Хотелось бы сказать для начала, о том что «Письма мёртвого человека» являются для меня самым страшным фильмом из всего-то того малого количества, что я видел за всю свою жизнь. Почему? Да по той причине, что у картины есть то чего не было ни у «Сталкера», ни у «Жертвоприношения» Тарковского, а именно строгости, и отсутствия экзистенциальных мыслей. Здесь уже произошёл апокалипсис, и вид осколков развитой цивилизации убивает всё живое внутри тебя. Надежды места не осталось, всё умерло, осталась только малая горстка интеллигенции, подающая признаки жизни. Впрочем, и она скоро потухнет, испуская зловонный смрад. А её остатки больше своим видом напоминает зомби, чем живых людей. Смотря на воссозданный ужас руками советских мастеров, который представьте себе, вышел в год той самой Чернобыльской катастрофы. От увиденного тебе захочется закрывать глаза, хочется забиться куда-то подальше в угол, и кричать громко! Пускай твой крик никто и не услышит!

Страшнее всего-то, предсказание сказанное Тарковским, сказанное же также Лопушанским уже тридцать лет назад сбылось. И нам же простым ребятам, придётся смириться с этой самой страшной правдой. Правда, которая как раз острее, и более того злее всего прозвучала именно у Лопушанского, а не у великосветского, и всеми нами же любимого культурного интеллигента Тарковского. Есть такой известный жанр фильмов, называемый ужасами, только в сравнении с этим, фильмы Карпентера, Дарио Ардженто, молодых режиссеров современности старающихся напугать зрителя тупыми приемами, покажутся пылью сдуваемой лёгким дуновением ветра. Даже больше скажу, возьму смелость, возьму «Голову-Ластик» Линча, и в сравнении с этим, фильм с маленьким уродливым мутантом покажется детским лепетом. Именно насколько сильный, мощный и жестокий, устрашающий рассказ о людях, живущих без солнечного света в убежище и ведущих беседы об ушедшем мире, вышел из рук Константина Лопушанского.

Затем стараясь выкинуть его из головы, понимаешь всё же, инстинктивно боишься смотреть в будущее. И если, например, реквием «Иди и смотри» масштабно отобразил, то, прошлое о котором вы знаете только из рассказов ветеранов и учебников по истории, и лично я надеюсь, никогда больше подобного не произойдёт в реальной жизни. То происходящее здесь, имеет возможность произойти в будущем, — уж куда пострашнее сказок поставляемых Голливудом для массового потребления. И после просмотра этого фильма, вся остальная классика покажется прахом, пылью и ненужным, бесполезным материалом для изучения, — имею полное право так говорить! Порой люблю такое кино, лишенное голливудской вычурности, глянца и бесполезной мишуры, не пытающееся изобрести что-то новое для самого искусства, оно отрезвляет ещё сильнее, бьёт намного больнее, пускай и покажется для юного неокрепшего ума мизантропией в чистом виде. И многие мои так называемые «коллеги» по цеху, говорят о Триере как о человеке кинувшего просветленную Европу в руины. Я же скажу, Лопушанский пошёл куда дальше, да и сделал это раньше алкоголика-датчанина, причём имея малый бюджет, ему удалось осуществить задуманное намного чётче.

И чтобы представить полученный эффект от увиденного кошмара тобой на экране. Представьте себя счастливым, беззаботно шагающим летом по пляжу, и на вас вдруг внезапно выливают ведро холодной, ледяной воды. Холодно? Неприятно? Так и должно быть, это кино не для ценителей красоты, и не для псевдоэстетов, которым я сам являюсь, это тот же самый фантастический, реалистичный миф подобно патологической иллюстрации из медицинского справочника «Трудно быть богом» Германа. Он так же полный жестокости, суровости, отчаяния и боли, о которой Тарантино может только мечтать. Только за место благородного дона Руматы, полного желания спасти разум в созданиях лишённых человеческого облика, здесь же старец в исполнении Ролана Быкова, уставший, измождённый, всё ещё старающийся исправить хоть что-то. И на него больно, жалко смотреть, однако он всеми силами пытается держаться за последние секунды жизни, увы, ему осталось жить немного. Ему остаётся писать письма никому, и никуда, а рядом возле него сидят несчастные наивные дети, ожидая, не пойми чего, будто сошедшие со страниц » Детей Подземелья» Короленко. На это неприятно смотреть, но это же необходимо увидеть, чтобы понимать, насколько мы стали близки к гибели, это словно горькое лекарство, необходимое для организма. Хотя чего тут парится, жизнь же продолжается? Ведь она прекрасна?

