Поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке Данте Алигьери
Гениальный доктор теряет жену после страшной аварии, а его дочь становится сумасшедшей. Он создает совершенную искусственную кожу, облачая в неё свою загадочную пациентку. Чем больше пациентка становится похожей на погибшую жену доктора в результате пластических операций, тем больше его притягивает к ней, - до тех пор, пока не происходит роковое событие.
'Кожа, в которой я живу' - первый фильм прославленного испанца Педро Альмодовара, который я посмотрел. Так что на меня вот так сразу, как удар молотком, обрушились неуёмная сексуальность, мозаичность сюжета и невообразимая психопатология его творчества. Вообразите себе.
Сказать, что сюжет новой картины Альмодовара оригинален и затейлив - значит, ничего не сказать. Когда-то мы с товарищами вышли из кино, посмотрев жёсткую военную драму 'Падение 'Чёрного ястреба' Ридли Скотта, прошли пятьсот метров по улице молча и потом дружно выдохнули: 'Да-а-а-а'.
'Кожа...' - ещё круче: надо километр по улице идти, собирая голову в кучу. Не рискуя пересказывать вам сюжет, лишь отмечу, что последовательность событий в фильме - не линейная, фильм держит в напряжении от первого до последнего кадра, а сколько тем Альмодовар намешал в картину - не сосчитать.
Эта избыточная сложность и многогранность высказывания будет главным аргументом тех, кому фильм не понравился (даже если они в этом не признаются). Граней столько, что они разрывают саму картину: всякое возможное высказывание за ними теряется в расфокусе и мельтешении точек зрения на него.
Пытаться собрать 'мессадж' - бесполезно: для этого надо быть Альмодоваром. Подлинный гений неотличим от совершенного злодейства - беспомощные слова. Твоя кожа это не ты сам - чёрт, тоже. Да и любые другие будут беспомощными: 'Кожу...' надо просто смотреть, проникаться ею и благоговеть перед чудным замыслом мироздания, которое будто бы видит всю мозаику свысока и смеется оттого, что всё случилось именно так, как было задумано. Божественная ирония, от которой кровь стынет в жилах.
Я не большой знаток творчества Альмодовара. Про «Кожу…» могу сказать, в принципе, одно: мне было интересно. Нетривиальный сюжет, герои, каждый из которых по-своему безумен. Здесь невольно вспоминается Льюис Кэрролл: никого нормального в этом фильме просто не могло оказаться. И, наверное, ни одному абсолютно нормальному человеку это не могло понравиться. Тем не менее, во всем этом безумстве есть определенный шарм.
С другой стороны, пытаясь понять, в чем же кроется смысл фильма, к чему приводят героев их поступки, я захожу в тупик.
Кто он такой этот доктор Ледгард? Если он мститель, то есть ли ему за что мстить? Если он современный Пигмалион, то зачем создавал свое творение? Если он преступник, то в чем его наказание, как можно наказать человека, который уже потерял главное? Мне непонятен этот герой. Роберт Ледгард выбирает изощренный способ мести, но так погружается в процесс, что уже не может остановиться, забывает о первопричине своих действий, загоняет себя в ловушку. Его собственное сознание сыграло с ним злую шутку - Стокгольмский синдром наоборот практически. В конце концов, никто не сомневался, что попытки стать Богом до добра не доводят.
Винсент и Вера. Вера и Винсент. Конечно, Винсент всегда был вполне себе посредственным человечишкой, но ничего сверхкриминального он, по сути, не сделал. Да, парню не повезло. Он оказался в ненужное время в ненужном месте. Только вот расплата оказалась слишком велика.
Каково это: жить в чужом теле? Возможно ли, потеряв свой внешний облик остаться собой? Что ждет Веру? Она прекрасна, почти идеальна, но кто она?
Несмотря на то, что характеры персонажей и логика происходящего на экране, так и не сложились для меня в законченный паззл, фильм был мне интересен.
Новая картина испанского классика Педро Альмодовара 'Кожа, в которой я живу' - в чистом виде научная фантастика, действие которой перенесено в 2012 год лишь для условности. Как и у Герберта Уэллса прогнозируемые в фильме события уже вписаны в современную историю или стоят у ее порога. Проблемы трансгенеза, улучшения человеческого вида путем постоянных плотских модификаций, стали сюжетом не одного фантастического романа. Эксплуатирует данную тему и роман Тьерри Жонке 'Тарантул', практически не пострадавший при переносе на экран.
