Однозначно шедевр не только жанра, но и всего мирового кинематографа! Высокое место в top-250 IMDB заслужено на все сто.
Превосходная постановка, перенесшая меня на 165 минут в эпоху освоения Дикого Запада. Погружение в атмосферу того времени полнейшее!
Полная драматизма, захватывающая история, разыгранная великолепными актерами. Колоритнейшие персонажи - вот одна из составляющих, которые запомнятся мне на долго. Бесцветные, жуткие глаза убийцы, героя Генри Фонды. Женская красота Клаудии Кардинале. Брутальность и крутость героев Джейсона Робардса и Чарлза Бронсона.
Эннио Морриконе! О великий Эннио и его музыка, придающая этому фильму столько эмоциональности и неповторимости. Я слышал эту музыку раньше, на сборнике саундтреков, написанных Морриконе. Но когда она легла на изображение, когда она сопровождала эмоциональнейшие эпизоды картины - тут-то меня просто переполнило чувство внутреннего восторга :)
Сюжет, несмотря на хронометраж фильма, можно описать в паре предложений. Снято все очень (а местами очень-очень) неторопливо. Но, как не удивительно, понятия 'банальщина и скукота' здесь совершенно не применимы!
«Однажды на Диком Западе» - первый вестерн Серджио Леоне, снятый им на американские деньги и четвертый в карьере Великого Мастера, прославившегося ранее так называемой «долларовой трилогией» с участием Клинта Иствуда.
В середине 60-х годов прошлого века жанр вестерна находился в упадке. Создавалось ощущение, что все его лучшие образцы были уже позади и ничто не способно воскресить умирающий жанр. Вестерны наверняка так бы и ассоциировались у всех его почитателей с картинами Джона Форда и Фреда Циннемана, если бы не здоровенный пузатый итальянец по имени Серджио Леоне, которому практически на ровном месте удалось вдохнуть жизнь в уже, казалось бы, исчерпавшее себя кино «про ковбоев». Леоне подарил вестерну новые изобразительные средства, а именно достоверность, загадочность и черный юмор, все то, что до этого отсутствовало в жанре напрочь. Он же придумал фишку с безымянным главным героем, приходящим из ниоткуда и уходящим в никуда. Все это стало визитной карточкой режиссера на долгие годы, а его брутальные картины, тут же были названы, с легкой руки одного из тамошних критиков, первыми спагетти-вестернами.
Приставка «спагетти» обозначала тягучесть, неторопливость развертываемых событий на экране, где смаковался каждый кадр, а жесты и взгляды персонажей имели свое неповторимое обаяние. О том, что «Однажды на Диком Западе» самый настоящий спагетти-вестерн, мы убеждаемся уже с первых минут фильма, когда нашему взору предстают трое ковбоев, ожидающих таинственного человека с поезда, назначившего их боссу свидание, на которое тот не счел нужным явиться. Еще не в одном фильме процесс ожидания не был настолько волнительным и поэтичным, где даже полет мухи и капли воды, падающие на шляпу одного из героев, воспринимались бы как высокое искусство. Эта шедевральная сцена задает тон всей картине, на протяжении которой Леоне не разу не опустит «постановочную планку», выдавая один из самых красивых и эпических фильмов в истории кино. Сюжет картины в первую очередь акцентирует внимание на мести по отношению к главному злодею ленты Фрэнку в исполнении Генри Фонды, который, так или иначе, насолил каждому из трех других основных персонажей фильма.
Картина Леоне наверняка не выглядела бы законченным классическим произведением, если бы не великолепная музыка, написанная легендарным Эннио Морриконе. Гениальный композитор потрудился на славу – не возможно представить себе иной музыкальный саунд в некоторых особо запоминающихся сценах. Стоит также отметить и потрясающую операторскую работу Тонино Делли Колли, чьи крупные планы уже давно стали притчей во языцех операторского искусства, с удовольствием растасканными на цитаты господами Тарантино и Родригесом.
Признанная творческой неудачей, в момент выхода на экраны, картина «Однажды на Диком Западе» со временем вернула к себе зрительский интерес и сейчас повсеместно признана абсолютной классикой мирового кино. Не последнюю роль в запоздалом признании шедевра Леоне сыграл выпуск фильма на различных видео и DVD-носителях. Та же участь, к примеру, постигла и другую ленту Мастера «Однажды в Америке».
Сегодня в многочисленных опросах, с целью выявить лучшие вестерны в истории кино, «Однажды на Диком Западе», наряду с предыдущей работой Леоне «Хороший, плохой, злой», справедливо считаются самыми значительными представителями жанра.
Держать жизнь человека в своих руках, в едва уловимых электрических импульсах мозга к указательному пальцу, застывшему на спусковом крючке револьвера - вот это власть. И много раз эта власть была в моих руках.
