Была дискуссия, в ходе которой, как водится, пытались решить потенциально нерешаемые вопросы, ни для кого, кроме дискутирующих, интереса не представлявшие. Для них не представлявшие тоже, но обсуждали активно - не каждый день по телевизору засветишься. Может ли в одном человеке сочетаться актерский дар с режиссерским. Говорили много, все не то, 'Чего тут обсуждать, - подумала, - Никита ж Михалков!' Аккурат в этот момент та же мысль пришла в голову кому-то из высоколобых в телевизоре. А вот и нет. Не решился спор мгновенно. Они еще пообсуждали и постановили считать его актером, а режиссером не считать.
'Вот дурачье, - подумала, - Даром, что в телевизоре' и досматривать не стала. Не то, чтобы была большой поклонницей Михалкова-режиссера. Его звездный час пришелся на десятилетие, в которое не могла воспринимать серьезного кино и восторга по поводу 'Своего среди чужих', 'Механического пианино', 'Пяти вечеров', 'Родни' не разделяла. Когда тебе от года до десяти. важнейшим из киноискусств является программа 'В гостях у сказки'.
Его кино было слишком серьезным и тягомотным для меня: взрослые люди все чего-то говорят, а ничего не происходит. Ну или происходит слишком много всего, как в 'Своем среди чужих', что и зрелое мое восприятие вместить не может. То ли дело Паратов в рязановском 'Жестоком романсе' 84-го, ото ж мужчина! И никаких сомнений - хорош! Думаю, необоснованно заниженной оценке Михалкова-режиссера медвежью услугу оказало его брутально-кошачье обаяние. Второе очевидно всем, до понимания первого дорасти надо.
'Рабу любви' не любила особенно яростно. Может оттого, что показывали на всякий революционный праздник. Ну не отвечала Елена Соловей моим стандартам женской красоты. Манерная такая пожилая тетка, - думала. Толстая, а пищит все время (да никакая она не толстая, но это я теперь понимаю), и чего они все с ней носятся? Выламывается, истерики закатывает, почем зря.
Кажется, большинство зрителей михалковского кино одного со мной поколения, отравлено несоответствием полученного ожидаемому: мальчики хотели про революцию, а им про любовь; девочки хотели о любви, а им про революцию; и обеим категориям - о сумерках богов и культур-мультур. Вырастая, отдаляясь от себя тогдашних, понимаем: кино хорошее. Да пересмотреть все некогда. Мне вчера предложили.
И взрослыми глазами это оказалось потрясением. Всякую мизансцену не просто видишь, но будто оказываешься в осени 18-го в южном городе вместе со съемочной группой немой фильмы с претенциозным названием 'Раба любви'. Что причиной: удивительно живая и яркая картинка (невозможно, да невозможно же было добиться таких цветов на пленке шосткинского комбината 'Свема'); любимые с детства актеры. Калягин, как хорош: 'Есть хочется, худеть хочется, все хочется!', а Соловей - Боже, что за потрясающая красавица.
Или дело в музыке Эдуарда Артемьева? Отовсюду понемногу, а только цвет, запах, текстуру пожухлой южной травы ощущаешь так, словно не Басилашвили, а ты разминаешь в руках стебелек. И высокий голос героини с восторженно приподнятыми интонациями не кажется манерным. Это естественно для нее, она Звезда. И на сумерки богов, покидавших мир в начале прошлого века, накладывается крушение мира, пережитое твоим поколением в его конце - мы теперь знаем, что такое, когда исчезают целые понятийные пласты, мы сами через это прошли.
Я всегда знала, что не писатели пишут лучшие из книг, но сами книги выбирают себе того, кто сумеет наиболее полно воплотить их и слетают к творцу. С 'Рабой любви' было то же. Фильм сошел к Михалкову с заоблачных высот потому что он оказался киногением. По крайней мере в то десятилетие.
Это был 1918 год. В далёкой Москве творится что-то ужасное, непонятное, в непонимании – и ненужное. Большевики, война, фронт… Что? Плёнку привезите скорее, пожалуйста! Мы тут кино пытаемся снимать. У нас солнечно, мелкие проявления неудобной реальности прикрывают шторами и вообще – «всё будет прекрасно, как в фильме». Назойливые вмешательства последствий революции в лице капитана Федотова стерпятся и забудутся. Но праздность киносъёмочного простоя неизменно что-то, да спровоцирует. Например, мысли о том, что в 1913 году трава была зеленее. И кино-то наше никому не нужно. А живы ли мы?