Вместе с тем 'Кожа' - первый жанровый эксперимент испанца, для которого Голливуд всегда оставался идеалом для поклонения, чем-то недостижимым, но и не нужным местом для продолжения блистательной карьеры. Лента дона Педро соткана из искусственной кожи прекрасных жанровых образчиков, рассказывающих про трансформацию и модификацию человеческих тел. Из патологически прекрасных 'Глаз без лица' Жоржа Франжу еле заметным взмахом скальпеля отрезан маниакально перфекционистский взгляд нового творца, задыхающегося от любви к своему творению. 'Похитители тел' Дона Сигела поделились с 'Кожей' навязчивым страхом потери самоидентификации после вторжения в пределы человеческого разума высшей воли. Многочисленные вариации 'Франкенштейна' помимо безумия творческого гения отдали картине морально-этическую подоплеку эксперимента над человеком.
Однако основной нитью 'Кожи' становится еще одна интерпретация классического мифа о Пигмалионе и Галатее. Альмодовар через постаревшего, но все такого же обаятельного, как и двадцать лет назад Антонио Бандераса (последний раз творческий тандем работал на съемках 'Свяжи меня' в 1990 году) любуется Еленой Анайей, запертой, как птица в золотой клетке. Заново созданная красота буквально 'расстреляна' камерами – зритель примеряет на себя запретную роль вуайериста, подсматривая за украденной красотой вместе с режиссером. Это Венера Веласкеса, возлежащая на парчовых подушках, растерянная от своего одиночества, и вместе с тем пораженная недугом новообретенной памяти. Прекрасная и ужасная одновременно.
Пластический хирург доктор Ледгард в исполнении Бандераса впадает в объятия легкого помешательства из-за неразделенной любви, почти как в картинах раннего Альмодовара. Тот же ведет свой рассказ о бархатном безумии и последствиях 'игры в бога' неспешно, чуть забегая вперед, но вовремя останавливаясь, флешбеками пытаясь вернуть повествованию изначальную стройность. Никогда прежде не работавший по законам жанрового кино, дон Педро 'говорит' в непривычно сухой манере, изредка взрываясь привычным кислотным бурлеском. Момент созерцания Пигмалионом своей Галатеи внезапно сменяется приступом животного секса, от которого слегка подташнивает. Необычайная строгость зрелого мастера, задумывающегося о нравственных проблемах оборотной стороны трансгенеза, периодически (хоть и редко) разбавляется вереницей фриков, рассекающих либо под воздействием наркоты, либо опьяненных гормонами.
Жестко навязанная форма жанра с обязательной сюжетной завязкой и развязкой мешает свободной речи Альмодовара, затмевая того режиссера, которого любили именно за безрассудство и наплевательство на каноны. Может именно поэтому непривычно скован, закабаленный Голливудом Бандерас, а красавица Анайя напоминает испуганную лань, принесенную в угоду строгости формы? 'Кожу' невероятно колбасит в жанровом диапазоне – от физиологических ужасов до псевдомелодрамы с парой убойных альмодоваровских шуток, отчего она мечется не находя выхода, как запертая в четырех стенах главная героиня. О мастере напоминает только хребет картины, источающий либидо режиссерского бессознательного.
Именно поэтому 'Кожа' как идеально выстроенный напряженный, но чересчур формалистский триллер зрелого мастера с косвенно затронутыми генеральными темами творчества, вроде торжества феминности над маскулинностью, непривычно обжигает холодом медицинской стали. Хотя для зрителей с пониженной температурой восприятия это как раз подойдет.
Про 'Кожу, в которой я живу' я ничего определенного сказать не смогу, к сожалению. Дело в том, что сказать что-то определенное можно, только проспойлерив основной сюжетный ход, а этого не хочется, да и не надо.
Придя домой, я первым делом бросился смотреть на аннотации к фильму. Было интересно, как можно сказать о 'Коже...', не раскрыв интриги. Оказалось, можно. Но это аннотация к какому-то другому фильму. Полез читать рецензии - та же фигня! Вроде все правильно, но не про то!
Основной 'аттракцион' и основной, так сказать, 'репульсион' остаются в рецензиях не раскрытыми (и правильно!). А ведь самое большое удовольствие от фильма получаешь именно в тот момент, когда понимаешь, 'что будет дальше'. И в этом приеме - главное эстетическое удовольствие. Не расскажешь о нем - не расскажешь и о фильме. Расскажешь - сломаешь весь кайф тем, кто его еще не видел. Такая вот загогулина получается.
И еще. Если смотреть на все это серьезно, то можно и с глузду двинуться. Легко!
И если Альмодовар снял все это всерьез, то он больной психопат.
