Бесцельность жизни, духовная разруха, извращенные «забавы» богемы - и величественная красота Рима. Великолепие древнего города, с вышины своего безмолвного величия (съемки в буквальном смысле головокружительные: шикарные 'круговые' панорамы города с высоты птичьего полета и потрясающая съемка старых зданий - видна каждая трещинка на стенах Колизея).
Ритм картины как у итальянских итальянских классиков: так снимали Феллини, Антониони, Висконти... Во главе угла тема смысла человеческой жизни. Главный герой - Джеп Гамбарделла - писатель, отметивший свой 65-летний юбилей. Правда, свою первую и единственную книгу он написал 40 лет назад. На данный момент - журналист Джеп очень похож на героя Мастрояни из 'Сладкой жизни'. А Рим, как отражение внутреннего мира персонажа - упадок. Рим же вокруг Джепа - это упадок упадков
В финале кинокартины улыбающийся Джеп, переосмыслив свою жизнь, говорит о том, что его роман только начался. Только, почему - то, не верится... Даже после того, как 104 летняя матушка Мария, которая питается только корешками (намек на то, что писатель прожил настолько бесполезную жизнь, не 'укоренившись'. И в смысле продолжения рода, и в 'оставить след на земле'). Матушка искупила и его грех. Писатель сообщил о новом романе - своей жизни. Но... проще сказать, чем сделать. Это уже домыслы.
Очень часто слышу комментарии в сторону кино, что оно ни чему не учит, а просто дает по новому взглянуть на вещи. Никогда не соглашусь с этим мнением. Сколько прекрасных картин перевернули не только взгляды на жизнь, но и меня саму.
Фильм 'Великая красота' не напрягал меня своим сюжетом, ты просто сидишь и втягиваешься в его атмосферу неподвластно себе.
В фильме можно наблюдать много красивых и мудрых диалогов, которые представляются нам на фоне людишек не вдумывающихся в свои же слова. Но один из них, Джеп Гамбарделла, все же вникает в их суть.
Не могу упустить факт, прекрасных пейзаже и вообще природы, которая была нам представлена в кинокартине. Как будто режиссер хотел, прекрасной и нежной природой Италии заполнить всю пустоту и безнадежность 'сливок' общества.
Скажу так, фильм не стал для меня чем то 'резко свалившемся на голову', не назову его шедевром. Но считаю, что таким фильмам нужно уделять время, потому что смысл его касается конкретно каждого.
Все начинается с кадров места действа, сменяющихся плавными наездами камеры: характерная атмосфера Рима, такая теплая и насыщенная, жаркий томный день, вода в фонтанах, эпичные развалины под палящим солнцем и туристы, фотографирующие прелести вечного города до упаду… Наступает ночь, не менее жаркая по энергетике, бурлящая, с зажигательными танцами.
Начало выглядит многообещающе, но за ним все сводится, по сути, к томлениям пожилого журналиста-писателя, написавшего в молодости единственный роман, и сомнениям по поводу дальнейшей деятельности. Все вокруг, кажется, твердит ему, что он не реализовал себя полностью, и он и сам прекрасно осознает это, меланхолично прогуливаясь на рассвете по набережной, лежа в постели, сидя за столом, находясь в компании – эти мысли преследуют его везде. Пребывая в раздумьях с вкраплениями флешбеков к первой любви, потонувшей в предрассветных сумерках, он неспешно плывет по течению жизни римской богемы, с ее вечеринками, философскими беседами и пустыми восхищениями странными перформансами.
Повествование очень медленное, тягучее, в итоге действие становится вялым и затянутым, смысл все время ускользает. Много прекрасных моментов, но от них лишь осадок грусти и смятения. В результате фильм хоть и не угнетает, но и не вдохновляет.
От такого мощного посыла названия ожидаешь априори чего-то большего… Так много всего, а в сухом остатке ноль. Где она, эта «Великая красота»? Я ее не ощущаю.
Злая сатира и гротескная карикатура, умело играющая с метафорами и с большой точностью цитирующая другого итальянца, некогда посвящавшего свои фильмы вечному городу. Здесь много отсылок к Феллини. И меж тем сама «Великая красота» является своего рода продолжением великих картин ушедшего мастера, показывающая нынешнее состояние Рима и его жителей. Здесь ничего не осталось от «8 1/2» и «Сладкой жизни».
