Картина «Сын Саула» достаточно точно следует историческим фактам. В плане достоверности происходящего наврали немного - только в том, что касается причин происходящих событий. Картина показывает известный эпизод в истории холокоста, а именно — мятеж печников в Освенциме 7 октября 1944 года - глазами своего героя Саула, члена лагерной зондеркоманды. В 1944 году победное шествие Красной Армии было слышно уже в лагерных бараках. Поток прибывающих в Освенцим узников день ото дня уменьшался. Администрация лагеря планировала уничтожение части членов зондеркоманд, обслуживающих конвейер смерти и ставших к этому времени ненужными. И зондеркоманды стали готовить восстание — единственное, что могло спасти им жизнь. Действовавшее в лагере подполье, главными организаторами которого были советские военнопленные, общего восстания поднимать не стало — справедливо ожидая скорого освобождения советскими войсками, однако помогло зондеркоманде с оружием, что также нашло отражение в фильме.
Это героическое восстание обречённых стало основой сюжета фильма. Правда, критики по большей части этого не заметили. Потому что по укоренившейся в европейском кинематографе традиции толерантности - между героем и жертвой автор предпочёл жертву. Герой фильма не боец. То, что Саул не боец, видят все: и подпольщики, и коллеги-печники. У него бредовая идея о необходимости похорон одного из умерщвлённых в лагере детей. Ради своей безумной затеи он подвергает опасности жизни тех, у кого есть реальный шанс спасти многих. Он говорит подпольщикам, что сдаст их, едва они пытаются остановить его.
Да, вокруг ад. Это мастерски передано в фильме. Но и в этом аду есть люди, которые борются и побеждают. В фильме они безымянны и являются лишь фоном для главного героя, осуществляющего свою идею-фикс. Мог бы быть героический фильм о победе человеческого духа в условиях, казалось бы, полной невозможности. А вышел «Сын Саула», где зрителям остаётся в течение двух часов разбирать феномен странной психопатологии и в который раз сопереживать жертве чудовищных обстоятельств, ищущей и находящей любые средства ухода от них - хоть безумие, лишь бы не борьбу. Тратить на это своё время я не рекомендую.
Просто и находчиво исполнена операторская работа в фильме.
Длинные сцены и ручная съёмка создают особую атмосферу и передают мрачное настроение фильма.
Фокус камеры практически не двигается, оставаясь большую часть фильма на уровне вытянутой руки. Благодаря такому приёму все внимание концентрируется на главном герое. Ужасы концлагеря зачастую остаются вне фокуса камеры, но при этом неявно мелькают позади Саула.
Таким образом режиссёр, возможно, хотел передать мысль, что участники зондер-команды уже смиренные люди. Их эмоции и восприятие приглушены - иначе в этом аду не выжить.
Понравилось, что в фильме без лишних слов и показательных действий, чем грешат современные голливудские и отечественные фильмы, представлен ад человеческого паразита под названием фашизм. Одно из самых печальных заблуждений человечества.
Немецкие фашисты - словно взрослые дети, которые втянулись в запретную игру, следуя безумной идее вождя.
Сама история и мотивация главного героя не вызвали сопереживания. Трудно сказать почему. Возможно, я недооцениваю всю важность религиозной составляющей в жизни евреев.
Сюжет концентрируется на личности Саула и его последнем желании похоронить мальчика. При этом как будто теряется чувство ужаса и сопереживания всему еврейскому народу.
Герой уже потерял веру в жизнь, и его последняя воля выглядит как безумие в тех условиях, что он находится. Следуя за сюжетом, режиссёр увлекается в создании маловероятных сцен, в которые попадает Саул, оставаясь после этого живым.
На мой взгляд, катарсис в фильме утерян. И это основная проблема, к сожалению.
Концовка - сильная, но она не вызвала у меня должного эффекта.
В годовщину Дня Победы имею привычку пересматривать фильмы о войне. Смотрю как старые, так и новые и не совсем новые, но которых еще не видела. Так решила посмотреть и этот странный фильм, хотя описание, честно говоря, не сильно привлекло, я сразу заподозрила, что этот фильм мне скорее всего не понравится. Надо все же доверять себе. Наличие Оскара за лучший фильм на иностранном языке все же склонил чашу весов и я посмотрела это абстрактное произведение искусства...
