Фильм Спилберга одновременно состоит из «пасхалок» и является «пасхалкой». То есть состоит из того, что не имеет смысла, и сам не имеет смысла. Зато, беспрецедентно интенсивно апеллируя к культурному опыту зрителя, беспрецедентно интенсивно тешит его самолюбие.