вымысел вдохновленного автора рецензии
«Однажды на Диком Западе» (далее просто «ОНДЗ») приурочен к логическому завершению ковбойской тематики Серджио Леоне 60-ых годов (режиссер еще снимет несколько ковбойских фильмов уже в 70-ых) после его знаменитой, в основном итальянской, долларовой трилогии со стилизованным американским идолом Клинтом Иствудом на первых, ведущих ролях. Судя по названию, которое создатель Леоне перенял и в свое, к сожалению, последнее гангстерское полотно «Однажды в Америке», данная картина многообещающе сулит быть эпиком вестерна, как для зрителей, так и, много важнее, для режиссера, киношедевром, киномечтой, киносказкой жанра о временах верного коня, стильной шляпы и не заедающего Кольта.
Данное произведение масштабнее в разы «Хорошего, плохого, злого», а и там постановка была всеобъемной: теперь уже не размеры, всеохватываемость сказа играет главную роль в этом плане, а куда более с первого взгляда незначительные детали, которыми пропитано кино. Проверить насыщенность очень легко – достаточно оторвать взгляд от главных героев или феерической панорамы на статистов и их быт – каждый чем-то занят, куда-то мельтешит, чинит дом, разливает воду, ведет закадровую беседу, быстро скачет на лошади. Забудьте слово «стерильность», оно тут не знакомо. Это действительно работа настоящего мастера, возведенная в абсолют: педантичность и идеализированность во всем, начиная с уникума привлекательности этой эпохи здешний мест США и заканчивая поведением каждого человечка. Притом именно из-за этого фильм уже не выглядит как пресловуто клейменная словом «спагетти» вестерн-трилогия того же Леоне, в которой был и юморок, и небольшие несоответствия со временем (вроде того, что в «Хорошем, плохом, злом» не может быть Винчестера, и револьверы времен Гражданской войны не заряжались патронами, т. е. капсульно, а засыпался отдельно порох, и только потом вбивалась маленькая пулька; на некоторых сценах видно, что оружие не заряжено, когда барабан смотрим нам в лицо – в «ОНДЗ» таких ляпов уже нет), о которых их собственный «папа», трепетный относящийся к своим детям, наверняка знал и использовал для подчеркивания возвышенности образца вестерн-пафоса и пика ковбойской крутизны. И еще там был Клинт Иствуд, без которого последние слова предыдущего предложения теряют всякий смысл. Но Клинт в любом бы возрасте, в любом бы вестерне смотрелся… машинально уместно. Думаю, с этим согласятся все. Достаточно глянуть «Непрощенного», между прочим, являющегося также его режиссерской работой.
Неизвестно как в одной главной роли оказался Чарльз Бронсон, тоже неплохо промышляющий ковбойским бизнесом в те времена, но не верьте этому злому фокусу – на его месте в «ОНДЗ» просто обязан быть Иствуд. Тот же безымянный стрелок, которому тут придумали кажущуюся подправленной историю и самостоятельное прозвище, иначе бы зрители догадались, что это завуалированный тот самый Клинт. Но Бронсон тоже не сдает позиций, делает уверенные, суровые мины и метко стреляет. Но признайтесь честно: вместо морщин и лица-картошки Бронсона хочется видеть прищур и хищный оскал Иствуда с коричневой сигаретой в зубах (а Клинт, кстати, не курит и никогда не курил в отличие от своих героев).
Остальных протагонистов играют Генри Фонда и Джейсон Робардс. Вообще вся троица персонажей (а меньше героев после «Хорошего, плохого, злого» просто нельзя) – обоюдные противоположности, незаметно на первый взгляд дополняющие друг друга. Персонаж Бронсона – неумолимый призрак прошлого в белом одеянии, сохранивший понятия благородства, но полностью отчужденный от мира, Джейсон Робардс – потертый бандит, к которому проникаешься симпатией с самого начала, носитель мудрости и житейских советов, великолепный голубоглазый Генри Фонда – властный, хладнокровный человек во всем черном, ставящий себя в центр мира и с неумолимым нахрапом добивающийся своих целей. Ну и было бы оскорблением не сказать пару слов о находящейся между ними женщине, сыгранной итальянской красоткой Клаудией Кардинале. Дива, как хороша.
Это кино, как и всякое эпическое полотно и вообще любой известный фильм Серджио Леоне, громоздко продолжительно, но не дайте себя отпугнуть этим. Тем более хронометраж даже чуть меньше «Хорошего, плохого, злого», в отличие от которого «ОНДЗ» не напичкан таким высоким количеством часто неясных и случайно оборванных незначительных сюжетных линий. Вместо этого тут настоящая пустыня (снимали уже в Америке, а не у испанцев), времена более поздние, прекрасная женщина стоит в эпицентре водоворота и стиль, стиль, стиль. Уже не такой заметно очевидный, сочный, как в «спагетти», но гордо запечатленный на каждом кадре пленки. И опять перфекционная детализированность во всем. Фильм по-настоящему разогревается ко второму часу, и глаза уже прилипают к экрану беспристрастно. Первый, более томный час лишь задает общий тон, проводит ознакомительную лекцию и ставит доброе количество загадок.