Всего плохого, спасибо за внимание.

Одинокая лампочка тускло горит в подвале. Совсем недавно здесь был архив музея, а теперь тут томятся не только экспонаты, но и люди. Их сердца еще бьются, но фактически они скорее мертвы. Так же, как земля над их головами, как природа, обреченная на погибель чьей-то неосторожностью. Огонек жизни в спасшихся пока не угас, но для чего им жить, когда все вокруг прекратило существование? К чему теперь стремиться, если научные разработки обратились против создателей и погубили миллионы жизней? Люди из подвала теперь лишь существуют в городе с неизвестным названием. В стране, которую больше некому нанести на карту. Однако они уцелели, и хотят жить дальше. Облако ядерной пыли еще долго не отпустит землю, но солнце понемногу пробивается сквозь смоговый заслон, а значит, жизнь продолжается. Жизнь после смерти.

Сколько бы ни минуло поколений, а 1986 навеки отпечатается в мировом хронографе как самый черный год конца XX века. Когда до аварии на Чернобыльской АЭС оставались считанные месяцы, Константин Лопушанский представил дебютную картину о зримых последствиях непрекращающейся гонки вооружений и наращивания ядерного потенциала. Небрежность ракетчика, нажавшего злополучную кнопку, привела человечество в другую цивилизацию, в мир, где люди прячутся в бункерах, и где надежда стала роскошью, доступной избранным. Окрашенный в тона сепии фильм живописует мрачный пейзаж постапокалиптического настоящего. Над мертвым городом царит вечная зима, а несмолкающие ветра разносят по бескрайним руинам рукотворную заразу, от которой не спасают брезент и противогаз. Сокрытый от взора центр власти приучает выживших людей к командам. Людям предписано переселяться в главный бункер на неопределенный срок. Туда пропустят не каждого, но среди беженцев есть тот, кому и не нужна жизнь в вечной консервации. Профессор Ларсен не хочет тихо угасать под металлическим саркофагом. Его теории и знания должны подсказать иной путь.

В отличие от знаменитого «Сталкера», в «Письмах мертвого человека» философская тема растворена в безысходности. Не остается места мечтам о лучшей доле. Образованные люди не смогли сберечь собственный мир от тотального разрушения, даже на пепелище каждый сам за себя. Тысячелетия знаний, культуры, прогресса обратились в прах, человечество вернулось к первобытным истокам. Прежний мир перестал существовать, так почему не построить новый? К чему абсурдные теории о порядке, основанном на всеобщей ненависти, если цивилизация и так на грани исчезновения? В критический момент каждому человеку нужна точка опоры, для того, чтобы двигаться дальше. Профессор Ларсен нашел спасение от нравственного опустошения — он пишет письма погибшему сыну. Пожилой мужчина сумел в новых условиях понять истинную цену жизни. Сколь долго ни клубилось бы над землей радиоактивное облако, а человеку не следует превращаться в озлобившееся создание. В кругу обреченных все смотрят друг на друга пустыми глазами, но только не тот, кто сам растил жизнь — он не смирится до конца с утратой.

Тягучее полотно картины Лопушанского взрывается сценой воспоминаний Ларсена. В холодном серо-голубом фоне утопает госпиталь, куда свозят облученных детей. Обезумевший ученый отчаянно ищет своего сына, надеясь в леденящей кровь какофонии криков услышать знакомый голос. Страшные образы способны заставить человека найти цель даже в компании отчаявшихся. Смириться с ролью жертвы обстоятельств — слишком простой выход. Ларсен же ищет ответ на вопрос — а был ли апокалипсис неизбежен и есть ли будущее у человеческой цивилизации? Константин Лопушанский не случайно отказался от привычных черно-белых цветов. Сепия словно символизирует робкий лучик надежды, способный проникнуть даже под землю. Профессор хочет видеть мир в свете дня, и потому так разителен контраст между кадрами печального прошлого и картинами вероятного будущего.