«Я хотел быть королем. Не просто ходить по вечеринкам, а иметь власть испортить любой праздник». Эти слова произносит главный герой фильма, 65-летний писатель, который написал только одну книгу и теперь работает в глянцевом журнале. Он живём в самом центре бурлящей жизни Рима. На его юбилейной вечеринке, на крыше здания собирается весь бомонд из стареющих извращенцев, известных в прошлом актрис, стриптизёрш и прочих персонажей загнившей богемы. Да, великий Рим теперь превратился в обитель людей, являющимися лишь жалким отражением былой славы и величия. Это обитель вечных тусовок, где всё сплелось в танце пошлости. Здесь даже туристы умирают. И город мёртв. Как и сами жители его.
Творческий дуэт Паоло Соррентино и великолепного Тони Сервилло в очередной раз создаёт красивое полотно, которое хочется смотреть ещё и ещё. Это цирк, парад уродов, где режиссёр, смакуя, выставляет на обозрение очередного персонажа, над которым жадная до зрелищ публика желает потешиться. Но зрелище не доставляет удовольствия. Становится страшно и до опустошения грустно. Нет ничего более. Всё мертво. Осталась только красота.
Кто-то видит в 'Великой красоте' Паоло Соррентино загнивающий в пресыщении высший свет Рима, а кто-то – сон, прекрасную мечту о мире без нищеты и борьбы за кусок хлеба. В показанном режиссёром Вечном Городе уже всё свершилось – и незачем писать великие романы или ставить грандиозные пьесы. Не потому, что всё великое уже сказано или совершено. Не потому, что некому будет оценить новое произведение искусства. И даже не из-за каждодневной суеты, отвлекающей от серьёзных занятий, как, лукавя, сетует своей подруге Джеп Гамбарделла.
Пожилой журналист, он приехал в столицу ещё юношей, полным энергии и каких-то планов на будущее. А стал, по сути, меланхоличным типом, с почти презрительной жалостью и скукой взирающим на вечно бурлящую 'культурную' жизнь и её героев. Возможно, он хотел стать великим писателем, но успел написать лишь один роман, изданный 40 лет назад. Можно только предполагать, что его творение, пресловутый 'Человеческий аппарат', описывал искусственность и притворство новой для Джепа среды, где люди, будто заведённые машины, кружатся в ускоренном ритме модных тенденций, не в силах остановиться. Ведь 'в Риме всегда что-нибудь происходит'.
А уход из высшего света грозит не просто забвением, а неизвестностью. Страхом перед другой жизнью… Перед жизнью, которую Джеп мог бы провести иначе. Другая жизнь, оказывается, бывает: можно питаться одними кореньями, как сестра Мария – миссионерка, почитаемая за святую. Напрасно Рим зовёт её в свои объятия – столетняя женщина принципиально не даёт интервью. Напротив, это она спрашивает уставшего Джепа: 'Почему Вы больше не написали ни одной книги?'
Тревога на лице Джепа, поставленного перед главным для себя вопросом, перекликается с открытием скоротечности жизни в лице немощной Марии. Если красив каждый день… разве не становятся такие дни обыденностью, не достойной слов? Приевшимся деликатесом, так не похожим на неожиданно вкусный ужин после трудового дня. Его уж точно запомнишь во всех подробностях и подберёшь нужные слова – запомнишь и дату, и запах цветов, и звуки ночи на скалистом берегу, и собственную очарованность той, которая приоткрыла тебе в лунном свете тайну Великой Красоты.
Достаточно анемичное, 'пенсионерское кино' к тому же практически лишенное сюжета. Внимания достойны виртуозные ухищрения создателей а виде оммажа итальянскому искусству, преимущественно кино. Только ленивый не писал о импровизации и зависимости Соррентино от арабесок Феллини, и само по себе осмысление социальной и визуальной страт большого художника на том же материале следует приветствовать. Правда деятельность в том же направлении Этторе Сколы мне как-то больше по душе. Соррентино любопытен именно аудио-визуальными достоинствами, рефлексивным вкраплением необязательных картинок старения в созвучную римскую архитектуру и пейзажи. При общей глянцевости, все же поинтеллигентней чем аналогичная туристически-буклетная деятельность Вуди Аллена в его последних фильмах. Скучноватый фильм, но картинка, композиция кадра, свет определенно глаз радуют. Сцена с фламинго на балконе хороша сама по себе - как самоценная вне зависимости от фильма и символической составляющей. Подвижница-старушка введена в качестве антитезы бессмысленному прожиганию жизни, но меня она как-о не впечатлила.
Литературных работ в том же направлении - хоть пруд пруди, возьмем, например 'Царицу Лоана' Эко или 'Карту и территорию' Уэльбека. Всех ожидает одна ночь. Вариация на эту тему Соррентино осуществлена в эстетском мягком духе, так что сатирические стрелки в адрес итальянского общества даже и не раздражают. В 'Нашествии варваров' Аркан был как-то поидейней, организованней и мысли свои относительно ухода высказал самобытно и внятно. Элегия Соррентино наводит на мысли о том, что в принципе, конечно, не только в Венеции, но и в Риме приятно умирать, когда есть деньги и никаких иных обязательств, так что можно спокойно гулять себе в ожидании конца, вспоминая молодость.