Где есть Серджио Леоне, там будет и Эннио Морриконе – легендарный композитор, прошедший рука об руку с режиссером все его шедевры. Автор этих строк был весьма приятно удивлен, когда на следующий день в питерском метрополитене после показанного на днях на телевидении «Хорошего, плохо, злого» услышал главную тему этого фильма у двух человек на рингтонах. Теперь на своем мобильнике есть достойный ответ – музыкальная тема Шайена, одного из главных персонажей из «ОНДЗ».
«Однажды на Диком Западе» аккумулирует весь предыдущий ковбойский опыт Серджио Леоне и ставит его на недосягаемую возвышенность, притом даже не требуется аперитив из замечательной «долларовой трилогии». Epic Masterpiece.
Прощальная симфония прерий для флейты паровозных труб
Захолустное местечко «Sweetwater». Полупустынный, гористый пейзаж. Стрёкот цикад то звучит многоголосицей, то замирает в ожидании неведомой напасти. Пустошь, словно таит в чреве беду, а природа жалостливо шепчет: «Беги!..». Кудрявый ирландец МакБейн с огненно-рыжими детьми в нетерпеливом ожидании гостьи с Восточного побережья накрывает пышный стол подле фермы. Идиллическая пастораль. Вдруг спёртый воздух прорезает выстрел. Потом ещё один. Третий. Четвёртый. Камера резко выныривает из дверного проёма, всматривается в веснушчатое лицо малыша, впитывает его потерянный взгляд. Следующим кадром – три окровавленных тела на обеденной лужайке. Будто с небес обрушиваются грозовые раскаты оркестра Юпитера-Морриконэ, пронзительно всхлипывает гармоника, из кустов неспешно выскальзывают фигуры убийц. Синеглазый душегуб Фонда одаривает мальчика дьявольской ухмылкой, сплёвывает, вынимает из кобуры кольт и… Местность оглашает протяжный гудок локомотива.
Почерк римлянина Серджио Леоне стоит увидеть один лишь раз, чтобы никогда не забыть и безошибочно распознать из десятков других. Его излюбленная стихия – эпос, его творческая территория – вернисаж портретов и панорамных полотен, его путеводная звезда – современный миф о Новом Свете. Италийский менестрель североамериканского материка получил свой первый кинематографический опыт, будучи ассистентом режиссёра на съёмках пеплумов, которые в 1950-е годы вызывали бурю зрительских оваций и восторгов киноакадемий. С той поры аура античной героической легенды начнёт неизменно следовать за аппенинцем в его творческих паломничествах по пыльным тропкам Старого Запада и станет одной из визитных карточек кинематографиста, наряду с крупными планами и авангардной, магнетической музыкой одноклассника Эннио, которая неразрывно сольётся с леоневскими лентами в возвышенный симбиоз звука и изображения. Римский бард посвятит почти всю свою профессиональную жизнь сложению и запечатлению на плёнку Yankee-Илиады в нескольких томах, поэтизации американской земли, её гекторов, аяксов, ахиллесов и прославлению итальянского киноязыка. Родина отплатит ему гневными отповедями за низкопробное преклонение перед Фабрикой Грёз, упрёками в имитации Куросавы и подражательстве Антониони, многочисленными обвинениями в романтизации насилия. Воспеваемая чужбина заклеймит его изготовителем «спагетти», искромсает на монтажном станке все его картины, доведёт до инфаркта и не номинирует ни на одну позолоченную статуэтку. А спустя буквально несколько лет после кончины непризнанного мастера Коппола назовёт его безоговорочным классиком, Спилберг - «самым режиссёристым режиссёром», Иствуд посвятит ему оскороносного «Непрощённого», а Тарантино произнесёт во всеуслышание сакраментальное: «Фильмы Леоне – это лучшее, что я когда-либо видел в кино». В том, что вердикт голливудского постмодерниста есть не частное мнение, а, скорее, констатация факта, как нельзя лучше поможет убедиться пятая режиссёрская работа Леоне – «Once upon a time in the West».
Городок «Flagstone». Джилл МакБейн с обворожительной улыбкой сходит c поезда на железнодорожную платформу, не подозревая, что её уже некому встречать. Брякает салунный мотивчик, по привокзальным улочкам снуют краснокожие аборигены и освобожденные рабы. Скопом навалены доски, бочки с ромом и оливковым маслом. Улыбка на лице Джилл сменяется сдержанной тревогой, а затем нескрываемым беспокойством. Кабацкая мелодия стихает, слышатся первые ноты печальной сонаты с протяжным женским сопрано. Джилл переступает порог здания вокзала, камера взмывает ввысь, карабкается по черепичной крыше, звучит крещендо и взору внезапно открывается панорама крохотного человеческого муравейника, утопающего в стройках, клубах пыли и амбициях охотников за удачей. Глаза невидимого проводника, точно заворожённые зрелищем, упиваются каждой деталью, а Вергилий-Морриконэ пришёптывает: «Смотри - это он и есть, мой загадочный Запад. Он весь твой – лишь руку протяни».