Всегда считала себя человеком разносторонним, с широкими взглядами и интересами, к тому же крайне эмоциональным. Мне нравятся очень разные жанры. Фильмов, которые меня оставили бы совсем равнодушными, посмотрев которые я бы сожалела о потерянном времени - ничтожно мало. Печально, что это фильм стал одним из них. Мало того, почти с первых кадров меня все раздражало, от 'прилипшей' к лицу главного персонажа камеры оператора, до, собственно, самого сюжета. Смотреть же на это лицо невероятно тоскливо и скучно, ибо на протяжение всего фильма, его выражение неизменно. Это то ли маска ожившего мертвеца, то ли равнодушие куклы… Может так было задумано, может по замыслу автора именно так и должен выглядеть узник концлагеря, возможно. Но хотелось бы хотя бы парочку живых эмоций, ну хоть что-то, ведь все два часа мы видим только это лицо, с редким вкраплением лиц второстепенных персонажей и больше ничего. Что там вообще происходит вокруг – можно только догадываться, ладно, буду думать, это «видение художника». Просто если такова задумка, видеть только крупный план главного действующего лица, то нужно немного больше жизни в этом самом «лице». Не знаю, только ли причина в том, что я видела не главного героя, а какого-то «статиста» из массовки, но я не чувствовала к нему ни капли сочувствия, сопереживания, ничего. Полный ноль, пустота. Главный персонаж (не поворачивается язык назвать его главным героем), Саул, вызывает только раздражение и чем дальше, тем сильнее. Начать с того, что он член зондеркоманды, а это уже изначально вызывает неприязненные эмоции. Выжить любой ценой? Несмотря на то, что это тоже всего лишь отсрочка, а не спасение… Мне это не понятно, но да не в этом суть. Ужасно раздражала эта его навязчивая идея, во что бы то ни стало похоронить одного из погибших в газовой камере, как ему кажется, его сына. Конечно, никакой это не сын, просто главному персонажу так удобнее думать. Скорее всего это нужно ему, чтобы вновь почувствовать себя живым человеком, почувствовать некий смысл жизни, который теперь сводиться к тому, чтобы похоронить несчастного ребенка по всем правилам… Вот пожалуй единственная эмоция за весь фильм – мне было жалко этого бедного ребенка, как жалко и всех остальных, кого уничтожили в концлагерях, но фильм не совсем об этом, он как раз таки об одержимости Саула, который движется к своей цели, игнорируя все вокруг и то, что он ставит под угрозу жизни окружающих его людей. Ищет этого раввина, воде как находит, но мне почему-то сразу становится понятно, что в конце выяснится, что никакой это не раввин, а просто человек, который воспользовался возможностью отсрочить свою смерть.
На фоне тщетных попыток Саула похоронить «своего сына» что-то начинает происходить, но ничего не понятно, потому что камера не отлипает от главного действующего лица. Ему передают какой-то сверток, он его теряет когда прибывает новая партия узников, среди которых Саул судорожно выискивает раввина… Все его действия раздражают с каждой секундой все сильнее, а ведь должны вызывать сочувствие.
Одержимые фанатики, сумасшедшие, душевнобольные, просто очень тупые люди всегда меня раздражали, мне нельзя смотреть фильмы, в которых главные действующие лица подобные персонажи. На фоне всего этого мельтешения начинается то ли восстание, то ли побег, но так как все так же «в тумане», то совершенно не понятно, что вообще происходит. А так хотелось бы понимать!
Финал фильма вполне предсказуемый, не вызывает ни удивления ни даже интереса, только облегчение, что наконец-то этот странный фильм закончился. И сожаление о потраченном на его просмотр времени.
Жизнь – сложная штука, и порой плохие вещи случаются даже с теми людьми, которые этого не заслужили. Когда подступает беда, а на глазах творится жестокость и несправедливость, невольно начинаешь проявлять хладнокровие и безразличие ко многим вещам. Поэтому вопреки всем обстоятельствам очень важно сохранять человеческое лицо. Думаю, такая идея лежала в основе военно-психологической драмы «Сын Саула».