Картина «Раба любви» досталась Никите Михалкову в «наследство» от постановщика Рустама Хамданова, по идейным разногласиям отказавшегося от продолжения работы. Тридцатилетний Михалков принялся снимать абсолютно другое, своё кино, продолжая тему Гражданской войны «Своего среди чужих…» и отыскивая характерные стилистические приёмы, которые можно обнаружить в его следующих картинах. Его раба любви – звезда немого кино Ольга Вознесенская, которая на фоне солнечных дней мнимого благополучия разыгрывает маленькие миленькие женские трагедии. Вознесенская широко распахнутыми глазами актрисы Елены Соловей смотрит на всё то, что составляет привычный для неё мир: игру, шляпки, цветы, поклонников, и накрепко зажмуривается от всего того, что является миром для других: лживости, бездействия, трусости. «Господи, как это замечательно заниматься делом, за которое могут убить или даже посадить в тюрьму!» – мысль, звучащая дико, но транслирующая, что Ольга – едва ли не единственный оплот настоящей искренности, чувственности, эмоциональной незащищенности, искорка жизни в этом безумном, бездушном, безгранично охваченном распрями мире. Она – раба любви к жизни не с ностальгически зеленой дореволюционной травой и не с призрачным пугающим будущим, а к жизни здесь и сейчас. Есть у неё и иная любовь – к кинооператору, а по совместительству подпольному революционеру белого Юга Потоцкому. Он для неё – сама опасность, неизвестность, загадочность. Все то, во что готова сыграть она и от чего прячутся все остальные.
На фоне несмолкаемо рефлексирующих аристократов, которые думают, что и без них всё «рассосётся», как скажет в «Утомлённых солнцем» комдив Котов, крошатся остатки Российской Империи. Расстрельные команды ещё не слышны, но страшные кадры казней без суда и следствия уже можно увидеть на киноплёнке Потоцкого. И в сущности, если бы сама история не давала ответ – легко ли догадаться, красный или белый террор фигурирует в «Рабе любви»? Былое уносится в вечность, а будущее маячит кровавыми ранами на бледных телах. Париж и Москва озвучены в картине как очаги противостояния буржуазного прошлого и правильного будущего. И уже, казалось бы, поздно разводить пространные беседы, не должно быть так по-чеховски «бездельнически скучно», ведь ещё чуть-чуть – и между этими городами пройдет незримая граница для единого народа, который единым не был никогда. Но видны всего лишь отчаянные попытки насытиться эфирами воспоминаний, в то время как кто-то хватается за собственные цепи, кроме которых ничего больше нет. Философский пароход отчалит, миллионы бесславно падут, миллионы шагнут в новый мир. Если к 2014 году режиссёр отправит дамские шарфы в путешествие, чтобы выяснить, «как всё это случилось», то пока они интересуются, можно ли утопить печали в бокале шампанского так, чтобы звук пузырьков напитка заглушал окружающий шум горькой действительности, а заодно и шепот собственных мыслей.
Гражданская война занимает особое место в фильмографии Никиты Михалкова. Он всегда готов рассуждать о судьбе России, ностальгируя об ушедшей дворянской эстетике, однако в нотках ностальгии всегда кроется резон, ответ, почему всё произошло именно так. Вне зависимости от того, по какую сторону баррикад оказывался тот или иной, всегда существовал выбор до последней капли искренности оставаться человеком. Но остались лишь тени былого да лютые звери.
«Раба любви» — репетиция перед «Оскаром» Никиты Михалкова
Тематика гражданской войны и её последствий для людей, относящимся к разным социальным группам - основа драматургии многих работ Никиты Михалкова.
'Свой среди чужих, чужой среди своих', 'Утомленные солнцем', 'Солнечный удар' - сценарные посылки всех этих картин посвящены изучению судеб людей, которым пришлось делать выбор в условиях войны.
Среди этих работ стоит выделить две, которые стилистически и декоративно обладают рядом сходств. Это - 'Раба любви' и 'Утомленные солнцем' 1994 года.
Драматической основой обеих картин является контраст между солнечным днём и трагедией, которая разворачивается на фоне летней безмятежности и спокойного течения реки.
В 'Утомленных солнцем', это - выходной день комдива Котова, который он проводит со своей семьей. В 'Рабе любви' - создание фильма и внешнее спокойствие членов съемочной группы.
В обеих работах, также - присутствует внешний раздражитель, по-началу латентный и не представляющий угрозы: офицер контрразведки Федотов в 'Рабе' и Митя Арсентьев в 'Утомлённых солнцем'. Ничего не подозревающее окружение протагониста - еще один элемент, объединяющий эти фильмы.
Прямолинейность, с которой Михалков предлагает нам смотреть на антагониста в 'Рабе любви', не идет ни в какое сравнение с персонажем Олега Меньшикова в 'Утомленных'.
В 'Утомлённых солнцем', Митя - антагонист только с поверхностной точки зрения. При внимательном просмотре, очевидно, что Михалков в 'Утомленных' не создавал образ однозначного протагониста, а играл на контрасте между Котовым и Митей, оба из которых, по-своему - и жертвы, и гонители.