Вестерн – тот вид киноискусства, который фетишизировала и сакрализировала Америка с появлением первых игровых фильмов. Этот жанр вместил в себя одновременно и национальную гордость за стремительное покорение и освоение обширных географических пространств, и особый, полусказочный взгляд на исторический период, и изрядную долю самолюбования. Макет жанра за первые полвека кинематографа выстроился на четырёх незыблемых канонах: закон всесилен, злодей ничтожен, герой победоносен, хэппи-энд неизбежен. Леоне разобьёт на осколки классическую модель вестерна раз и навсегда: размоет грань между мерзавцем и гудгаем, превратив хорошего парня в того же мерзавца, но с тлеющими остатками совести. Низвергнет в тартарары роль правопорядка, возведёт месть, безжалостность и жажду лёгкой наживы в ранг главных движущих сил обитателей западных окраин, а в ковбойскую жанровую эстетику плотно упакует философское иносказание с таинственным финалом. Но даже в лекалах новаторского режиссёрского стиля «Однажды на Западе» представляет собой вестерн вестернов. Делают его таковым три составных элемента: аллюзивный сценарий, актёрские метаморфозы, двойное смысловое дно. Два некогда безвестных кинокритика Бернардо Бертолуччи и Дарио Ардженто сочинят по заданию Леоне текстовую основу к будущему сценарию, которую буквально нашпигуют десятками препровождений к золотому фонду Голливуда, соединят в мозаику всё лучшее наследие ковбойского кино. Изуверствующий Фонда с оскалом садиста, немногословный Бронсон с каменным лицом и припечатывающим к стене взглядом, вальяжный Робардс с ужимками усталого комика выворачивают собственные привычные амплуа изнанкой, провоцируют ролевой конфликт, будто давая возможность полюбоваться на свои зеркальные alter ego, но при этом оставаясь в глазах публики олицетворениями угрюмых часовых Фронтира.
Железнодорожная станция «Sweetwater». Кувалды неистово вбивают метизы в шпалы, чтобы две блестящие на солнце тонкие линии принесли в этот необузданный край цивилизацию и прогресс. Гармоника входит на ферму Джилл, снимает с крючка рюкзак и роняет скупое: «Мне пора…». Очаровательное лицо Джилл омрачает печаль. Она осторожно спрашивает: «Ты вернёшься? Когда-нибудь?». Гармоника бросает на девушку пасмурный взгляд и медленно произносит: «Когда-нибудь…». Но в удручённой мимике и выражении глаз безошибочно читается, что так прощаются лишь один раз в жизни. Паровоз-первенец, будто взбесившись, без конца свистит и выпускает пар. Рабочий интернационал исправно сколачивает люльку для новорожденного американского поселения. А Морфей-Морриконэ околдовывает аризонские долины светло-тоскливой колыбельной. Засыпай, Фронтир. Кончилось твоё время…
С окончательной победой транспортной революции Дикий Запад канул в небытие. Паутина железных дорог, туго опутав зоны освоения, превратила их в вотчины Вашингтона, упростила контроль со стороны федеральных маршалов, гарантировала своевременную рейнджерскую защиту и стала смертоносной ловушкой для банд и ярых беззаконников. Рыцари песчаных захолустий в новых условиях оказались не у дел. Их моральный кодекс выветрился, как чернила Фауста. Миф о Фронтире поглотил угольный дым, словно его и не было. Паровозный гудок, огласив округу близ владения «Сладкая вода», ознаменовал очередную смену масок и декораций. Мститель, насытившись блюдом, которое подают холодным, ускачет долой. Взамен поверженных негодяев с кобурой на поясе вскоре появятся новые в кабинетах из кожи. А американская мечта, точно новоорлеанская шлюха и самая прекрасная женщина континента в борьбе за своё право на счастье, будет продолжать отдаваться подонкам, уповать на спасителей, изредка награждать своим блеском труд честных работяг, вдыхать волю и стойкость в этот вожделенный край, которому Серджио Леоне, как Гомер Илиону, подарил билет в вечность.
Один из лучших «макаронных» вестернов от Серджио Леоне. Очень сильный сценарий, подготовленный Дарио Ардженто и Бернардо Бертолуччи. Атмосфера дикого Запада воспроизведена вплоть до самых мелких подробностей, за исключением голливудской белизны зубов всех участников действия. Отличная операторская работа, причем одинаково хорошие результаты были для всех видов съемок: мизансцен, общих планов, пейзажей, но в особенности для крупных планов, когда показывали не только лицо целиком, но даже одни глаза.
Действие захватывает с первых кадров, когда, как в начале спектакля, на сцене перед перепуганным начальником станции появляются трое бандитов, и не отпускает до самого конца этого без малого трехчасового фильма. Режиссер использует все возможные приемы удержания зрительского внимания: напряженный конфликт, борьбу характеров, умело построенные (и, очевидно, неплохо переведенные) диалоги, хитрые планы и уловки персонажей, замечательные пейзажи и пр., и эта задача ему вполне удается. Естественно, экшн тоже присутствует, но в подобающей пропорции.