Синопсис Пока Европа охвачена пламенем войны, Саул Аусландер, еврейский пленный, работает членом зондеркомманды в «лагере смерти», выполняющей грязную работу нацистов. Во время прохождения через газовые камеры очередной группы узников, среди сотни невинных чудом не на долгое время выживает мальчик, в котором Саул узнает своего сына. Мечтая похоронить ребенка по всем иудейским канонам, он отчаянно пытается отыскать раввина. И пока в лагере зреет восстание, для Саула на первом месте стоит сын, которого, возможно, никогда не было.
Первым делом, следует отметить игру актёров, так как им предстояло передать то душевное и эмоциональное состояние, в котором находились люди, вынужденные ради выживания принимать участие в массовом убийстве тысяч невинных жизней. Так произвела сильное впечатление игра Геха Рёрига, исполнившего роль Саула, которого такая гнусная жизнь завела так далеко в угол, что похороны сына – это попытка искупить вину за все те зверства, в которых ему пришлось участвовать.
Перед режиссером Ласло Немешом стояла непростая задача. С одной стороны, ему предстояло показать обыденную жизнь членов зондеркоманды, принимавших непосредственное участие в уничтожении тысяч узников лагеря Аушвиц. Почти что с документальной подлинностью режиссер демонстрирует основные их задачи: сопровождение узников до газовых камер, поиск ценностей в личных вещах и, наконец, ликвидация трупов. С другой стороны, режиссер показывает то, как исковеркивается душа человека, который ради мнимого выживания вынужден изо дня в день лицезреть людей, которые буквально через пару часов будут превращены в пепел.
Отдельное слово стоит сказать о сценарии фильма. По сюжету мы видим несколько дней из жизни пленника и члена зондеркоманды Аушвица Саула Аусландера. Нам ничего неизвестно о его прошлом, кроме того что он – еврей из Венгрии. Однажды во время зачистки газовых камер после ликвидации очередной группы узников он находит чудом выжившего мальчика, в котором признает своего сына. Однако врачи тут же убивают мальчика, и Саул мечтает лишь об одном: похоронить сына по всем канонам иудаизма. Герой отчаянно пытается найти среди вновь поступающих узников раввина, который сумел бы совершить ритуал. Одержимость Саула доходит до такого предела, что его уже нисколько не волнует готовящееся восстание.
Итог «Сын Саула» - это один из тех редких фильмов, которые настолько сильно врезаются в душу, что после просмотра ты невольно впадаешь в какой-то первобытный транс. Сочетание темы Холокоста, душевного искупления и отеческой любви заставляют со всей глубиной задуматься над увиденным. Поэтому я настоятельно хочу порекомендовать «Сын Саула» к просмотру.
Очередной фильм на тему Холокоста вырывает из контекста лагерной жизни еврея из зондеркоманды Освенцима, который в выжившем после газовой камеры ребенке узнает своего сына и в течение всего фильма пытается похоронить его по еврейскому обряду.
Занятно, что кажущееся неадекватным поведение Саула оказывается в условиях лагеря смерти едва ли не единственно осмысленным, несмотря на то, что есть группа беглецов, множество тех, кто пытается разными путями приспособиться к жизни накануне смерти, не говоря уже о нацистах-извращенцах, которые, впрочем, подаются, скорее, мельком. Дикое, навязчивое стремление похоронить тело абсурдно лишь с точки зрения здравого смысла в лагере смерти, но логично в нормальном культурном дискурсе. Прослеживается неявная, но параллель с Восхождением Ларисы Шепитько по повести Василя Быкова, где единственно нормальным становится самопожертвование и стремление остаться человеком в экстремальных условиях морального выбора между мученической смертью и выживанием. Саул выбирает между верностью культуре, семье (даже если она иллюзорна, ведь сын может быть и не его), традиции и сугубо витальными мотивами.
Немеш при этом не даёт ответа: образец ли благочестия его Саул? Символ ли абсурдности бытования зондеркоманд Освенцима? Или он просто сумасшедший, бегающий в поисках раввина как курица с уже отрубленной головой? Но его сумасшествие тогда и очень рационально, поскольку полагает всё-таки определённую цель...
