, но тут дело в том, как я преподношу тебе информацию, что я заставляю тебя почувствовать, чтобы выудить у тебя деньги. Это все только в уверенности.

Именно, именно игра. Все те парни — актеры в своем роде. Представь, они входят в комнату с инвесторами, где китайский бизнесмен с 45 миллиардами долларов готов их бросить в горючий сланец, и это их работа — выудить у него 45 миллиардов и получить в их руки. Это время для театрального представления. Здесь вступает в силу актерский талант биржевого маклера.

(Смеется.) То, что я идиот и должен серьезно заниматься самообразованием. Я думаю, то, как я обучал себя сам до момента встречи с Оливером, темы, интересовавшие меня — все это не было настолько обширным и всеобъемлющим, как сейчас. Он направил мои мысли в такие области знаний, которые я никогда бы не счел интересными, потому что ничего о них не знал. Ничего из того, что я пытался узнать в школе, не было преподнесено в удобоваримом виде, а Оливер все объясняет просто и без лишних сложностей. Я помню времена, когда многие вещи для меня были настолько сложны, что я просто опускал барьер и устранялся от дальнейших попыток понять. Взять хотя бы американскую историю, к примеру. Оливер провел меня через нее так, как ни один учитель до него, он сделал больше в сто раз для моего образования, чем все школьные годы во всех школах. Он слушал меня и понимал, что мне может быть интересно, а затем он просто кормил меня знаниями, которые влекли за собой интерес к другим знаниям. Отличный учитель тот, кто берет то, что у тебя есть, и вдохновляет тебя на большее, он позволяет тебе формировать твое собственное знание, преподнося его в той форме, которую ты способен усвоить в какой-то момент, усложняя по мере необходимости и подавая его вкусным, желанным. Плохой учитель — это тот, кто бросает перед тобой кучу всего вперемешку, посыпает все это солью сверху и требует жрать немедленно. Это просто кошмар для любого нормального человека. Это не школа, это — адская кухня. Образование должно приносить радость, понимаешь?! Поэтому сейчас в наших школах средний уровень успеваемости, ниже уровня канализации. Меня ведь выгоняли из каждой школы, куда я попадал. И дело было не столько во мне, сколько во всей школьной системе Лос-Анджелеса, которая работает — как бы это сказать помягче? — задом наперед. В ней нет никакого здравого смысла, ученики просто рабы. Это чистой воды рабство то, как школы работают сейчас. В Калифорнии сейчас вот так: нет денег — давайте уберем из школы научные дисциплины! Это же идиотизм не преподавать научные дисциплины: физику, химию и прочее...

(Категорично, резко выпрямившись) Нет, я просто актер, я наемный работник, но я и личность при этом и гражданин Америки. Я получаю образование самостоятельно в данный момент, в будущем, конечно, я не против быть вовлеченным в дела моей страны как обычный гражданин. Но я не собираюсь быть супергероем или пытаться изменить мир. Я не против вовлечения в конструктивный разговор. Таких, как я, уже немало в стране, и их становится все больше с каждым днем, так что мне не нужно никого агитировать. Есть люди, чья профессия заключается в том, чтобы объединять мнения разных людей, а моя профессия — актер. Я думаю, что каждый должен быть на своем месте, больше толку будет. Но как обычный гражданин я, конечно, заинтересован в том, чтобы моя страна была на уровне.

Значительно больше. В Голливуде самомнение основывается на мнениях о тебе, а на Уолл-стрит оно основывается на цифрах, и в этом разница между фактом и вымыслом. Если в Голливуде ты можешь быть человеком, который не снимался 20 лет, но сделал один стоящий фильм 20 лет назад, и тебе почет за это, то на Уолл-стрит, если ты провел одну удачную операцию 20 лет назад, но полностью разорен на настоящий момент, никому нет дела до твоих прошлых успехов. Ты в полном дерьме. В этом и состоит та самая разница, понимаешь?

(Совершенно серьезно, без тени улыбки) Не знаю. Преступником, скорее всего. Я не шучу, именно это бы и случилось. Меня вышвыривали из каждой школы, куда я попадал, у меня практически не было никаких шансов ни на что в жизни. Возможности, которые мне предоставлялись, как сильно это ни звучит, были таковы: либо преступный мир, либо съемочная площадка. И это все, других вариантов не было. В тот момент это была сцена, где я мог быть комиком… Кто знает, куда бы меня занесло.

Съемочная площадка. Я там расцветаю. Это как день рождения, праздник на площадке каждый день.

Да нет же. Я не пытаюсь сказать, что между мной и моим героем такая уж огромная разница. Я же не актер метода. Я работаю с тем материалом, который близок мне, моему собственному характеру. В этом для меня реальность.

Да, но это не связано с тем, что кинобизнес так влияет на меня. Я по природе довольно замкнутый человек, люблю уединение. И не потому, что я такой чудак или придурок, это просто часть моего характера, которую я для себя открыл не так уж давно. И мне это нравится, я чувствую себя в безопасности таким образом. Я жду, когда придет вдохновение, читаю сценарии и жду, когда что-то зацепит меня, ухватит за горло: «Время подниматься и действовать!» И поэтому я сейчас здесь, говорю о новом фильме с тобой и другими. Я жду и репетирую, я планирую работать с Аль Пачино, читаю и готовлюсь к третьим «Трансформерам». Оливер и я планируем сделать вместе еще один фильм. Так что я просто читаю и жду.

Деньги — это время, это свобода, но я всегда прекрасно жил на скромный бюджет. Мне не нужен Lamborghini, я вполне доволен своим грузовиком. Я умею распоряжаться деньгами и не пущу их на ветер.

Я думаю, что масса всего интересного происходит в этот промежуток времени, между двадцатью и тридцатью годами, — рассуждает он на мое замечание об актерах, которые хотели бы проскочить этот период и проснуться в 30 лет. — Ты подумай: за это время может произойти просто бесконечное количество и разнообразие разных историй! Да, это верно, ты попадаешь в такой странный мир, где уже не можешь играть мальчишку из колледжа, но ты и не можешь еще стать папочкой, правильно? Но ведь это не отменяет тот факт, что, находясь в этой «серой» зоне, ты получаешь удовольствие именно от того, что она полна неожиданных интересных находок? Нет, я не хотел бы проснуться в тридцать, я вполне доволен тем, что происходит вокруг меня сейчас.