Череду пропыленных и отягченных пустынным загаром местных персонажей оттеняет героиня Клаудии Кардинале со своей светлой кожей. Впрочем, ее персонаж совсем не простой, не пассивный и вряд ли относится к жертвам обстоятельств.
Среди актерских работ стоит прежде всего отметить Чарльза Бронсона и Генри Фонду, на конфликте которых держится основная нить повествования. Другие крупные и второстепенные персонажи – Шайенн, начальник станции, возница, бармен, увечный главарь бандитов – также отлично получились. Возможно, не до конца получился образ у Кардинале, хотя она очень старалась.
Отдельно стоит отметить мастерскую работу по воспроизводству внешнего, а в особенности внутреннего вида экспресса главаря банды, который просто поражал воображение великолепием отделки.
Шедевр! Нетленная классика не только жанра 'вестерн', но и всего мирового кинематографа. Блестящая постановка, напряженный сюжет, великолепный актерский состав и наконец, невероятный саундтрек Эннио Морриконе. Все это делает 'Однажды на Диком Западе' незабываемым фильмом. Серджио Леоне создал не только один из самых лучших своих фильмов, он создал самый эпичный и маштабный вестерн за всю историю жанра! Великое кино!
Действие 4-того вестерна Серджио Леоне развертывается в 80-е годы 19-того века - через пару десятилетий гражданской войны. Когда бизнес - отношения - основа экономики свободного и победившего севера, шефствовала над Америкой. Куда толпами эмигрировали китайцы, соглашавшиеся на любую работу.
И в это время, в маленький Техасский городок из Нового Орлеана приезжает Джил Мак – Бейн - бывшая шлюха, недавно вышедшая замуж за фермера Брета Мак-Бейна, убитого за несколько часов до ее приезда Фрэнком - остервенелым бандитом, тем не менее удачно, вписавшимся в нарождающиеся капиталистические отношения. Естественно у Фрэнка есть босс. И именно он задумал строить железную дорогу на территории ранчо Бретта Мак- Бейна. Но вот чего не учел герой Генри Фонды - наследником Брета будет его жена. И в отличии от Мак-Бейна ее не так просто убить. Тем более что Джил помогает местный бандит 'Шаен' и незнакомец по кличке 'Гармоника', у которого к Биллу есть личные счеты.
Сюжет, изначально, может показаться скучным, но благодаря умению Леоне создавать невероятную атмосферу, которой пропитан каждый из его фильмов, и, конечно - же, прекрасным композициям Эннио Морриконе, 'Однажды на Диком Западе' затягивает зрителя с первых своих кадров, и не отпускает до самого конца.
Уже за подбор актеров, и их игру, фильму можно поставить высший бал. Все они блестяще вжились в образы своих персонажей. Меня очень впечатлил актер Чарльз Бронсон, который великолепно исполнил роль 'Гармоники'. Воистину достойная замена Клнту Иствуду в амплуа благородного таинственного незнакомца. Безусловно радует присутствие в кадре итальянской красавицы Клаудии Кардинале в роли Джил. Попадание в образ - просто 100% ! Джейсон Робадс прекрасно отыграл роль добродушного и мудрого бандита 'Шайена'. Но больше всего мне хочется выделить Генри Фонду, который блистательно отыграл роль устрашающего подонка Билла.
Резюмирую. Искал я тут недостатки, искал. Не нашел. Этот фильм совершенен! Пожалуй лучшая режиссерская работа Серджио Леоне ( если не брать в расчет 'Хороший, плохой, злой'. Почти три часа невероятного удовольствия, для всех знающих киноманов. Даже, если вы не любите вестерны, вы должны посмотреть эту кинокартину! Почему? Потому - что 'Однажды на Диком Западе' - это классика, которую должен знать каждый. Кино вне времени, доведенное им до идеала!
Говорят, Серджио Леоне закрыл тему вестерна, и всё, снятое позже, не несёт миру ничего принципиально нового. Говорят, что его влияние на кинематограф столь велико, что практически все приёмы маэстро стали со временем стилистическими клише. О нём вообще говорят много и с любовью, ведь Леоне не только замахнулся на, казалось бы, национально чуждый ему жанр, но довёл его до эмоционально-содержательного и эстетического совершенства и, спустя всего несколько фильмов, стал живым классиком, вдохновляющим на бесчисленные подражания и цитаты. Возможно, секрет в той особой природной склонности итальянцев, выросших в окружении свидетельств великой истории, великой культуры и прочей Великой Красоты, к задумчивому платонианству созерцательной жизни. А, возможно, причина в биографии режиссёра, чьё детство пришлось на голодные годы режима Муссолини; и вестерн (с приставкой «спагетти» или без) стал волшебным средством, дающим право вершить экранное правосудие собственными руками, не полагаясь на неповоротливость бездушной системы, а выходя на поединок со злом, так сказать, один на один. «Однажды на Диком Западе», четвёртая лента в режиссёрской фильмографии, стала квинтэссенцией творческого почерка мастера, искусно выводящего повествование из рамок конкретной истории в полумифическое вневременное измерение, где прекрасных женщин защищают суровые мужчины, где убийц судят не по закону, а по праву, где месть подают холодной, но доставляют горячим выстрелом прямо под сердце.