По сравнению с Митей, офицер Федотов в 'Рабе' представлен однобоко - его персонаж не вызывает ни сочувствия, ни интереса. В целом, 'Раба' предлагает поверхностный взгляд на противоборствующие стороны периода гражданской войны. В этом - слабая часть драматургии 'Рабы любви'. Между тем, именно за счет противоречивости героев 'Утомленные солнцем' являются одним из лучших российских фильмов до сих пор.
Только за счет актерской игры Елены Соловей (роль - Ольга Вознесенская) 'Раба' приемлемо воспринимается на фоне своего будущего преемника. Соловей в этой картине выступает в качестве собирательного образа, пожалуй, многих творческих людей в годы гражданской войны.
Её героиня не понимает смысла насилия, для неё недопустимо убийство даже в условиях идеологического противоборства, она абсолютно искренне помогает Виктору (в роли - Родион Нахапетов), не принимая во внимание его идейные взгляды. Она даже не понимает, что, прямо сейчас, в эти минуты, рушится её прошлое - жизнь популярной актрисы и любимицы публики.
Эта социальная неловкость и аполитичность показывают отношение к революционным событиям многих людей, для которых неведом смысл разрушения жизней одних в угоду другим, хотя разница между ними - лишь в принадлежности к разным политическим партиям.
Кроме Соловей, в кадре замечательно смотрится Никита Михалков со своей небольшой ролью официанта - подпольщика. Пожалуй, посмотреть на Михалкова в этом фильме - единственная возможность увидеть того человека, которым Никита Сергеевич когда-то был.
Без политической претенциозности, легко перевоплощаясь в официанта, он прекрасно справляется с образом революционера, которому приходится выбирать между долгом и чувством. Михалкову для демонстрации своего актерского таланта здесь понадобилась чуть ли не одна сцена.
Как бы там ни было, но 'Рабу' очень сложно воспринимать как самостоятельное произведение - в 'Утомлённых солнцем' используются аналогичные декорации и пространство, внешняя безмятежность при внутренней взволнованности героев и рефлексия на тему гражданской войны.
Тем не менее, в 'Утомленных' сценарий продуман намного лучше - антагониста определить невозможно (персонажи очень противоречивы), а главные герои общаются посредством мимики и жестикуляции, между Котовым и Митей - всего лишь один полноценный диалог. Именно за это 'Утомлённые солнцем' и получили 'Оскар'. Всего этого, однако, очень мало в весьма однозначной 'Рабе любви'.
В очередной раз пересмотрела Рабу любви. Этот гениальный шедевр раннего Михалкова вот уже много лет уверенно держится в моей собственной пятерке любимейших фильмов. Все в нем с приставкой 'гениальный'. Внешний антураж, грим, сценарий, игра актеров, развязка, музыка, диалоги! Ах, эти диалоги! Спасибо Елене Соловей за такую необычную интерпретацию Веры Холодной. Спасибо Родиону Нахапетову за образ Потоцкого, безусловно героического и даже сексуального (несмотря на советскость фильма) человека. Спасибо Михалкову за режиссуру и актерский дар. И Калягину спасибо, и Олегу Басилашвили. Даже Юрию Богатыреву - за незримое присутствие.
Некоторым не понравилась идеология фильма. Странно. Именно идеология, так мастерски талантливо показанная Михалковым, смотрится абсолютно гармонично, трогательно и неразрывно с фильмом.
Ну и блестящий финал - просто нет слов! 'Господа, вы звери!', это ключевая фраза и смысл фильма.
Эта картина, по моему скромному мнению, лучшая за михалковских работ, что бы там он сам не говорил!
Это один из тех фильмов, о которых можно многое сказать, либо же не сказать ничего. Средне как-то не получается, поскольку картина - тонкое кружево, полупрозрачная занавеска, сквозь которую светит сахарный апельсин осеннего рассеянного солнца.
Здесь много эстетики, но нет пафоса. Много полутонов, полуиронии, полутрагедии. Музыка потрясает душу, она сделала половину произведения. Яркие второстепенные роли, затмевающие главную героиню, как бы раскрываются, но вместе с тем остаются закрытыми от познания. Калягин - безусловная звезда фильма. Достаточно подвижный монтаж и смена сцен не дают простор для глубокого психоанализа, да и здесь сие ни к чему. Здесь тени, звуки старого граммофона, жирно подведённые глаза актрисы (дань моде тех лет), немое кино о немом кино. Диалоги, существующие в кинокартине 'Раба любви' - это нечто малосущественное. Главное здесь - взгляды, жесты, шляпка, несущаяся по ветру и застрявшая в ветках, смех и яркая зелень, которая как бы подчёркивает, что в этом мире нет голода и жестокости Гражданской войны.