Критика простого человеческого счастья и морщины, повсюду морщины
Рим, наши дни, в амфитеатре помпезно исчезает жираф, на дискотеках хмельной истеблишмент строится в паровозы, которые никуда не идут, 104-летняя монахиня сдувает стаю фламинго, а богемный писатель (единственный роман – в молодости) и журналист (все интервью – с глумом) Гамбарделла (правильный Джеффри Раш – Тони Сервилло) успешно пробует выглядеть умнее своего феллинивского прототипа, однако то и дело из-за этого уравновешенно плачет.
После фильма с постером, который нельзя показывать, Соррентино и Бигацци закономерно сняли фильм, чье название неприлично произносить. И, как люди, недосягаемо для прочих умеющие запечатлеть плохо танцующих богачей, показательно увязали этот элитарный дискач не с падением нравов буржуазного общества, а с высшей интеллектуальной точкой, с которой только и видишь, что ничего интеллектуального в ней нет, но в остальном его нет и подавно. Главная проблема такого предельного развития только одна – оттуда уже не спуститься, и остается просто самозабвенно тонуть в слезах, мол, есть вещи прекрасные на свете, но слишком умен ты для них, падронэ. А главная проблема самого фильма в том, что Соррентино, как и все великие рано или поздно, к сожалению, решил, будто ему есть, что сказать.
И хотя хватало приятного множества действительно остроумных диалогов, к финалу они спрессовались в загробную лекцию, и хотя никто не умеет снимать, как Бигацци (кроме, пускай, другого обладателя «и» на конце фамилии), к финалу он превратился из гения в оператора-экскурсовода, и хотя сполна было сложной анти-дольчевитовой морали (нет того, кто сквозь шум прибоя тщетно пытался бы разъяснить тебе смысл бытия – ты сам его кому хочешь отсюда разъяснишь), в финал пробились комичные кардиналы и трагичные цитаты. И хотя, и хотя, и хотя этот фильм, сборник эпизодов, клип и достаточно ясная история одновременно, на половину шедевральный фарс, на другую он же – невыносимая драма. Чтобы легче представить: когда здесь кто-то ползет по неприступным ступеням за ликом Иисуса, другой поднимается по ним за сосками потенциальной носительницы первого сексуального опыта – и хорошо, все же, что этот за сосками поднимается быстрее, а у нас есть целых два великих оператора с «и» на конце фамилии.
«Великая красота»: I was looking for the great beauty.
Любимец жюри Каннского фестиваля Паоло Соррентино решает сыграть на поле классического итальянского кинематографа середины 20-го века, а также явно ностальгирует по «Сладкой жизни» и «8 с половиной».
История о жизни 65-тилетнего журналиста, светского льва, который когда-то обещал стать отличным писателем, но так и не написал ничего кроме дебютного романа, рассказывается в антураже Рима с неповторимым итальянским обаянием. Вальяжный главный герой словно бы постаревший Гвидо Ансельми или Марчелло Рубини, он одновременно циник и романтик, прожигатель жизни и философ.
Сцены безудержного веселья под ремиксы «Tu Vuo Fa L'Americano» и «A Far L'Amore Comincia Tu» сменяются диалогами о возвышенном, в которых Джеп Гамбарделла пытается ответить на вопросы о том, ради чего он прожил свою жизнь и почему же так и не написал еще одну книгу. Многое из написанного сценаристами Соррентино и Контарелло имеет возможность на высокий рейтинг цитирования. Например: «В 65-ть ты понимаешь, что больше нельзя тратить время на то, чем не хочется заниматься». Во многом, фильм подчеркивает достоинства и скрывает недостатки благодаря Тони Сервилло, который блестяще справляется с ролью и наделяет ее кажется еще большей многозначительностью по сравнению с тем, что задумал автор.
Здесь будут и юмористические и трагические моменты. Низшее и высшее будут переплетены на фоне вечного города, который, кажется, тоже получил одну из главных ролей «Великой красоты». Пародия на бездарные перфомансы как изобличение пустого искусства и сцены стриптиза – все это сделано постановщиком с особым шармом. Однако, цинизм в отношении «богемного» римского общества не единственная опора фильма. Паоло Соррентино также коснется интимных тем первой любви (показав, что в сущности, рассказать об этом собеседнику невозможно) и мимолетной встречи с таинственной незнакомкой (эпизодическая роль Фанни Ардан), запоминающейся навсегда.