«Наверно, я похож на взорванную динамитом каменоломню» – сказал как-то Чарльз Бронсон и был, в общем-то, прав. Здесь все герои словно вытесаны из разных пород, кто из обветренного красноватого песчаника, кто из крупнозернистого гранита, и такое единство неподвижного пейзажа пустыни с актёрским подвижным составом придаёт картине и визуальную цельность, и дополнительные краски к сюжету, где выразительное молчание по силе воздействия превосходит иные монологи. Этакий микеланджело от кино, Леоне лепит из штучного человеческого материала почти скульптурную группу образов, настолько же законченную по исполнению, насколько колоритную по составу. И привычно отказывает традиционному дуализму классической вестерновой традиции, заменяя персонажей всецело положительных на далеко не святую троицу, состоящую из относительного добра (Бронсон), относительного зла (Робардс) и зла абсолютного (Фонда), с акцентом на то, что в природе нет никого беспощаднее человека с серьёзными деловыми амбициями. А далее в дело вступает таинственная магия жанра, ведь только вестерн, лишённый шумного фона цивилизации как душного мира условностей и правил, предлагает взамен чистое драматургическое поле, на котором бьются не типажи, а сплошь возведённые в степень индивидуальности, каждая со своим представлением о чести, совести и прочих жизненных ценностях. Принцип исключительной героичности героя не разрушает даже наличие на корабле дамы, ведь такой убойной дозе тестостерона чуток мотивирующего эстрогена лишь на пользу.
Дикий Запад дик только для иностранцев, а для американцев он просто Старый Запад, символ смутной эпохи освоения земель, периода жёсткого и, чего греха таить, жестокого. Такова историческая правда, и в этом отношении Леоне во многом честнее своих заокеанских собратьев-постановщиков, хотя только ленивый не обвинил (или не похвалил) режиссёра за эстетизацию насилия, которого в его картинах было беспрецедентно много для середины ХХ века. Особенность в том, что созданные им образы, не только плохие и злые, но и хорошие, ни в коем случае не являются носителями универсальной морали, их цели локальны, а средства любые: инструменты у добра и зла, по сути, одни и те же, разница всего лишь в мотивах. Но «Однажды…» в каком-то смысле программный продукт, ведь основной месседж – не столько в неотвратимости наказания, сколько в неизбежности экономической экспансии на временно дикие земли Запада; и процесс этот не подвластен личной воле. Пусть за спиной одинокого мстителя с каменным лицом формально никого нет, но именно он, защищая вдову с неожиданным наследством, несёт с собой правду прогресса, обжигающую, словно пар двигателя, раскалённую, как железнодорожные рельсы под красным солнцем пустыни. И в этом, новом, строящемся мире нет места ни старым героям, ни их красивому героизму, потому что цивилизации они попросту не нужны. Историчность момента подчёркивает музыка, вязкая, плотная, обволакивающая – и пространство расширяется до эпических масштабов, а мгновения спрессовываются уже не в столетия, а в вечность. Вечность ожидания выстрела или ожидания поезда.
Финал картины звучит жизнеутверждающим гимном, ведь что может быть более жизнеутверждающим, чем вид полногрудой красавицы, несущей воду усталым, пыльным работягам, а заодно олицетворяющей и плодородное начало этой иссушённой, неосвоенной (пока) земли. «Однажды на Диком Западе» – большое кино о закономерной смене эпох: эра титанов-одиночек и сильных характеров подходит к концу, наступает век тотемных бизнес-божков и героев помельче. Поезд прибыл на станцию, тема вестернов закрыта.
Америка, 80-е годы XIX века. Однажды новоорлеанская шлюшка Джил встречает мужчину своей мечты и уезжает к нему на ферму, чтобы жить-поживать, да детей наживать. Однако аккурат перед её приездом плохой парень Фрэнк, не спросив разрешения, отправляет возлюбленного Джил в мир иной. Так начинается нешуточная борьба за право владения крупным участком земли, по которому должна проходить железная дорога, но который по наследству переходит к одинокой вдове. Однако железнодорожная компания хочет прибрать эту землю к рукам и не собирается ни перед чем останавливаться…
После третьего вестерна Серджо Леоне («Хороший, плохой, злой») американцы больше уже не могли терпеть. Дали итальянцу много денег (целых $3 млн.), на которые он мог нанять звёзд первой величины, в частности Генри Фонду. Но Леоне дал голубоглазому красавцу совсем не то, что обычно предлагали в Голливуде. Кардинально не то - роль самого отвратительного негодяя в его кинобиографии. Это было очередное, и далеко не единственное, нарушение Леоне сложившихся традиций. Начать с того, что ключевой фигурой в «Однажды на Диком Западе» - самом масштабном вестерне Леоне, можно даже сказать – эпосе или монументальной фреске, становится женщина (вдобавок ко всему – проститутка), а это примерно то же самое, что пустить бабу на военный корабль.
