Писать о драме, посмотрев ее лишь до антракта, — занятие странное, тем более странное, что происходящее после антракта в общих чертах уже известно (в Европе-то фильм вышел целиком). Да, во второй части, посвященной уже клитору, а не вульве, Триер срывается с цепи, скорее ерничает, чем иронизирует. Вторая часть эпатажна, скандальна, угарна, первая — тоньше, наблюдательнее и, возможно, просто лучше.