Главная претензия к фильму Соррентино – стилистически гипертрофированный финал картины. Безусловно, он оправдан законами выбранного жанра, но режиссер немного теряет чувство меры и позволяет себе сюрреализма больше, чем следовало бы. Вплетенная зарисовка на религиозную тему сбивает заданный фильмом темпо ритм. Хотя, возможно, некоторым данная сцена покажется лучшей в «Великой красоте».
Очередным своим фильмом итальянский режиссер показывает, что все кинонаграды получены им совершенно заслужено. «Великая красота» относится к разряду кино не для всех, и даже более того, вызовет отторжение у зрителя, не симпатизирующего Феллини и его последователям. Если в ответ на вопрос главного героя «Ты видишь море на потолке?» вы скажете «Да!», то фильм вам смотреть определенно стоит.
Итальянский, авторский кинематограф всегда считался во всем мире самым значительным. Достаточно назвать такие фамилии как Феллини, Антониони, Висконти, Пазолини, Бертолуччи чтобы в этом убедиться. Но после ухода этих мастодонтов, достойной им смены не появилось. Паоло Соррентино сегодня считается многими самым талантливым молодым итальянским режиссером. Всерьез заговорили о нем в 2004 после выхода фильма «Последствия любви». Это было в полнее себе новаторское произведение, очень цинично сделанное, с рваным и резким монтажом, с самыми разнообразными и неожиданными музыкальными вставками и с совсем не положительным, главным героем, которого сыграл любимый актер Соррентино, Тони Сервило. Этот успех Соррентино через четыре года подкрепил фильмом «Изумительный». Очень наглой картиной о бывшем премьер министре Италии Джулио Андриотти, которому на момент выхода фильма было 90 лет. Последовавший за этим « Где бы ты ни был» первый англоязычный фильм Соррентино с Шоном Пеном в главной роли, многие считают неудачей этого постановщика, потому что расценивается как шаг в сторону коммерческого кино. Хотя и тут режиссер оставался верен своему почерку. После работы в Голливуде, Соррентино видимо решил, что готов снять настоящее эпическое полотно на хрестоматийную для всего итальянского кино тему.
«Великая красота» – это вольный ремейк фильма «Сладкая жизнь» Федерико Феллини, который по праву считается одной из вершин в кинематографе. Действие перенесено в наши дни и главному герою тут уже не 30 лет, как у Феллини, а все 65. Фабула обоих фильмов одна – Духовное опустошение людей, чье материальное положение так сказать выше среднего. В самом начале, нам очень долго, минут наверное десять показывают какую-то вечеринку, на которой веселится так называемая светская элита вечного города. Пьяные, обкуренные, и уже отнюдь не молодые тела, устало двигаются, под ритмы современной попсовой музыки. А вскоре мы увидим в этой толпе и главного героя. Джемп Гамберделла в прошлом известный писатель, а ныне журналист одного модного, глянцевого журнала, празднует тут свое 65 летие. Вся его жизнь это одна сплошная, не заканчивающаяся, гламурная вечеринка. И вот после 65 летнего юбилея, он вдруг задается вопросом – Происходило ли хоть что-то живое и настоящее в его пустой, глянцевой жизни. Видел ли он истинную красоту этого мира.
Если по содержанию «Великая красота» это ремейк «Сладкой жизни», то по форме он ближе к «8 с половиной». Сюжет тут практически отсутствует как класс, а упор делается скорее на внутреннем мире главного героя, которого просто потрясающе сыграл Тони Сервилло. В начале, кажется несколько не привычным видеть в этой роли такого пожилого актера, но по ходу фильма об этом совершенно забываешь и уже не вспоминаешь до конца фильма. Его герой практически ничем не уступает Марчелло Мастроянни в харизме и обаянии. Вообще отнюдь не случайно, что практически всем персонажам тут далеко за сорок. Видимо на примере внешнего увядания нагляднее выглядит увядание внутреннее. Из явных удач этого фильма нужно назвать еще и юмор, неожиданный, взрывной иногда черный и как всегда у Соррентино очень циничный.
И все-таки сравнения с шедевром Феллини «Великая красота» явно не выдерживает. Картина Феллини пропитана мощным нравственным посылом автора. Она действительно способна что-то изменить в душе зрителя. А фильм Соррентино всего лишь навсего демонстрация жизни, которой как кажется не брезгует и сам режиссер. Максимум к чему он может сподвигнуть это прочитать молитву или на всякий случай сходить в церковь, после очередного грехопадения, как это делает главный герой.
