Венеция-2016: Два лица Натали Портман

Президентская вдова

Снимать «Джеки» изначально собирался Даррен Аронофски, а главную роль в фильме должна была сыграть его жена Рэйчел Вайс, но супруги расстались, и проект одновременно остался и без режиссера, и без актрисы. Роль первой леди предложили Натали Портман, и она некоторое время раздумывала: непонятно было, кто станет постановщиком драмы, рассказывающей о нескольких днях из жизни Жаклин после убийства ее мужа.

В результате Аронофски, оставшись продюсером, доверил фильм Пабло Ларраину, чей «Клуб» получил «Серебряного медведя» на Берлинале-2015. В том году автор «Рестлера» был председателем жюри фестиваля, а Портман представляла в Берлине картину Малика. Кандидатура Ларраина Портман удовлетворила, и она согласилась на роль.

Конечно, интересно, как справилась бы с ролью Жаклин Рэйчел Вайс, которой хорошо удаются драматические образы (об этом напомнил нам слезливый «Свет в океане»), и что вышло, если бы фильм снимал Аронофски, но и без условного наклонения все получилось удачно. Вариант Ларраина и Портман критики встретили овациями.

Ларраину действительно удалось оживить фарфоровую статуэтку, создать живой портрет одной из самых загадочных женщин XX столетия, о которой будто бы известно так много и при этом на самом деле не известно ничего. Биографии, хроники, передачи — все это формирует знакомый нам образ, в котором не так уж много правды. «Есть официальная информация, но большая часть важных событий всегда происходит за закрытыми дверями, и нашей задачей было пробраться туда с камерой, предположить, что именно там происходило», — объяснял Ларраин на пресс-конференции.

В фильме сразу две Джеки: одна, из официальной хроники, смущенно улыбается, проводя экскурсию по Белому дому; вторая, реальная и живая, пытается пережить смерть мужа и добиться того, чтобы он навсегда остался в истории. «Мы пересматривали хроники, прослушивали записи и заметили, что голос и поведение Джеки во время публичных интервью и во время общения с друзьями значительно различались. Ее голос был выше. Она казалась более застенчивой, так как играла роль жены политика, — рассказывает Портман. — И основной конфликт был в том, что мне нужно было играть символ, но этот символ должен проявлять человеческие слабости».

Сценарное решение — это сочетание кадров хроники и бесед Жаклин с журналистом и священником. Операторское — обилие крупных планов. Камера следует за Натали-Джеки, подходя все ближе и ближе, словно пытаясь разглядеть суть, найти ответ на вопрос, кто же эта женщина. «Помню, в первый день съемок я попросил Натали подойти поближе. Она подошла. Я попросила подойти еще поближе. Она подошла еще ближе. И еще раз ближе. Она приблизилась вновь, пока у нас не получился максимально крупный план. Так и был снят наш фильм. Он полностью держится на ней, — рассказал Ларраин. — Думаю, это было сложно для Натали — постоянно терпеть такое количество людей на очень близком расстоянии. Но создание интимности — единственный способ понять, через что проходила Жаклин».

Понятны и сомнения Портман по поводу этого проекта. Есть априори выигрышные роли, а есть роли, которые скорее бросают вызов, когда, например, весь фильм держится на одном актере, или когда речь идет о всеми любимой исторической фигуре, или когда эта фигура вдруг становится не идеальным образом, а живым человеком. В «Джеки» сошлись все три условия. «Это если не самая сложная моя роль, то точно самая опасная, — призналась Портман. — Потому что все знали, как она выглядела, как говорила, как ходила и каждый представляет ее по-своему. Сцены с экскурсией по Белому дому мы восстанавливали так близко к оригиналу, что вы можете покадрово их сравнить. Я никогда не считала, что у меня есть талант к подражанию и имитации, поэтому просто старалась играть так, чтобы зрители поверили в мою версию Джеки».

«Есть биографические фильмы, в которых актеры так стараются походить на прообраз, что в итоге мы будто видим ожившую фотографию. И мы, конечно, много работали над сходством, но при этом понимали, что фильм не может быть основан только на имитации. Что мы хотели сделать, так это средствами кинематографа создать иллюзию. И эта иллюзия рассказывает о боли, красоте, желании — вот об этом наш фильм. Я даже не могу назваться его байопиком», — комментирует Ларраин.

«Джеки» впервые рассказывает о своей героине как о живом человеке, то есть о женщине, потерявшей мужа, оставшейся с двумя детьми, растерянной и одинокой.

Поиски духов

«Планетарий», в отличие от «Джеки», чистой воды выдумка, веселое и балаганное представление с грустным концом, где Натали Портман и Лили-Роуз Депп играют сестер, проводящих спиритические сеансы. Фильм был показан вне конкурса и после первого сеанса освистан, что вовсе не означает, что он был плох.

Режиссера Ребекку Злотовски вдохновила история сестер Фокс, прославившихся в XIX веке своими спиритическими сеансами. Их успех был ошеломителен и обеспечил им миллионы последователей. У одной из сестер был клиент-банкир, который через нее общался со своей умершей женой. Но в фильме Злотовски действие перенесено в 30-е годы XX века в Париж, а вместо банкира клиентом стал кинопродюсер. Для него тоже нашелся исторический референс в лице актера, режиссера и продюсера Бернарда Натана, который в 1929 году приобрел студию Pathe, а в 1942-м умер в Освенциме. Из этого причудливого сочетания эпох, героев, сюжетных линий и соткан «Планетарий».

Приехавшие в Париж в рамках спиритического тура сестры знакомятся с кинопродюсером, который приглашает их домой на приватный сеанс. Впечатлившись результатами, он хочет попробовать зафиксировать на пленку момент появления духа. Эксперименты он проводит с младшей сестрой, которая как раз и является медиумом, а старшую, выполнявшую роль организатора, отправляет сниматься в кино. Девушки переезжают в дом продюсера и между ними начинают складываться странные отношения.

Колорита всей это вакханалии добавляет и выбранная эпоха. «С точки зрения художественности 1930-е годы добавляют беспокойства. Драма в какой-то момент становится почти триллером, — объясняет режиссер. — Проще говоря, мы знаем, что скоро произойдет катастрофа, и чувствуем ее неизбежность. Так что эпоха становится мощным повествовательным элементом, добавляет смыслов, о которых нужно говорить сегодня».

Пытаясь рассказать обо всем сразу, Злотовски путается в смыслах и символах, и увлекательный балаган, к тому же на двух языках, распадается на части: фокусник достает из шляпы не того кролика, звери разбегаются, а грустный клоун рыдает в сторонке настоящими слезами. Все это усугубляется ощущением, что самое страшное у героев, конечно, впереди.

Елизавета Окулова