Грёзы и уютный эстетичный мир главной героини видит и зритель. Он смотрит на всё её глазами. Когда в него врывается нечто стороннее (то 'красные', то 'белые'), становится не по себе. Как же? Здесь их быть не должно... Каждый раз, стоило в кадре мелькнуть представителю той или иной воюющей стороны, как я испытывал отторжение. Значит, задумка режиссёра удалась, иллюзорность дивного мирка, его мечтательность и лёгкость были нарушены.
Стохастика войны, показанная в ленте, это лишь флёр ужасов, что творились на самом деле. Революция - огромная трагедия нашей страны, которую, увы, недооценивают. Иногда даже воспринимают как благо. Нет, это не так. Зло никогда не станет добром, как бы ни меняло маскарадные маски, как бы ни пыталось спрятаться и исказиться, подменить понятия.
Эскалация фильма - мчащийся трамвай, трагический взгляд актрисы немого кино, её блаженность и какая-то чернота. Эпоха пышных балов и высокодуховной салонности уходит в прошлое.
И что остаётся? Действительно, мечта... Ностальгия...
Во времена моего детства этот фильм часто показывали по ТВ, и он меня жутко раздражал. Чересчур экзальтированная дамочка, невнятная история любви, совсем неинтересная тогда мне тема русской революции. И, лишь повзрослев, я смогла услышать, увидеть и прочувствовать «Рабу любви». Именно в такой последовательности.
С «услышать» - все понятно. Гениальная музыка Эдуарда Артемьева завораживает, уносит в далекие дали, в Крым, начала 20 века. Там снимается немой фильм с одной из лучших актрис того времени – Ольгой Вознесенской. Люди кругом суетятся, словно муравьи, деятельны и возбуждены, но главная задача их бесконечного движения – забыться и не думать о грядущем.
Эпоха немого кино уходит в прошлое, а совсем рядом гремят первые залпы русской революции. И все понимают обреченность старого мира, но по инерции продолжают играть в прежнюю жизнь. Режиссер Калягин ищет удачные ракурсы для будущей «фильмы», продюсер Южаков - дефицитную пленку, а Ольга Вознесенская - вдохновение. Оно снисходит на нее в образе загадочной личности – кинооператора Потоцкого. Тот тоже проникает к Ольге чувствами и пытается раскрыть ей глаза на то, что творится вокруг. Сколько зла и жестокости в этом мире. Но Вознесенская слишком нежна и возвышенна для подобных прозрений.
Этот фильм, наряду с «Неоконченной пьесой…» - шедевр гениального творческого союза режиссера Михалкова, оператора Лебешева, художника Адабашьяна и композитора Артемьева.
Каждый кадр здесь уникален. Летящий шарфик, испуганные, по-детски наивные глаза актрисы Вознесенской, тоска по Родине героя Басилашвили. «И трава зеленая из под снега… А ведь средняя полоса».
И все действо как белая шапка отцветшего одуванчика - прекрасное и пронзительно нежное. Но оно рассеется, стоит лишь подуть ветру. А за окном не ветер – ураган. Который сметет все на своем пути, разрушит дотла старый мир.
Предчувствие неминуемых перемен витает в воздухе, он буквально пропитан ими. Но верить, как и всегда, хочется только в лучшее.
Недавно пересмотрел 'Рабу Любви' на DVD. До этого смотрел давно, лет 8 назад, и впечатления стёрлись. Великолепный фильм! Игра Е. Соловей завораживает, атмосфера конца Гражданской войны на юге России.. Что коробило: большевистская идеология - сейчас-то уже известно, что именно большевики спровоцировали голод, разруху в деревне, выдавливая так назыв. 'кулака' как класс, изымали церковные ценности, грабили, жгли церкви, убивали священников.. Плюс гротескное изображение актёров, снимавших 'фильму' - такие милые, придурковатые личности.. Абсолютно ненужные, пустые - с точки зрения революционеров. Контрразведчик Федотов вышел таким зловещим, это правда.. Тоже излишне утрированным.. бутафорским злодеем. Санитар общества, согласен. Ведь если разобраться, чем он занимался? Делом. Методично и жестоко истреблял всех этих революционеров-романтиков, Федотов - при всей его жестокости - отлично понимал, ЧТО несут русскому обществу эти революционеры-романтики. Фильм снят безупречно, можно было б поставить 10 баллов, если бы не БОЛЬШАЯ ЛОЖЬ, лежащая в основе. Но.. время было такое. На дворе стоял 1975 год. Казалось, режим силён как никогда.. Кто знал, что уже через каких-то 15 лет система начнёт трещать по всем швам..
