В Советском Союзе кинематографисты часто обращались к взрослым сказкам, чтобы передать зрителю притчи о самом актуальном. Как правило большая часть этих историй касалась взаимоотношений с властью. В этот список подпадает и фильм Надежды Кошеваровой 'Тень'.

Это история о мужчине, который вошел в конфликт со своей тенью. То есть, происходит разделение личности. И одна персона завоевывает власть, а вторая - оппонирует ей. Так мы получаем диалоги подлеца со своей совестью и наглядное пособие по внутренней борьбе 'Добра со Злом', которая происходит в каждом человеке: 'Тебе за мной не угнаться! А я могу стелиться по полу, скользить по стенам, заглядывать в любое окно. Способен ты, на такую гибкость? Ты живёшь в мире солнечных зайчиков. А я вижу всю теневую сторону вещей!

И вот я на троне, а ты в тени!'.

Повествование разбивается на множество выразительных эпизодов. Это и страстный танец Олега Даля в белых перчатках на столе, и эффектное выступление на сцене от Юлии-Джули (Людмила Гурченко), и практически каждая фраза от министра финансов. Как позабыть его выдающиеся цитаты: 'Лакеи! Предайте мне позу, располагающую к лёгкой, остроумной болтовне'; 'Лакеи! Позу крайнего удивления'; 'Лакеи! Обнять её! Да, не вы, болваны. Я! Я! Я сам хочу её обнять'.

Но в целом эта лента на меня не произвела впечатления. Возможно причиной тому неудачно исчезающая голова. Но после зажигательного знакомства со странным сказочным городом действие как таковое практически прекращается. События разворачиваются неторопливо, а авторам куда важнее не рассказать эффектную историю, а показать во всеоружии каждого персонажа. И это неспроста - в главных ролях целая россыпь актеров. Только в женских ролях сразу Людмила Гурченко, Марина Неелова и Анастасия Вертинская. Кажется, что им в предложенном пространстве тесно. Вместо того, чтобы вместе блистать - каждая из этих актрис могла бы устроить бенефис, они оттеняют друг друга.

Еще одна деталь - кроме взаимоотношений тени со своим хозяином, ни у кого из персонажей нет развития. Нам показывают достаточно плоский образ исполненный выдающимся актером и ограничиваются этим. Андрей Миронов, Зиновий Гердт, Сергей Филиппов, Георгий Вицин. Каждый из них хорош в этой ленте по отдельности. Вместе они не образуют цельной композиции.

Замечу, что у этой ленты был большой потенциал. Тут можно было выдать нечто кафкианское, глубинное.

5 из 10

Вполне резонно предположить, что приступая к работе над « Тенью» Надежда Кошеверова надеялась повторить, а то и превзойти успех «Старой, старой сказки». Ей удалось собрать поистине звездный состав актеров, опыт экранизации Шварца, знаменитая «Золушка», тоже вселял надежду на очередную творческую победу. Но не получилось, - главным образом из- за оптимистического финала, который кажется совершенно чужеродным духу и букве всей остальной пьесы. Горька и безотрадна сказка Андерсона, но там трагедия в том, что Ученый предает себя сам, новый смысл, который вкладывает Шварц в старую сказку– почти все предают Ученого и склоняются ниц перед силой, только Ученый предпочитает погибнуть в неравной схватке со злом, чем подчинится ему – и этот трагический, но и одновременно героический финал вдруг сменяется цирковой буффонадой. Кажется, что Шварц написал пародию на свою еще не написанную вещь – « Обыкновенное чудо», где герои чудом избежали действия волшебного заклятья, но там они буквально выстрадали свое право на счастье, здесь же механизм победы добра над злом никак не прояснен ( как отличается от этой невнятицы финал «Старой, старой сказки» - там Солдат попал в такое же пиковое положение, что и Ученный, но вышел из него совершенно понятным для зрителя образом).

Проблема финала волновала и создателей очередной попытке экранизации « Тень, или Может все обойдётся», но их решение её тоже спорно. Они проявили такт – и у них в финале не спускается, например, ангел с небес и останавливает зарвавшиеся зло, но они предпослали пьесе музыкальный пролог, которая и проясняет их трактовку происходящего – «…если Иисус улыбнется, может быть всё обойдётся…» - зло побеждено в финале исключительно по милости небес…

Парадокс, - когда пьеса была поставлена в 1940, она имела шумный успех, ее активно ставили многие театры страны – стало быть зрители отлично понимали, что идет на сцене. Больше, формально это пьеса для детской аудитории, но и для них не возникало загадок, которые теперь возникают у взрослых. Может быть это дает предположить загадку финала в своеобразной ловушки времени, не такой уж редкой в истории – когда последующие поколение полностью утрачивает знание- веру, которое было в свое время очень влиятельным и даже претендовало на почти непререкаемую истину(ключевым словом здесь является « утрачивает» - нет, о нем помнят, но в свете исторического опыта оно кажется таким смехотворным, что при попытке представить умонастроение тогдашнего народонаселения его невольно не принимают всерьез…).

