На мой вкус, первые три работы Кассаветиса были поинтереснее. Он всегда предпочитал нарративу форму изложения. И в этом аспекте он был всегда весьма выразителен. 'Мужья' построены на множестве мизансцен, кратких зарисовок, портретов. Это очень простой фильм о короткой международной поездке нескольких женатых мужчин. Получается, как водится у Джона, нелинейно, но весьма эффектно.
Тут есть запоминающиеся эпизоды. Как не вспомнить: Питер Фальк изливает душу очень немолодой, но старающейся выглядеть достойно, женщине. Это переходит все границы пошлости. Несколько минут нестерпимо смешного соблазнения и вот уже наш герой просит убрать ее руку с него. Он готов звать друзей и ретироваться. Не менее удачными получились и другие сцены близости с женщинами у героев.
Простая беседа в отеле. Уединение. И вместо милых поцелуев мы получаем жестокую борьбу в постели. Но там нет никакого насилия, просто такой уж способ общения у героев Кассаветиса. Так уж выражается их близость, такая уж у них агрессивная среда. Вот и выходит, что герою самого Кассаветиса вместо милого флирта приходится оправдываться за свой невысокий рост. И в этом безумии еще нужно разобраться кто тут не в себе - мужчины или женщины, с которыми они проводят свое время.
Так что Кассаветис здорово поймал отношения между мужчинами и женщинами. Флирт, пикап, спонтанные связи. Все это очень тонко, почти документально изображено в присущей для автора манере. И можно было бы уверенно вещать, что фильм о 'войне полов', если бы не возвращение героев домой. Все те немногочисленные кадры, свидетельствующие об их семейной жизни не пестрят спокойствием и оптимизмом. Выходит, что фильм о личной жизни. О мужском. И в этой откровенности есть искренние нотки. Они и заставляют зрителя растрогаться, безусловно принимая этот фильм.
Талант создаёт то что может, а гений то что хочет. На самом деле 'золотой грек' Кассаветис был пожалуй лучшим американским режиссёром второй половины двадцатого века. Лидер нью-йоркской 'новой волны' он появился на авансцене кинорежиссуры, когда старая студийная система начала давать количественные сбои в производстве внятного киноматериала. Американское кино переживало стагнацию, требовался новый киноязык.
И именно Кассаветис нашёл его, обойдясь с самой структурой построения фильма, как с джазовой импровизацией. Его фильмы и есть этот свободный синкопированный строй, немного разнузданный, но при этом всегда точный и гармоничный.
Чтобы снять хорошее кино, не так уж много и надо. Как минимум: неплохие актёры, умение постановщика и собственно сама идея фильма. То что появился новый гений было понятно уже после его дебюта 'Тени'. Реалистическая манера эдакого 'консервированного театра' надолго станет фирменным методом нью-йоркского режиссёра.
Фильм 'Мужья'- это исповедь самого Кассаветиса, сугубо мужская, да что там- брутальная картина раскрывает внутренний мир мужчины, а женский персонаж далеко за скобками да ещё и 'угнетён'. Дух автора летает над харизмой героев- пьяница поколачивающий свою жену и музу Джину Роулендс, таким был американец в жизни, такими же стали его герои на экране.
Идеальное по гармонии трио актёров, где сам Кассаветис активная связка двух других, Питера Фалька (кстати любимого актёра румынского 'тирана' Чаушеску) и экспрессивного Бена Газзары, который тут всё же лучший среди равных. Лихое роуд-муви по мужской психологии, как её видит сам режиссёр. Запои, драки с женщинами и бесконечное ребячество. На самом деле Кассаветис словно намекает, что в каждом взрослом мужчине живёт большой ребёнок, который правда может проявить и агрессию (сцена избиения жены героем Газзары), но при этом ищущий женского тепла, томясь в латентном одиночестве. Недаром фильм заканчивается сценой дележа игрушек, пусть и купленных для своих детей.
Кризис среднего возраста 40-х мальчишек, где от похорон друга до лондонского отеля, забитого под завязку молоденькими цыпочками- оказывается три дня запоя. Именно осознав что они не вечны, персонажи начинают своё пьяное пике, понимая что смысла в их жизни не было и нет, а возможно уже и не будет...
Из всего обилия смыслов, рождаемых кино, Кассаветис заострил наше внимание на трех главных персонажах, задав вопрос не 'почему?', а 'кто?'. Кто эти мужчины?
Иногда мне кажется, что названия фильмам даны из предположения, что должно быть название. Ах, как бы поменялись отзывы зрителей если бы название фильма было иным и, еще прекраснее, если бы оно отсутствовало. Режиссер, а я надеюсь, что он принимает окончательное решение, направляет наше внимание. Но если было выбрано 'Мужья', то нужно отталкиваться от этого.