Только что-то мне чудится, что не так это. Стебется Педро гораздо больше, чем сострадает (хотя и это есть). И цитаточки из 'Коллекционера','Молчания ягнят', 'Пилы' и прочего ширпотреба - такое сильное подмигивание зрителю, которого невозможно не заметить.
P.S. Уф! Ну и запарился я, пытаясь сказать что-то о фильме, о котором надо молчать!
На фильм я шла изрядно подготовленной (в том числе и благодаря Кинопоиску). Оказывается, я знала гораздо больше, чем необходимо, поэтому в моём случае интриги не получилось. Оставалось наблюдать за сюжетными поворотами.
Итак.
В одной загадочной испанской местности стоит загадочный особняк. Всей жизнью в нём руководит загадочная пожилая дама, а наверху, в закрытой комнате живёт загадочная женщина, которую можно видеть только по монитору. Это пациентка загадочного пластического хирурга, который занимается загадочными экспериментами над искусственной (а также неискусственной) кожей.
Загадочная женщина наверху исписала все стены загадочными знаками, её взаимоотношения с доктором до поры до времени тоже весьма загадочны, а в его прошлом явно таится не одна загадочная тайна. И тут в дом является очередной загадочный персонаж в карнавальном костюме и, кажется, узнаёт загадочную женщину наверху. Но это совсем не та женщина, а их сходство – очередная загадка…
Понятно, что ничего непонятно?
К счастью, с визитом незнакомца загадки постепенно начинают проясняться.
Альмодовар остаётся верен себе: его персонажи всё такие же странные, полные пороков и страстей, а сюжет мечется от глубокой драмы до лёгкого фарса и обратно. И всё это в весёлых, почти праздничных декорациях, что создаёт впечатление некоторой несерьёзности происходящего и намекает на неожиданную концовку.
«Кожа, в которой я живу» – это история коварной, изощрённой мести, которая не принесла ни удовлетворения, ни спокойствия. ТАКОЙ мести в кино ещё не было, лишь больной разум мог породить её и исполнить, да ещё и на таком высоком уровне.
Однако месть – оружие обоюдоострое, и жестокость всегда порождает ответную жестокость. А вот насколько сильна вина несчастного – ещё вопрос. Мне кажется, что хирург не столько мстил виновному, сколько пытался притупить собственное чувство вины.
На протяжении фильма именно его не оказывалось на месте в самые серьёзные моменты, когда именно его помощь была так необходима. Большая любовь к жене, и ещё большая – к дочери, боль потери – всё это объясняет его поступки, но не оправдывает их.
По сути, для меня сам врач является первоисточником всех бед. Тут недоглядел, там упустил, здесь не смог справиться с ситуацией. Плюс запутанные родственные отношения и специфический род деятельности, замкнутый образ жизни – словом, у человека, явные психические проблемы. Вот только отвечать за необратимые последствия его поступков приходится почему-то окружающим. В итоге страдают те, кто просто оказался рядом.
Всё эмоциональное пространство фильма пронизано ожиданием чего-то страшного. Даже когда на экране происходят вполне безобидные вещи (которых немного), благодаря музыке и скупым диалогам (постоянное чувство недосказанности), у зрителя создаётся впечатление, что происходит или вот-вот произойдёт что-то очень плохое. Оно и происходит, конечно.
Этот новый приём Альмодовара – музыка и атмосфера, создающие ощущение постоянного внутреннего напряжения и ожидания – уже окрестили «нео-нуаром». В фильме он хорошо обыгран и не отпускает до самого конца. Наслаждайтесь.
И ещё совет: перед просмотром старайтесь знать о фильме как можно меньше, тогда впечатление будет намного ярче и сильнее.
Это не лучший фильм Альмадовра, но не отнять, того, что влиятельный режиссер вновь смастерил историю, что возможно потрясет слабонервных, даст почву для размышления посмотревшим, увлечет любителей семейных тайн, ну и в конце концов, наконец-то выдаст оригинальный, не замученный повторениями сюжет.
От Педро иного и не ждешь, но в этой коже все безумны. Именно этот момент и заставил меня не оценивать фильм высоко. Осмысленных, вернее адекватных посылов и действий дождаться практически не возможно. Концовка, да - вот оно, торжество реальности. А все остальное полубредовый кошмар в котором пробуют на крепость наши моральные, физические и сексуальные устои и комплексы. Факт так эстетично снять любовной сцены в текущем контексте - попробуйте внутри себя на вкус, у меня получилось с трудом.