Тут надо вспомнить, что «Тень» входит в так называемую антифашистскую трилогию, из которой выделяется в этом качестве « Дракон», в котором неприятие тоталитаризма любого разлива был настолько явственно, что привело к запрещению его на сцене.

В « Тени» антифашистская подоплека более тщательно скрыта, но, редчайший случай, не из опасений перед цензурой. 1939 – 40, когда была написана и поставлена пьеса, было время пакта Молотова – Риббентропа, почти двухлетний период « дружбы» идеологически непримиримых режимов, когда мощная антифашистская кампания в СССР была мгновенно свернута. Но в искренность этого договора ни кто не то чтоб не верил, - нет, и власть, и народ знали, что это тактическое перемирие перед неизбежной войной. Идеологический порох надо было держать сухим, - и поэтому цензура пресекавшая открытую критику нацистского режима, всячески приветствовала и поощряла всякого рода « фиги в кармане» в этом направлении. Конечно это спорная трактовка о том, что Шварц в аллегорическом ключе изобразил события прихода к власти нацистов в Германии, но она имеет право на существование. Принцесса, которая должна выйти замуж по завещанию покойного короля за человека любого сословия, лишь бы он был безупречно честным, - это Германия периода Веймарской республики (самая демократическая конституция того времени которая почти ни кого не удовлетворяла и безумно раздражала, и элита, и народ ждали нового повелителя взамен утраченного кайзера). Поначалу шансы в борьбе за августейшую руку явно были выше у Ученого (разумеется его коммунистическая сущность замаскирована, на нее явственно указывает только реплика министра, - не вошедшая в фильм, - что вероятность брака Ученого с Принцессой заставила того срочно перевести свои сбережения за границу…), но тут в дело вступил лакей буржуазии (почти официальный титул Гитлера в СССР до договора с ним; впрочем, нацистская пропаганда отвечала зеркально: коммунисты – лакеи и прислужники еврейской буржуазии…) Тень, который хитростью, коварством, подкупом склонил принцессу на брак с собой, а над головой Ученого, не желающего пасть на колени перед тираном, сверкнула секира…

И вот здесь именно вступает в действие ловушка времени, очень влиятельный в то время идеологический штамп, в который одни верили, другие – очень старательно делали вид, что верят,- хотя Гитлеру временно удалось обмануть и запугать пролетариат Германии, но если он сделает самоубийственную ошибку и нападет на социалистическое отчество всех рабочих мира, то пелена обмана и страха падет с глаз немецких трудящихся, которые немедленно подымут в тылу всеобщее восстание, смертоносное для кровавой диктатуры…

Конечно произведенье Е. Шварца гораздо шире и глубже идеологической схемы, которую в качестве правил игры, он не мог игнорировать, но целью этой заметки и не является интерпретация в том или ином ключе фильма, снятого по пьесе, нет задача ставилась гораздо скромней – дать версию смыслового разрыва в финале фильма…

Взаимная связь между светом и тьмой. Действительно, что может быть интереснее, чем поиск той едва заметной границы, когда чёрное становится белым, а белое – чёрным. Да и слова «день» и «тень» отличаются всего лишь одной буквой. Евгений Шварц превратил эту любопытную особенность в целую пьесу. Вторая часть политической трилогии оказалась существенно удачливее «Голого короля» и «Дракона», практически моментально запрещённых цензурой, имела грандиозный успех в театрах и ставилась по всей стране. Неудивительно, что история о несчастном Учёном, потерявшем свою Тень, капризной Принцессе, доброй Анунциатте и людоедах, работающих оценщиками в городском ломбарде, обрела и киновоплощение. И кто бы мог справиться с экранизацией лучше, чем Надежда Кошеверова, признанный андерсеновед и шварцелюб, совсем недавно снявшая «Старую-старую сказку». Та самая Кошеверова, в чью «Золушку» в далёком 1947 году влюбились все зрители, от мала до велика. Та самая Кошеверова, двадцать четыре года назад нашедшая свой рецепт успеха.

Игрушечный паровозик, бодро катящийся по рельсам, картонные домики, искусственные цветы. Смешной мостик над каналом, по которому величаво проплывают разукрашенные как свадебные торты гондолы. Уютный, такой простой и понятный мирок населяют такие же простые и понятные персонажи. Это же сказка, она предназначена для детей, и совершенно неважно, кем она рассказана, ведь для того, чтобы оживить её, достаточно волшебной хлопушки и крика «Мотор!» По мановению руки режиссёра всё задвигается, закрутится, завертится. Фарфоровые фигурки встанут на свои места, зазвучит непритязательная, но приятная музыка, и городок в табакерке покажется почти всамделишным, почти настоящим. Певица Юлия Джули будет кокетливо помахивать зонтиком и признаваться в своей близорукости, уличные торговцы – предлагать яды и ножи для убийц. Принцесса посмотрит в камеру так, чтобы сразу стало понятно, что это любовь, а паукообразная Тень Учёного вытянется во весь свой немаленький рост вдоль стены и убежит прочь, оставив бывшего хозяина метаться по пустым улицам в предчувствии необратимого. И эта сцена, конечно, будет чёрно-белой – для пущего драматизма и из необходимости хирургически точно отделить добро от зла, правых от виноватых, хороших от плохих и свет от тьмы.

