Близость финального акта побуждает Триера быстрее выговориться, и он то и дело сползает с секса на совсем абстрактные темы, но магистральную линию сюжета держит в разы четче. Все это было бы прекрасно, не обнажай большая легкость второй части всю дурость триеровской «Нимфоманки» в целом.