В этом смысле действительно выдающейся стоит признать работу непрофессионала Гезы Рерига, обречённо (или исступленно) отрешённого от темы своей смерти...
Тем паче что и Немеш держит камеру практически у него на лбу, действительно напоминая по манере вышедшего позднее, но более растиражированного Бёрдмэна, запуская своего героя как бильярдный шар в лузу по замысловатой траектории, а зритель балансирует на этом шаре, наблюдая вскользь за происходящим вокруг... Если абстрагироваться от слегка бредовых бильярдных ассоциаций, то режиссёр создаёт эффект присутствия, соединяющий обыденное бытование в условиях смерти и тихий бунт против этого течения, которого не даёт даже побег из этого ада.
И это куда как более программное и многомерное художественное заявление, нежели Пианист Полански, к примеру, хоть тоже кино нерядовое и даже почти гениальный, но в первую очередь, по эмоциям, Список Шиндлера.
И хоть говорил один персонаж: А в голову камеру вы не поставили! Немеш почти сделал, но легче не стало - ибо голова предмет настолько тёмный, что даже видя все глазами героя, отдельные фрагменты психологии человека остались загадкой.
Сначала немного истории. Фундаментом для сюжета фильма послужил эпизод, случившийся в концлагере Освенцим 7 октября 1944 года. В тот день произошло восстание 12-й зондеркоманды Аушвиц-Биркенау. Зондеркоманду в Освенциме составляли сами заключённые, пользовавшиеся некоторыми привилегиями и усиленным пайком. За это они выполняли самую грязную работу, связанную с уничтожением людей: загоняли очередную партию заключённых в газовые камеры под видом душевых, раздевали их, запирали, а после гибели людей сортировали оставшуюся после них одежду, выдирали золотые зубы, сжигали 'вещи' (так назывались в концлагере трупы) и выкидывали пепел из печей в реку. Через несколько месяцев немцы сменяли их новой зондеркомандой, которая прежде всего ликвидировала своих предшественников. В лагере было обычно 400 членов зондеркоманды, но осенью 44-го из-за резко увеличившегося спроса на их труд их число было увеличено вдвое. Несмотря на то, что членов зондеркоманды за выполняемую ими работу можно классифицировать как предателей, именно они составляли основной костяк сопротивления лагеря.
В день бунта 12-я зондеркоманда взорвала один из четырёх крематориев, в другом сожгла заживо двух немцев, уничтожила группу эсэсовцев, а затем, сломав заграждение, совершила побег, в котором участвовало несколько сот человек.
Всё это следовало рассказать, потому что именно на фоне этих событий, показанных весьма скупо, разворачивается сюжет фильма.
Главный герой картины - Саул Аусландер - является членом зондеркоманды. Камера словно прилипла к нему, отслеживая каждый его шаг: кружит вокруг него, плетётся сзади, но в основном ловит каждое движение его лица крупным планом. Цветовая гамма при этом близка к сепии, и хотя лента цветная, создаётся впечатление, что основная палитра - это оттенки коричневого цвета.
Что он за человек такой - Саул Аусландер? Этого мы толком так и не узнаем. У него измождённое лицо, а взгляд - напряжённый, оцепенелый, затравленный. Движения его размеренные, автоматические, но настолько быстрые, что кажутся лихорадочными. Он чем-то неуловимо напоминает героев Андрея Платонова. А ещё Лазарева - из 'Проверки на дорогах'. Он механически выполняет предназначенную ему работу. Ощущение такое, словно это человек, смирившийся с бессмысленностью своего существования, с тем, что попал в ад, в нём выгорело всё человеческое, живое. Он почти не говорит, если только кинет пару слов в случае крайней необходимости.
Но тут в очередной партии отравленных в газовой камере людей он обнаруживает мальчика. Все уже погибли, но этот мальчик проживёт несколько лишних минут. И вдруг Саулу покажется, что этот ребёнок - его сын. И неважно, что сына у него, возможно, никогда и не было - его существование вдруг обретает безумный сумеречный смысл: он должен найти раввина для того, чтобы тот прочитал 'Кадиш', и он не может позволить телу сына сгореть в печи - ему необходимо похоронить мальчика в земле.