Ролана Быкова многие зрители помнят прежде всего по роли уморительного логопеда из комедии «По семейным обстоятельствам». «Фети очень чуфстфительны» — картавя, утверждал чудаковатый врач. Пройдут годы, и все тот же Быков, но уже как профессор Ларсен, увидит проблески надежды в горстке детей-беспризорников. Несчастные создания, от пережитого шока разучившиеся говорить, вызывают сострадание, но лишь в тех сердцах, что еще способны чувствовать. «Детям подземелья» нет места на плацдарме нового государства, они обречены на медленную мучительную смерть. Их печальные глаза не производят впечатления на черствого доктора, выдающего пропуска в заветный бункер. Но в эти же глаза глядится усталый ученый и отчетливо понимает: свет в конце тоннеля еще не погас. Это очень хрупкая надежда, но она жива, пока живы дети, способные идти в лучшее будущее.

«Письма мертвого человека» — не каноническая картина апокалипсиса, а лента-предупреждение. В отличие от многих фильмов перестроечной поры, кино Лопушанского не привязано к конкретной эпохе, и в этом его не проходящая значимость. Ядерные боеголовки и спустя десятилетия продолжают ждать своего часа в пусковых шахтах. Пока великие державы и их правители видят потенциальную или реальную угрозу друг в друге, риск глобальной катастрофы будет существовать всегда. Не имеет значения уровень оснащенности стран пресловутыми «щитами». За все поступки пока еще несут ответственность люди, а не механизмы. А стало быть, цена ошибки останется максимально высокой.

Меня поразил этот фильм. Первый раз я посмотрела его полгода назад, половину фильма, больше половины посмотреть просто не смогла, потрясло. Не буду описывать фильм, скажу только, что на фоне последних политических событий, этот фильм просто необходимо показать по телевидению хотя бы один раз, я думаю, что люди изменили бы свое мнение относительно войны и власти, если это то, что ждет нас всех в итоге, то лучше уже сейчас пустить себе пулю в лоб. Абсолютная, непоправимая катастрофа. Конец.

Люди живут как черви, под землей, это даже не выживание, и не существование, это оттягивание неизбежности как у смертельно больных людей. По сути, да, все смертельно больны, кто не еще не умер, умрет.

До просмотра этого фильма я не отдавала себе отчет в том, что такое ядерная война, и я думаю, что в лучшем случае один процент людей на этой земле осознает, что это такое. Очень зря. Мы будем доживателями без надежды. Если у человека нет надежды, он мертвец, как все в этом фильме.

Потрясающе. Чтобы не сойти с ума главный герой пишет письма своему сыну, которого нет...

10 из 10

1 января 1986 года - Горбачев и Рейган в послании своим народам говорят о снижении напряженности между СССР и США. 16 декабря - Горбачев разрешает Сахарову вернуться в Москву.

Фильм снят в классическом стиле отечественного артхауса. Он предоставляет пищу для размышлений и, что не мало важно, дает вам для этого время. Тематика - ядерный апокалипсис. Можно выделить два основных направления мысли режиссера. Первое - абстрактные размышления о причинах и последствиях, во многом передаваемые посредством переживаний главного героя. Как любой интеллектуал, он задает себе вопрос: 'Почему?', и прячется, отрицая катастрофу и ее причины, однако сохраняет в себе человека. Вторая, это реакция отдельных представителей вида на катастрофу. В центральных героях фильма, нашедших временное убежище в подвалах музея, воплощены все основные виды помешательства присущие человеку, когда его мир уходит у него из под ног. Финал фильма практически библейский. Рекомендован к просмотру всем способным к мыслительному процессу представителям вида.

По некоторым сведениям, лишь два вида на Земле способны наслаждаться насилием и формировать боевые отряды, а затем совершать вылазки на территорию противника с целью убийства себе подобных: шимпанзе и homo sapiens.

10 из 10

Действительно блестящее детище отечественного кинематографа, стоящее в одном ряду с лучшими творениями гениев русской классической литературы, всегда отличавшейся особенным вниманием к внутреннему миру человека и гуманизмом, состраданием даже к людям, казалось бы, не очень его заслуживающим.