В некоторые моменты кажется потеряна хватка. Откровенным мылом попахивает эпизод, призванный уровнять багаж пережитого Верой и Робертом, с участием его братца в образе хищника. Вообще, скорее всего это такой фигурное образное переложение внутренностей всех участвующих в драме - здесь нет положительных героев. И не было из тех, кто покинул площадку до начала фильма. Фантасмагория психологической устойчивости. Не согласие с Робертом, отсутствие жалости к Вере - ведь суть нам раскрывают едва за средину фильма. Полунаучное, полуизвращенное наблюдение за помешательством ищущим раскаяния, а на поверхности простенькая попытка одеть личность на поступок, переодеть кожу и попытаться дать ощутить последствия на себе. Но надо всем этим есть мое нежелание смотреть сквозь такую форму на смысл, нет понимания условностей принятых для этой сюжетной линии, наверное, это называется 'не нравится'.
Выделяет фильм безусловно актерская игра, едва ли не идеальная, уж для редко виденного Бандераса, даже при малом опыте наблюдений, и кажущейся свежей струей Елены Анайи. Оба играли много и не менее значимо, но здесь они в паре создали всю атмосферу, слепили по кирпичикам большую часть картины. На них, отвлекаясь от сюжета (хотя отвлечься практически нереально) легко смотреть даже в весьма модерновой и авторской манере, порой появляющейся на экране. Вот за это браво и бис!
В сухом остатке: сильный, но уж слишком переполненный условным безумием, образец, без сомнения Альмадовровского искусства.
Творчество Альмодовара - это поиск грани, между мужчиной и женщиной, это размышления о том, где заканчивается одно и начинается другое. Существует ли заметная разница между мужчинами и женщинами, не столько физическая, как психологическая? Каковы размеры этой пропасти между полами и возможно ли её преодолеть?
Этот фильм, как исследование новой гипотезы: сможет ли человек, которому насильственно изменили пол, снова жить полноценной жизнью или же он всегда будет пытаться вернуться к прошлому, к своей природе'.
В своём фильме Альмодовар даёт четкий ответ: природа берет своё. Не смотря на то, что в ранних его фильмах звучат и иные противоположные утверждения.
Фильм полон образов, которые показывают то, как Винсенте старается осмыслить и понять своё новое тело. Он находится в закрытой комнате, что является символом того, что он замкнут в своем новом теле. Именно поэтому он занимается йогой, чтобы попробовать открыть нового себя. Его рисунки с изображением женского тела и дома вместо головы тоже вполне хорошо читаемый образ. У него новое тело, но его сознание всё ещё противится этому.
Все персонажи фильма надломлены. В процессе просмотра мы узнаем историю каждого. Судьбы Роберта, Винсенте, Марильи, Нормы, брата Роберта трагичны. Как Роберт долго и тщательно осуществлял свою месть, так же долго и тщательно Винсенте вынашивал свою месть. Но почувствовал ли он облегчение, осуществив её?
После «Разомкнутых объятий», которые нагло пережевывали все то, что Альмодовар снял до этого, было до конца не очень понятно, что дальше будет делать испанец: выводить ремейки на самого себя, делать мультфильмы для детей или выпиливать мадагаскарских кошек лобзиком? В любом случае, «Объятия» интереснее смотрелись исключительно в роли контрапункта, нежели художественного высказывания, поэтому «Кожа» была интересна уже тем, чтобы понять, куда Альмодвар пойдет дальше и о чем он вообще.
Если так вот сразу расставить все точки над i, то никакого поворота у режиссера не произошло (на радость поклонникам на самом деле). «Кожа» – самое настоящее альмодоварское кино, каким оно может и должно быть в 2011 году и какое может снять 62-летний человек с не самым, вообще так по-честному сказать, здоровым взглядом на жизнь. Тут можно было бы начать сыпать эпитетами, которых за карьеру Альмодовара набралось бы на приличный карманный словарик, но проще всего будет обозвать все это бордельеро. Любой фарс здесь выжимается досуха, до последней капли (увы, ради этой самой последней капли порой сцены растягиваются и провисают в середине). Фирменная альмодоварская сентиментальность тоже на месте, но покрыта таким толстенным слоем сюра, вроде тигруши с мушкой на, простите, жопе, что грустить тут просто невозможно. Серьезные «щи» Бандероса, да и всей съемочной группы за кадром, доводят происходящее до форменной истерии, которая к концу фильма сбивается в такой плотный снежный ком и несется уже не по законам драматургии, а скорее по законам физики, поэтому понять происходящее на экране становится не только невозможно, но и на самом деле не нужно.