С этой минуты всё, что Саул делает, он делает для свершения своей цели, его устремление узко, как луч прожектора. Он доводит своих товарищей из зондеркоманды, занятых подготовкой к восстанию, он разрушает все их планы, его безумие - препятствие для них. Но для режиссёра главное не масштабные события, не то, что происходит вокруг Саула, а то, что творится в его оцепенелой, почти уничтоженной душе.
Работа потрясающая, особенно учитывая, что режиссёр и исполнитель главной роли - непрофессионалы. Картину снял Ласло Немеш, молодой режиссёр-дебютант, правда, он ученик великого Белы Тарра, а это о многом говорит. А Саула сыграл поэт - Геза Рёриг. И сыграл на полной самоотдаче.
В фильме много символики и, наверное, не случайно, существует мнение, что Немеш назвал своего героя Саулом - как апостола Павла, чьё имя до встречи с Богом было Савл. Этим он подчёркнул его перерождение: из гонителя и убийцы - в человека, пришедшего к Богу. На это же намекает и тот момент, когда вместо Кадиша Саул слышит пусть несвязные и обрывочные, но слова из молитвы 'Отче наш'.
Пожалуй, самая сильная из мной виденных работ на тему холокоста. Артхаус.
Если чисто визуально, то это очень деликатно, но про ад (все натуралистичные подробности на дальнем плане). А если по сути, то согласившись выжить в аду, ты ограничиваешь себя природными инстинктами, избавляешься от всего человеческого и впускаешь ад в себя. Возможно, как считают некоторые критики, случившееся с Саулом – вскрик человеческого со дна умирающей души. Но я думаю, что это – забавное (забавное в аду) проявление инстинкта заботы о потомстве. И прощальная улыбка главного героя – это облегчение от осознания того, что мёртвый мальчик – похоже всё-таки не его сын. Практика показывает, что поэзия после Освенцима всё же возможна; невозможно служить в его зондеркоманде, если ты ещё не мертвец.
Фильм раздражает практически всем: дрожащей камерой, направленной в лицо главного героя, не покидающей его не на секунду, и по тому не дающей увидеть вообще ничего -- ни лагерной обстановки, ни трупов, ни других действующих лиц; главным героем, не вызывающим никакого сочувствия, из-за того, что он рискует жизнями других людей, ради 'правильных' похорон трупа (сына?); непонятными местами сюжета, вроде встречи с девушкой, передавшей порох (кто эта девушка? жена главного героя, знакомая?); отсутствием качественной музыки, форматом экрана 4:3 и т.д.
Прошло всего 70 лет, после суда в Нюрнберге, когда потрясённое человечество узнало о том, что Ад на земле действительно может существовать, причём Ад не созданный свыше, а рукотворный, и чётко спланированный, как эта трагедия превратилась в ещё один 'бренд' нашего времени. Бренд не простой, а исправно приносящий доход всем, кто его эксплуатирует, начиная от историков, и заканчивая кинематографистами. А что? Чем например режиссёр Ласло Немеш хуже Стивена Спилберга? Тем что тоже хочет получить своего Оскара? Только ноша оказалась не по силам. Нет, я лично ничего не имею против венгерского режиссёра, но на мой взгляд на некоторые темы для кинематографа надо наложить табу. Чтобы их окончательно не уничтожить, и не превратить в фарс. И первым кандидатом в моём списке на 'забвение' является тема Холокоста, и концлагерей.
Лет пять назад я наткнулся на книгу Павла Поляна 'Рукописи найденные в пепле', это документальный сборник записей написанных членами зондеркоманды обслуживавшей крематории Освенцима, и закопанные ими там же, на территории крематория. То есть теми, одним из которых по фильму является экранный Саул. Так вот, на фоне этих записок 'из страны вечного холода', фильм Ласло Немеша - это грубо сработанная подделка, сделанная по принципу 'и так сойдёт'. Действительно, кто будет сидя у экранов в уютном кресле разбираться в тонкостях организации процесса уничтожения одних представителей рода Homo sapiens руками других? Главное выжать побольше слёз у зрителей, и заручиться поддержкой профессиональных кинокритиков, и всё, успех гарантирован. Это же кино, а не реальная жизнь, в которой надо каждый день, каждый час, делать простой выбор - умереть сию же минуту, либо продлить своё существование ещё на некоторое время. За счёт отбора жизни у других. Куда здесь Гамлету с его 'Быть, или не быть'. Кто-то находил в себе мужество, и бросался на охранников; кто-то предпочитал просто броситься в огненный ров; а кто-то писал записки, в надежде оставить после себя хоть какую-то память. Которая как оказалась, через 70 лет стала вполне ходовым товаром, по сходной цене. За которую людей можно сжечь вторично, протестовать ведь некому.