Появившийся на исходе советского преиода нашей истории, фильм «Письма мёртвого человека» рассказывает нам историю пожилого учёного, нобелевского лаурета, переживающего смерть сына и наблюдающего болезненное и мучительное угасание его жены в кошмаре ядерного апокалипсиса, к которому его исследования, видимо, имеют непосредственное отношение.

На первый взгляд, может показаться, что фильм о том, что происходит с людьми после ядерного взрыва: по причине досадной ошибки или по злой воле нашего или их руководства взорвалась ядерная бомба и всё сразу стало плохо. Очень плохо. Еды и лекарств стало не хватать, перспективы выживания крайне туманны, человеческая история уже закончилась. Потом будут какие-нибудь инопланетяне и мутанты, а то и вовсе ничего не будет.

Однако, мне кажется, посыл заложенный в фильме несколько сложнее. Дело не в том, что нам надо бы жить дружно и тогда всё обязательно будет хорошо. Дело в том, что всё обязательно будет плохо, видимо примерно так, как показано в фильме. Конкретно мы вообще не сможем ничего изменить, всё было предрешено ещё со дня возникновения мира.

Человечество обречено на погибель. Обречено из-за своей неспособности спастись самостоятельно, своими силами. Научное знание и успехи технического прогресса не помогут нам выбраться из могилы, а ещё вернее в неё загонят и отольют неподъёмную плиту над ней.

Мы так живём и будем жить, что непременно погибнем. Нашу цивилизацию тоже ожидает конец, вполне вероятно, что мы так никогда и не выберемся с планеты Земля, которая и станет нашим склепом.

И винить мы в этом можем только самих себя. Мы уже сейчас оставляем чьих-то детей умирать от голода, уходя в подземные и наземные свои бункеры. А как же иначе, если здоровые не всегда выживают? Мы уже сейчас сходим с ума и отбираем будущее у своих детей, даже тех, которые вполне здоровы или вовсе ещё не рождались.

С другой стороны, возможно, именно эти страдания помогают нам в полной мере почувствовать красоту этой жизни. Её мимолётность и скоротечность, возможность внезапной смерти (как каждого из нас, так и всего человечества) позволяет нам что-то такое понять, чего, возможно, мы бы никогда не поняли и за сотни лет прозябания в сытом довольстве. Может быть, с осознания человеком или обществом своей ограниченности во времени только и возможно понять и осознать себя?

Особенно этот фильм актуален сегодня, когда становится уже окончательно понятно, что гуманистический пафос, видимо, не остановит человечество от третьей мировой войны, которая, с большой долей вероятности, и будет последней. Казалось, давно забытые погремушки ядерного оружия снова достали из чулана и ими снова пугают друг друга. И как бы я хотел тут ошибаться и оказаться трижды не правым.

Что я могу сказать вам, как мёртвый мёртвым? Только претерпешие до конца спасутся и оживут, смертию смерть поправ.

Странно, что это малоизвестный фильм. Как мне думается, именно в 1986 году ему должно было стать знаменитым, ведь именно этот год наполнен событиями, являющимися своеобразной предтечей того, во что мог бы превратиться мир, если бы ситуация с Чернобыльской АЭС стала непредсказуемой. Кроме того, в этом же году вышло 'Жертвоприношение', а фильм Лопушанского, как мне показалось, насквозь пропитан настроениями Тарковского, да и вопросы в этих очень разных фильмах, по сути, поднимаются одни и те же, но под разным углом и с совершенно разным настроением. Однако фильм Лопушанского, на мой взгляд, несравнимо сильнее фильма Тарковского. Хотя бы потому, что первый гораздо точнее представляет себе то, что хочет показать, не позволяя себе ни одного лишнего кадра или бессмысленного диалога. Тарковский же этим явно злоупотребляет, добираясь лишь к середине фильма к пониманию того, о чем же и, главное, зачем снимает свой фильм.

Понравился цвет. Не черно-белый, что было бы вполне закономерно, а именно желтовато-коричневый, как на старых фотографиях. Картина разрушенного мира лишена нарочитости - он выглядит именно так, как обычно выглядят военные развалины - все это очень напоминает кадры послевоенной хроники, только груды камней гораздо выше, ведь в уничтоженном мире Лопушанского останки строений уже не прошлого, а недалекого будущего - всюду бетон, кирпич почти не используется.

