В Каннах показали новую работу канадского живого классика Дэвида Кроненберга. Венсан Кассель играет вдовца, который совершает небольшую революцию в похоронных услугах и, возможно, оказывается в центре заговора. Об одном из лучших фильмов каннского конкурса — Станислав Зельвенский.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
У Карша (Венсан Кассель), бизнесмена из мира индустриальных видео, умирает от рака жена Бекка (Дайан Крюгер), и он запускает стартап — высокотехнологическое кладбище (с хорошим рестораном), которое должно превратиться во всемирную сеть. Ноу-хау его компании GraveTech — специальный саван, который круглосуточно транслирует видеопоток из могилы на запароленный экран на мобильном камне. Иначе говоря, близкий покойного может в любой момент прийти и посмотреть, что происходит с телом. Этим нередко пользуется сам Карш. Однажды несколько могил, в том числе Беккину, оскверняют вандалы, и он пытается понять, кто и что стоит за нападением.
Хотя жена главного героя умерла за несколько лет до начала фильма, у Дайан Крюгер работы полно. Во-первых, она является мужу в жутких хирургически-эротических снах (это единственное, почему на «Саван» можно с натяжкой налепить бирку «боди-хоррор»). Во-вторых, у нее осталась сестра-близнец Терри, которая работает собачьим грумером. И, наконец, бывший муж Терри, технический гений (Гай Пирс), смастерил для безутешного Карша виртуальную помощницу — кокетливый искусственный интеллект по имени Ханни, говорящий голосом покойной.
Параноидальная драма про владельца загробной франшизы — второй фильм Дэвида Кроненберга за три года. После долгой паузы и разговоров о пенсии 81-летний режиссер нашел, очевидно, моральные и финансовые ресурсы, чтобы продолжать работу. Ровно об этом и фильм — о воле продолжать. Фамилия Кроненберга сама стала брендом: вслед за сыном Брэндоном полный метр недавно сняла дочь Кэйтлин. Между тем их мать, на которой режиссер был женат 40 лет, умерла в 2017-м, и «Саван» — осмысление опыта вдовства, бесконечная горечь которого не отменяет выбранного здесь Кроненбергом стоического и временами даже игривого тона.
Стратегии, с чьей помощью персонажи фильма, в первую очередь Карш, пытаются справиться с ужасом потери, касаются, во-первых, гаджетов и, во-вторых, теории заговоров. Понятно, что перспектива подглядывать за разложением любимого тела — довольно экзотическое рыночное предложение, и оно, скорее, придумано как типичная для автора экстремальная метафора. Но сама идея о том, что заглянуть по ту сторону можно через приложение в айфоне, в сущности, вполне естественная в наш век. И если исходить, как убежденный атеист Кроненберг, из того, что смерть — это финал, онлайн-саван действительно дает единственно возможную и, главное, исчерпывающую картину так называемого загробного мира.
Что касается конспирологии, то, по Кроненбергу, это отчаянная попытка как-то рационализировать смерть (а заодно, значит, и жизнь), придать ледяному хаосу, который нас окружает, хоть какой-то смысл. В «Саване» одна теория заговора громоздится на другую, засасывая Карша в бесконечный водоворот паранойи. В этом (да и не только в этом) смысле фильм напоминает литературный опыт Кроненберга — очень любопытный роман «Употреблено».
Кто и зачем устроил погром на кладбище? Начав с невинных предположений (фундаменталисты? радикальные экологи?), Карш вскоре переходит к куда более смелым и глобальным подозрениям. Китайские спецслужбы? Русские хакеры? Врачи-заговорщики? (Герои, к слову, вспоминают и сталинскую кампанию.) И кому в таком случае можно доверять? Чудаковатому свояку? Искусственному интеллекту со знакомым голосом? Дружелюбному врачу в онкологической клинике?
Действие разворачивается почти исключительно в стерильных элегантных интерьерах, и безупречно одетый, моложавый, с фирменной кроненберговской прической, Венсан Кассель (который в третий раз снимается у канадца, но впервые в главной роли) идеально вписывается в этот мир лакированных поверхностей и темной, уродливой изнанки (см. могила). В то, что убитый горем Карш несколько лет не занимался сексом, поверить не так просто, но он более чем исправляется на наших глазах. Тут стоит упомянуть Сандрин Холт, играющую незрячую даму, которая подыскивает местечко для своего умирающего венгерского мужа-миллионера. Сестра-близнец с ее запретным эротическим потенциалом вызывает, конечно, в памяти «Связанных насмерть».
Кому-то лабиринт «Савана» может показаться слишком макабрическим, холодным и умозрительным: герои больше обсуждают действия, чем собственно действуют. Но зритель, настроенный с Кроненбергом на один вайфай (что совсем не обязательно хорошо), найдет в этом фильме если не утешение в печали, то, во всяком случае, брата в безутешности.