Влюбленный в Америку макаронник, влюбленный больше, чем сами янки (потому что она была для маленького Серджо, чьё детство прошло в фашистской Италии, метафорой свободы), с приходом заокеанских освободителей, и как результат – голливудского кино, основательно подсел на вестерны. Однако прошло ещё 20 лет, прежде чем он сам принялся делать то, что любил больше всего на свете. И уже после третьего вестерна он стал лучшим в своём деле. И это притом, что во второй половине 1960-х на итальянские экраны ежегодно выходило до полусотни собственных спагетти-вестернов. Конкуренция была страшная, но только фильмы Леоне стали классикой.
Каждая картина Леоне становилась своеобразной антологией американского вестерна, к которому он неожиданно добавил нарочито замедленный темп повествования. Есть серьёзное основание думать, что перенял он его у своего соотечественника – певца некоммуникабельности Микеланджело Антониони. Как это ни странно, диковатая новация не только прижилась, но и определила принципиально новую стилистику жанра. Вялотекущее действия, и даже почти полная его остановка, компенсируется тем, что возникает нечто более важное, а именно – саспенс. Образцовой в этом смысле можно считать самую первую – молчаливую шестиминутную – сцену ожидания поезда: «чистейшего кино чистейший образец». Тогда о саспенсе всерьёз заботился только его отец – Хичкок, но он-то его искал совсем в другом жанре.
Таким образом, Леоне ещё и иррационализировал самый правильный, самый конкретный жанр. Кроме того, итальянец нарушил канонизированный сюжетный расклад: заменил традиционного героя – рыцаря без страха и упрека - на бандита с большой дороги, беспросветно аморального типа. Получилось, что в борьбу друг с другом теперь вступали не хороший и плохой, а плохой и ещё более плохой. Говоря сегодняшним новорусским языком, он сделал героями вестернов «братву» - парней вне закона, только что времён освоения Дикого Запада. Они ездили не на чёрных бумерах, а исключительно верхом, но все дела также разрешали с помощью пушек.
Леоне первым превратил перестрелки в чисто-конкретный «балет», главным музыкальным сопровождением которого стали хлопки выстрелов и свист пуль. Это помимо саундтрека Эннио Морриконе, который именно этому постановщику обязан появлением самых знаменитых мелодий, в том числе, возможно, самой лучшей из них, сыгранной на губной гармошке и звучащей как раз в этом фильме. А натурализм кровоточащих ран и гниющих ожогов, кремовых гробов и заброшенных кладбищ, жужжащих мух и разбегающихся тараканов, странным образом обретал у Леоне черты более близкие сюрреализму, который будет «овеществлен» чуть позднее Алехандро Ходоровским, основательно подсевшим на фильмы итальянца.
Режиссёр, которого сначала агрессивно обвиняли в эпигонстве, вдруг на третьем фильме стал автором, да не просто автором, а классиком и главным объектом для подражания. И с годами ценность фильмов Леоне только растёт, поскольку он закрыл тему, вернее - жанр. За истекшие годы никто не смог привнести в него такого количества новаций. Можно, конечно, сетовать, на то, что вестерн – самый канонизированный жанр, которому принципиально чужды любые нововведения. Ну, так ведь такие разговоры шли и тогда, когда Леоне ещё не реализовал ни одного своего проекта.
В эпоху цифрового кино, казалось бы, этот жанр уже можно снять с повестки дня, как окончательно отработавший свой ресурс. Но ведь ничто не случается просто так. Ведь почему-то именно итальянцу Леоне пришлось замкнуть цепочку подвижников данного жанра, которых, кстати, и было-то раз–два, и обчёлся: Форд, Хоукс, Циннеман… Пришедшие в конце 1960-х – Сэм Пекинпа и Артур Пенн – это всё-таки уже «по мотивам» Леоне.
Когда я смотрела это кино в 12 лет героически увернувшись от манящего «Дети до 16ти…» увидела какую-то тигамотную стрелялку с красавицей Кардинале на фоне обтрепанных бандитов-стариканов. Наверно стоит сказать Леоне спасибо, ведь после даже не пыталась посмотреть то, что «до 16-ти».