И все это хорошо и весело, а уж поклонники испанца и вовсе должны рвануть на груди футболку, исписать соседние дворы «Альмодовар жив» и купить три килограмма помидоров, но между тем как-то по-человечески грустно становится за самого Режиссера (вот тут именно что с большой буквы). Казалось, что, начиная с «Нескромного обаяния порока» автор копит силы и качает мышцу для какого-то мощного высказывания в духе «Восемь с половиной» (тот факт, что «Объятья» зачем-то решили окрестить альмодоварскими «8½», – абсурдный, т. к. это скорее «Реквием»). Казалось, что человеку за шестьдесят есть что сказать, а все эти истерики, трансвеститы, фаллосы и парики – лишь только средство. И, наверное, по-хорошему надо бы порадоваться, что дедушка ловко жонглирует своими героями, не морализаторствует на тему секса и пошлости, а наоборот затыкает за пояс всех прочих. Но «Кожа» выводит Альмодовара на чистую воду, где отчетливо видно, что весь этот паноптикум – не средство, а цель. Да и мышцы испанец качал не для того, чтобы новые сваи приделать, а чтобы старые гайки подкрутить потуже.
Плавно перешедший во второй половине 90-х от провокационно-эпатажного к семейно-сопереживательному кино (исключение составляет разве что 'Дурное воспитание') мэтр испанского кино Педро Альмодовар всё-таки решил возвратиться на круги своя и снял картину, которую можно назвать современной версией классической истории о докторе Франкенштейне, но вывернутой наизнанку. Главный герой картины - преуспевающий пластический хирург Роберт Ледгард, выведший путём генетических опытов искусственный кожный покров - изощрённо мстит молодому насильнику своей дочери, методично превращая того в женщину. И, что немаловажно, похожую на свою погибшую супругу.
Пожалуй, впервые излюбленная и даже воспетая режиссёром в целой серии фильмов тема транссексуальности даётся не в авантюрно-ироническом ключе, а в её криминально-трагическом преломлении. Дело не только в том, что смена пола произошла против воли пациента, и теперь ему в прямом и переносном смысле нужно научиться жить 'в чужой коже'. Более того, если подобные макабристические операции впоследствии станут успешными, то им сможет подвергнуться любой житель планеты - и тогда подмена-замена личности перестанет быть зловещей метафорой неполноценного во всех смыслах человеческого общежития.
В то же время, пунктирно намеченная Альмодоваром тема латентной гомосексуальности главного героя не находит логического продолжения и вообще существует на задворках сюжета. Потому поступок Роберта Ледгарда, сотворившего из юноши свою покойную жену и вступающего с нею (или с ним) в интимную близость, не говоря уже о последующем совместном проживании, видится странным и необъяснимым. Если отталкиваться от фрейдовской теории о том, что природа человека априори носит бисексуальный характер, то Альмодовару явно не хватило молодцеватого задора и фирменной двусмысленной иронии для её выражения. Введя в ленту, как минимум, три эротические сцены, которые густо замешаны не столько на животной похоти, сколько на подавлении человеческой личности через сексуальное насилие, режиссёр вроде бы старается соединить и крепкий коммерческий триллер, и метафизическую притчу, но в итоге не слишком-то он внятен и убедителен. Скорее, спекулятивен.
Что это – творческий кризис или творческий эксперимент? Всё зависит, пожалуй, от личного отношения к маэстро. Поклонники могут простить многое, хулители прицепятся к любой мелочи.
В любом случае, как гласит старая пословица, и на старуху бывает проруха…
Первое что хочется отметить фильм подходит для всех типов зрителей. Те кто никогда не считали себя любителями 'сложных' и 'скучных фильмов могут смело идти и позволить сюжету затянуть вас. Сначала происходящее покажется просто интересным, но как только прошлое становится для нас явным приходит осознание происходящего на экране безумия.
Также хочется отметить все сцены связанные с сексом. Именно с сексом потому что ни одну из постельных сцен нельзя назвать занятиями любовью. Секс в фильме это насилие, боль и разврат. Особенно хорошо это показана в сцене в саду пока высшие слои общества празднуют их избалованные отпрыски устраивают оргию в духе римских бань. Весь фильм буквально пропитан насилием. Ледгард страдает от него и в своей мести к нему и приходит.
Тема мести тоже заслуживает отдельного обсуждения. Месть доктора это воистину месть сумасшедшего, месть одержимого. Что он хотел в начале поставить парня на место своей дочери. А что получилось? Создание своего идеала в виде собственной жены. Он выбрал её лицо тут уже становится ясно что он выходит за рамки мести и перестаёт контролировать происходящее.
Фильм стоит посмотреть каждому кто любит по настоящему интересное кино.