P.S. В дневнике Рудольфа Хёсса, коменданта Освенцима, описан такой эпизод: однажды проводя очередную инспекцию лагеря, он с группой сопровождения оказался у рвов, в которых сжигали тела из газовых камер. И его внимание привлёк один узник, который вытащив тело из кучи внезапно остановился, и после некоторой паузы бросил его в ров. Комендант послал своего адъютанта узнать в чём там дело, вернувшись тот доложил, что узник узнал в теле которое тащил свою жену. Через некоторое время возвращаясь назад, Хёсс подошёл к этой группе узников, и подозвал к себе человека опознавшего свою жену. И как вспоминает Хёсс, его поразил взгляд узника, его глаза не выражали абсолютно ничего, это были глаза мертвеца. Мертвеца, который ещё был жив...
Тотальный геноцид, испытание оружия массового уничтожения, глобальные разрушения и миллионы разбитых сердец, которые никогда не получится собрать воедино. На тему кошмаров и следствий самого катастрофического военного конфликта за всю историю человечества было снято немало пронзительных картин, но завсегда наибольший резонанс у публики вызывает освещение событий, произошедших в концлагерях, ставших синонимом не проходящей боли, чьи ростки слишком глубоко проросли в народной памяти. Ни одна статистика, изложенная на бумаге, не в состоянии передать трагедию, происходящую изо дня в день на протяжении нескольких лет под дулом автомата. Стройными рядами следуя в камеры смерти, невинные граждане, ставшие жертвой бесчестной нацистской идеологии, ознаменовали собой предупреждение всем будущим поколениям. У человека нет более опасного врага, нежели он сам. Желание возвыситься над остальными без исключений приводит к последствиям, раны от которых, наверное, не заживут никогда...
Мы знаем немало в действительности мощных произведений от большого кино, выступающих своего рода драматической иллюстрацией трагедии, происходящей в концлагерях. 'Список Шиндлера' Стивена Спилберга и 'Жизнь прекрасна' Роберто Бениньи с поразительной достоверностью показали зрителям по всему миру, что бывает, когда общество позволяет манипулировать собственным сознанием и принимать ложную мораль за единственно праведную. Спилберг и Бениньи постарались провести глобальный анализ как трагедии каждого конкретно взятого героя истории, так и всей катастрофы в целом. И последующим кинематографистам, не побоявшимся взяться за столь неоднозначную тематику, было необходимо брать во внимание художественные достижения прославленных коллег, ведь нет ничего проще, чем досадно провалить попытку вернуться в холодящее кровь прошлое, тем самым плюнув в память тех, кто погиб или получил травмы в лагерях смерти. Честно сказать, было сложно поверить в успех малоизвестного венгерского постановщика Ласло Немеша, за плечами которого не было ни единого полнометражного фильма. Для своего убедительного дебюта Немеш мог выбрать какую угодно историю, но решил остановиться на трагедии Аушвица, тем самым обеспечив вокруг проекта должный ажиотаж. Выстроив на удивление сложную, непредсказуемую историю с поразительно острой драматургией, режиссер встал если не в один ряд со Спилбергом и Бениньи, то по крайней мере сумел поставить один из наиболее сильных фильмов на заданную тему за последние годы, вновь вывернув наружу боль и страдания, которые при правильных выводах способны преображаться в прощение и возможность жить дальше.