Да и потом не смотрела это кино, в котором бы наверно сумела увидеть историю золушки по-американски, как шлюха из борделя Нового Орлеана становится волей случая королевой станции-города на Диком Западе. Может, увидела бы лихо закрученный детективный боевик с неотразимым Броснаном при кольтах и скачках верхом в облаке пыли с этими непонятными дуэлями кто-быстрее-выхватит-свой-кольт. Ох! До чего же здорово, что не посмотрела раньше и сохранила себе такую радость на потом, когда скушала уже столько кинопродукции, что волей-не волей появляется если не вкус, так по крайней мере возможность сравнивать. И если бы сейчас кто-нибудь снял это кино, его бы обозвали эстетствующим снобом или манерным умником, который утонул в намеках и обещаниях, но не дотянул до подлинного величия настоящего кинематографа. Только вот радость в том, что этот фильм как раз и есть тот самый-самый настоящий кинематограф. Которому некому было подражать и не за кем тянуться, это именно он учил строить кадр и держать паузы, в которых не звучит ни одного слова сценария, а для описания не хватит объема тома «Войны и мира»…
Если подумать, то весь фильм - это ода ЧЕЛОВЕКУ. Без современных демократических криков об уважении и возвеличивании личности. В фильме ни одного сколько-нибудь значимого социально или исторически персонажа, но практически любой попавший в кадр – это личность, человек с прошлым и будущим, с характером, местом отведенным ему под солнцем. С какой трепетной любовью нам эту галерею представляют от промелькнувших в кадре носильщиков-индейцев или детей Бретта Макбейна, до главных героев. Все снято и показано так точно и объемно, что возникает ощущение, что, чувствуешь даже запахи экранного объема.
Такие точные и выверенные проходы камерой, фантастически точно выстроенные кадры, читаемые настолько, что так просто не может быть, никакой сутолоки и чехарды, позиционирование в пространстве исключительно точное с отлаженностью механизма. Игра актеров даже не мимикой, едва передаваемыми оттенками движения ресниц, набегающего облачка эмоции за порой кажущейся непроницаемой маской. Какая бездна чувств и оттенков вложена в одну гаснущую улыбку Кардинале при прощании с Гармоникой, это же целая история любви, сладкого ожидания и робкой надежды.
И весь фильм наполнен мерилами. Теми рубежами и вехами, которые озвучивают «убить ребенка – это как убить священника», «но потом я приму ванну и стану как прежде, только прибавится еще одно грязное воспоминание» и т.д. Но гораздо больше не озвученных. Догма, что мужчина – это не его слова, а его дела, возведена в девиз висящий над всеми. Поэтому словно, чем скупее слова, тем больше дела. Хотя у бандитов это приобретает пародийное выпыживание из себя «крутизны», когда даже согнать муху моветон.
И Фрейд может переворачиваться в гробу, ведь это социум, где мужчины настолько посвящены своему долгу и целям, что это превращает все остальное в незначительный порыв утреннего ветерка. И мужчины становятся настолько настоящими, что от них веет монументальностью, которой они умудряются быть достойны и не только скупостью проявляемых эмоций, сколько жаром внутреннего огня и ярости поставленных целей и долга, которые и есть мерило жизни, что даже умереть желательно достойно этого мерила. И благодарна этому фильму, что, наконец, поняла, как мне кажется суть этих стрелялок КТО-БЫСТРЕЕ-ВЫХВАТИТ. Никогда не понимала, что мешает не дожидаться, а стрелять первым, где вообще сигнал к началу?! Как мне показалось, смысл в том, что бы не начать первым, это тот самый рубеж, который внутри, который не позволяет начать раньше, выдерживать паузу достойную себя, мужчины, пистолета наконец…
Сначала хотела назвать рецензию «Философия пауз», потом решила, что это вторично. Философия не в тишине, а в недосказанном, не банальные нравоучения, а глубинные уровни понимания сути.
Какие могут быть оценки классики?! Смотрите и не откладывайте. Только настойтесь подумать и не спешить.
Можно сказать, что фильм не оправдал моих ожиданий. Я ожидал увидеть легкий и не особо нагруженный глубоким смыслом и философскими вопросам вестерн, а наткнулся на серьёзную драматическую картину.
Тем не менее, впечатления от фильма исключительно положительные. 'Однажды на Диком Западе' - шедевр итальянской режиссёрской мысли в американской оболочке.
Удивительно запутанный сюжет, держащий зрителя в напряжении до конца фильма, полон драматических событий. В фильме нет и капли обычной беззаботности ковбойских историй.
Потрясающие по своей силе и наполнению крупные планы, тяжелые паузы, резкие и стремительные сцены перестрелок делают фильм поистине незабываемым.
Стоит особо отметить некоторые положительные моменты:
1. Талантливо подобранные костюмы декорации полностью погружают зрителя в атмосферу Дикого Запада.
2. Замечательный сценарий фильма - по нему можно было бы написать увлекательнейшую книгу.
3. Гениально подобранные актёры, превосходно исполнившие свои роли, как второго плана, так и главные.
4. Очаровательная Клаудиа Кардинале.
5. Очень органично вписавшийся в фильм саундтрек талантливого и популярного итальянского композитора Эннио Морриконе.
Несмотря на меньший рейтинг на киносайтах, чем у другого фильма Леоне - 'Хороший, Плохой, Злой' - на мой взгляд, 'Однажды на диком западе' - лучшее произведение этого режиссёра.