Об идеях фильма писать не буду. В фильме, как мне кажется, важны даже не сами идеи, а энергия, с которой они подаются, та атмосфера безысходности, в которой их формулируют главные герои.

Замечательно то, что начало фильма, в котором Ларсен в письме к сыну утверждает осмысленность происходящего, продолжается в его последних кадрах, когда рождается новая религия, истинная уже потому, что опирается на осмысленное событие - дети уходят не в никуда, а словно в вечность, но не личную вечность, а бесконечную вечность всего человечества. Ларсен оказался прав - это не конец человечества, это очередной поворот к его развитию.

10 из 10

Пожалуй, на данный момент самый лучший фильм постапокалиптического жанра, который я видела. Почему? Потому что он не просто отражает какую-то определенную цепь событий, которые якобы идут после, а еще и задает вопрос 'почему?'. Вообще, если не учитывать военные фильмы, которые тоже в некоторой степени постапокалиптика, то это самый вдумчивый фильм данного направления. Современность же предпочитает просто показывать, мол, а когда все мы станем зомби, ми будет выглядеть так, а кучка выживших будет делать вот это. Жизнь - это просто куча всякой фигни, которая происходит, верно, Гомер Симпсон? И эта цитата, не знаю уж, кем придуманная - самим Гроунингом или одним из людей его многочисленной компании по созданию 'Симпсонов', - стала девизом современности. Может, все наши проблемы именно в этом, ха?

Я бы лично весь этот фильм разобрала на цитаты и каждую повесила себе на стену или набила в качестве татуировки. Работа сценаристов выполнена просто на 'ура!'. Более глубоких диалогов - монологов вы точно не найдете в Голливуде. Да и в Европе вряд ли. В чем основная суть всех этих слов? Кто есть человек? Чего он заслуживает? Как он докатился до края цивилизации и зачем он это сделал?..

Две противоположные точки зрения: 1. 'Я любил и люблю человечество. Мы создавали произведения искусства, хоть и не понимали, зачем. Мы любили, так сильно, и это порой было так сложно. Но мы любили. Мы искали тот самый Идеал, чувствуя себя бесконечно одинокими в огромном космосе...' 2. 'Человечество - жалкий вид, изначально созданный для того, чтобы уничтожить само себя. Прирожденные самоубийцы, мы все делали для того, чтобы умереть, разрушить все живое вокруг себя и себя самих же. Нам должно быть стыдно, ибо мы опозорились! Что мы сделали? Несколько сотен - тысяч полотен, оружие массового поражения, пара сносных литературных произведений. И это за две тысячи лет!..'.

А в центре - человек, ученый, потерявший сына, жену и здравый смысл. Но не понимание и не цель. Ибо как говорит он сам, только цель определяет мое существование. Он пишет письма, он что-то делает, пытается что-то возродить, стоя на краю этой самой пропасти, в подполье, под жизнью и под обломками того, что когда - то было создано Богом и теперь безжалостно и беспощадно разрушено человеком. И под конец он все же возрождает веру и надежду, передает свое знание детям, отправляя их в Крестовый поход во славу того, что осталось от человека.

Пожалуй, самая важная мысль (по крайней мере, для меня), которую несет этот фильм: важно, чтобы что-то осталось. Мы такие сложные, мы такие одинокие, мы сами не знаем, что здесь делаем и зачем вообще сюда пришли. В попытках найти этот смысл мы только отдаляемся от Истины, мы только делаем хуже и разрушаем то, что было создано, кстати, не нами. Но все же... Все же нам так важно (!), чтобы после нас что-то осталось! Мы напишем письмо на обломках этой жизни и адресуем его сами не знаем кому. Но пусть оно будет, это письмо, как надежда на то, что когда - то кто-то его прочитает и узнает, что мы были. Умираем, стремясь стать бессмертными, не осознавая, что бессмертными нас делают не материальные вещи, которые вот потрогать можно, поджечь и запустить в небо, а то, что глубоко внутри. И не свеча так греет, как настоящее человеческое тепло, чувства и доброта.