Сюжет 'Сына Саула' разворачивается в 1944 году. Немецкие войска начинают терпеть сокрушительные поражения на всех участках фронта, однако это обстоятельство не умаляет жестокости руководителей идеологического крыла партии Гитлера. Вместо того, чтобы свернуть программу деятельности концлагерей, они продолжают жестокие преступления над человечностью, с удвоенным рвением отправляя на тот свет заключенных, виновных лишь в том, что в их крови течет неугодная кровь. Сотни, тысячи жертв омрачают землю на протяжении долгих беспросветных дней, а долгожданное спасение до сих пор находится за горизонтом, и никто не знает, когда ожидать окончания бесконечной бойни. Главным героем ленты становится Саул Аусландер (Геза Рериг), заключенный из стана евреев, коему было поручено стать членом зондеркоманды. В обязанности Саула входит конвой соотечественников до камер смерти, откуда уже никто никогда не возвращается. Для думающего, понимающего человека нет ничего хуже, нежели отправлять в иной мир близких людей, ловя на себе полные отчаяния взгляды и проклятия. Но Саул сам выбрал свою судьбу, продлил жизнь и очернил душу, став фактически незваным гостем на этой бренной земле. До ужаса однообразные дни, ознаменованные смертями, однажды сменяются для героя переживаниями совсем иного толка. Тело ребенка, замученного в камере, навевает на Саула мысли об утерянном внебрачном сыне. Не в силах противиться внезапной шокирующей мысли, член зондеркоманды собирается во что бы от ни стало похоронить тело. Но для того, чтобы почтить память ребенка, ему необходимо совершить преступление против военных надзирателей, что сродни смертному приговору. А так, как Саулу больше нечего терять, включая продолжающую гниение душу, он постарается довести начатое до конца, дабы попытаться искупить хотя бы частичку вины из непосильной моральной ноши.
Во главе повествования Ласло Немеша становится Саул, и никому другому не суждено отобрать у него внимание, так как режиссер всецело сосредотачивается на терзаниях одного конкретного человека, ступившего ну путь бесконечного проклятия. Члены зондеркоманды любого из концлагерей считаются не меньшими преступниками, нежели те, кто их поставил на ответственный пост. И совершенно не важно, что без зондеркоманды, собранной из заключенных, количество жертв нацизма точно бы не изменилось. Проблема в том, что некоторые люди попросту не в силах противиться судьбе и готовы пожертвовать ради нескольких дней, недель или месяцев жизнями несметного множества братьев по духу, отправляющихся в дорогу, у которой нет конца. Выбрав во главу истории Саула, ставшего одним из неизменных участников зондеркоманды Аушвица, Ласло Немеш рисковал, так как столь спорный персонаж априори не вправе рассчитывать на уважение зрителей как тот же Оскар Шиндлер. И все же 'Сын Саула' старается отыскать живые человеческие черты в том, кто уже давно стал мертвецом со бьющимся сердцем. Никто не собирается оправдывать поступки героя, так как им нет оправдания, и в тоже время он сам является собственным палачом, уничтожающим себя изнутри каждый раз, когда ведет на смерть очередную группу невиновных. В условиях концлагеря у человека остается мало возможностей на свободу действия, однако даже тонкий лучик света, по чистой случайности проникший за ограждение, способен сотворить чудеса. Для Саула таким лучиком стало тело убитого ребенка, наполнившее его существование пускай иллюзорным, но все же смыслом.
Намерение похоронить тело становится для Саула единственным смыслом бытия. Оставив в стороне мысли о чем-либо еще, он старается исполнить заветное желание, подставляя под удар свое благополучие, более не значащее ничего. При этом герой и сам доподлинно не знает, его ли сын погиб в камере, однако он верит в это, и это придает ему силы и уверенности в маленьком бунте против жестокой системы. С появлением вполне осязаемых намерений Саула, повествование набирает еще более личностный характер, концентрируясь то ли на безумии героя, то ли на его стремлении сделать хотя бы один достойный поступок перед тем, как его сразит пуля. На самом деле совершенно не важно, был ли мальчик его сыном, или это посторонний ребенок, почему-то приглянувшийся глазу. Эта история о том, как человек, потерявший себя, смысл жизни, уважение и честь делает робкие попытки прощения. А делать выводы из его мании или прозрения стоит уже каждому зрителю индивидуально.
Лента Немеша затрагивает боль и дарит лучик надежды. «Сын Саула» одновременно уродлив и прекрасен, страшен и любим. И самое главное – он заставляет нас чувствовать происходящее на экране сердцем.