Три героя, четыре судьбы, которые сливаются в одну, но прерываются смертью. Смерть четвертого друга является началом путешествия, дороги, которая, как детская железная, возвращается в исходную точку. И дело не только в социальных обязательствах, а в ответственности, и самое главное, в миге ощущения жизни. Они свободны в своих мыслях, суждениях и поступках. Они идут туда, где еще остались крупицы резиновой жизни, которая не порвется. Поколение бит уже ушло по магистралям трансатлантической тоски.
У трех героев тоска по мигу молодости, по солнцу, которое светит на уровне пояса. В том снимке с голым торсом нет намеков на старость или на достойную зрелость. Из глубины души вырывается воздушный змей легкости бытия без социальных рамок, но к ним они приходят сознательно и не по одному, значит это их путь в этой жизни. Они не заложники системы, они ее создатели. Всё их путешествие - реакция на смерть, желание забыть.
Я вижу - тоску по беспамятству. Лишь память держит вещи в поле.
Кассаветис всегда рисует правдивые истории. Ему трудно не верить, потому что существует одно желание, которое сильнее многих. Желание поверить в свою настоящесть, или хотите, неподдельность. Но с собой трудно это провернуть. Поэтому хочется встретить в своей жизни человека, который по-настоящему существует. Все его мысли имеют основания, все его слова правдивы, все его движения точны. Таковы герои Кассаветиса и он сам. Я верю в его кино.
Для тех, кто истосковался по живой игре и незамыленному сценарными околесицами современного кинематографа реализму, добро пожаловать в мир Джона Кассаветеса.
Бен Газзара, Питер Фальк и сам маэстро Джон Кассаветес отправляются в похмельно-поминковый трип, отчасти напоминающий мальчишник, если бы не примятые семейной жизнью плечи и лица.
Мужья – кто они такие? Что это за странная профессия? Самым внимательным и терпеливым гениальный режиссер приоткроет занавес, и вы сможете увидеть, что под толстым слоем из компромиссов, уступок, привычек, обязанностей, сокрыта такая простая, необходимая каждому, живущая в каждом, потребность в глотке свежего воздуха – в призрачной штуке под названием свобода.
Картина начинается с привычной для Кассаветеса джазовой импровизации, под которую мы заглядываем в семейный альбом – четверо верных друзей и отряд из жен и детей у бассейна. Один из счастливых уикендов. На этом веселье заканчивается. Смерть одного друга внесет разлад, внутренний диссонанс с окружающей каждого из действительностью. Кто они? Чем живут и ради чего?
Диалоги просты и скупы на слова. Эмоций куда больше – хватающийся за голову Питер Фальк, не понимающий, отчего внутри столько плохих мыслей. «Я никогда не думал о плохом», - что-то в подобном духе произносит он, стоя над облеванным (это за кадром) туалетом. Бену Газзаре и вовсе голову сносит – лезет к жене с кулаками... И в таком вот смешении чувств наши друзья решают на пару дней отправиться в Лондон. Поверьте, вернутся оттуда не все.
Так кто же они такие – мужья? Разочарованные юнцы? – конечно. Запутавшиеся в настоящем главы семейств? – и это верно. Мечтающие вырваться из кабалы будней и обязанностей. На собственной шкуре ощутившие близкое дыхание смерти. Не прочь сойти с ума, и может даже влюбиться, кто знает... Кролики одноэтажной Америки.
В фильме есть два любимых момента. Это сцена под дождем – убегающие девушки, размытый макияж и ничего не соображающий в китайской тарабарщине Питер Фальк. И вторая сцена – возвращение Кассаветеса домой. Мы, посвященные в тайну, молчаливо наблюдающие за происходящим, знающие обратную сторону, смотрим, как двое делят подарки для своих детей, а после слышим резкое, отрезвляющее, обрывающее все внутри, возвращающее в рутинное: «Папа! Боже, у тебя неприятности». Медленно он подходит к дому, опущенный, разбитый. Хорошо ли это или плохо – каждый делает свой выбор сам. И все его последствия несет молча, терпеливо.
Качественный домашний фильм совсем не для `домашних`
Фильм-импровизация, фильм без наигранности и без высокой морали. Ощущения, будто смотришь хорошо сделанный домашний фильм и становишься родственником этих самых мужей. Будто знаешь их с самого рождения - настолько они родные и близкие.
Вместе с героями (а именно вместе - зритель чувствует себя непосредственным участником событий) нам предлагается попеть за столом с родственниками, поблевать в туалете, влюбиться в незнакомок, поссориться и вновь помириться с лучшим другом, посмеяться над выходками мужей и поплакать над собственными невыполнимыми желаниями.
