В «Империи» Дюмон наблюдает как рушится порочный, ничуть не мистический союз «телесного» и «небесного», не забывая про бурлеск и слэпстик, освоенный им в совершенстве, но на этот раз во всеоружии апокалиптического смеха, обещающего новую землю и освобожденную природу.