Увы, но секрет «Золушки», прелестной в своём неподдельном трогательном наиве, оказался утерян. Достаточно чуть-чуть нарушить пропорции, чтобы волшебство исчезло, а сказка превратилась в ложь без всяких намёков, зато с чёткими, политически верными уроками. А может быть дело в том, что Шварц писал свою пьесу вовсе не для детей? Нарочитая театральность сыграла с фильмом злую шутку, превратив его в кукольную постановку, где всё заведомо понарошку. Талантливые актёры послушно исполняют свои роли, вовремя отходя на второй план, чтобы уступить место следующему по сцене. Они с аптекарской аккуратностью следуют букве литературного материала, но такие точные и хлёсткие фразы Шварца растворяются в воздухе, не оставляя и следа. В этой условности теряются смыслы и связи поступков, и уже совсем не удивителен товарищ Саахов, нацепивший пиратскую серьгу и бандану, или Учёный, не потерявший здоровый румянец и природный оптимизм после тяжёлой болезни. Впрочем, как утверждает тамошний Доктор, ничего, пройдёт. Главное – вовремя махнуть на всё рукой.

Говорят, что творец идёт, ориентируясь лишь на расплывающийся след на снегу. Этот след указывает ему путь, но направление он выбирает сам. Надежда Кошеверова отказалась от долгой прогулки, воспользовавшись давно протоптанной дорожкой. Нет ничего хуже равнодушия и неверия, а кто сделает персонажей реальными, если сам создатель не считает их существование возможным. Отсутствие авторского высказывания и осмысления материала, сделало «Тень» стерильной, превратив из творения в поделку. Редкие драматически сильные эпизоды, вроде сцены соблазнения Принцессы, удивительным образом подчёркивают неправдоподобие происходящего, сводя на нет узнаваемость персонажей. Их сознательная двойная жизнь, ведущая к перерождению, заменилась бессознательными подлостями, на которые, впрочем, способны только лица, назначенные отрицательными. Процесс превращения лягушек в принцесс замер где-то на середине, но условный положительный герой довольствуется и этим результатом. Ведь всё это невзаправду, понарошку. Андерсеновская мрачность и шварцевская грустная обречённость с тайной надеждой превратилась в пряничный домик. Он яркий и праздничный, щедро украшен карамелью, с сахарными коньками на крыше. Правда, заходить в него опасно для детей и бессмысленно для взрослых, но это, кажется, уже совсем другая сказка.

Многие сцены здесь - точно по Шварцу. Когда-то мне казалось, что чем точнее экранизация - тем лучше, но...

Нет; лучше - когда есть связная и цельная режиссерская трактовка. Как во второй нашей 'Тени', вышедшей в смутный год развала СССР. Многие любят эту, старую 'Тень', можно понять - плеяда звезд. Даль, Неелова, Этуш, Вертинская, Гердт...

А мне нравится вторая, и эту не могу не сравнивать. Слишком дословная, и поэтому скучноватая. При том, что пьеса 'Шварца' очень хорошая, но пьеса есть пьеса, а фильм должен быть фильмом. Единственное, что в старом фильме существенно, в разы лучше - трактовка образа Принцессы. Во-первых, ее играет прекрасная Вертинская, а во-вторых, тут она - искренне несчастная, на грани потери веры в людей, полюбила ученого, чтобы потом страшно разочароваться в нем и от отчаяния уступить Тени. Трагический образ, я ей искренне сочувствую. Той капризной жеманной дуре из 'Тени' 1991 года до нее далеко.

Остальное же... отношения Тени и Ученого ровно такие же, как у Шварца. А ведь пьесу и фильм разделяет полвека. Стоило бы и продумать их глубже. Конечно, Гурченко - практически готовая Юлия Джули, ей и играть особенно было нечего, но мне она просто не нравится нигде, кроме как в 'Любовь и голуби'. Миронов в своем типичном амплуа бессердечного франта. Много прямолинейной идейности, вроде упомянутой мной фразы ученого. Шварцу вот хватило вкуса такого в свои пьесы не вставлять. Даль? Ну, Даль. Не самый интересный его образ... образы.

Опять же, декорации. Эта кукольность обстановки - фирменный знак Кошеверовой, но в 'Старой, старой сказке' это куда уместнее. А в 'Тени' хотелось бы больше остроты. Сделали же из 'Дракона' сильный фильм, перетрактовав пьесу безжалостно, почти садистски. Собственно, второй фильм, Козакова, и есть то, что нужно. А это - переложенная на экран пьеса. Добротная, но без капли благородного безумия, постановка.

7 из 10