Из балабановской драмы «Мне не больно» через хлебниковскую «Аритмию» к «Праведнику» Урсуляка и «Фишеру» Тарамаева и Львовой — Александр Яценко сыграл 50 оттенков народного героя, человека маленького и либо опустившегося, либо, наоборот, возвысившегося над бренным миром. Два приза «Кинотавра», две «Ники», семь номинаций на «Золотой орел» (и только две свежие победы) — Яценко обласкан и работой, и вниманием публики, и любовью коллег. Сейчас в прокате — драмеди «Ненормальный», где у Яценко роль чудаковатого приемного папы мальчика с особенностями, раскрывшего в этом ребенке музыкальный талант и отправившегося с ним на конкурс пианистов в Китай.
«Ненормальный» любопытен не только тем, что это режиссерский дебют актера Ильи Маланина, которого вы могли недавно видеть в фантастическом сериале «Иные». Не тем, что это пока еще довольно экзотическое совместное производство Китая и России (часть съемок прошла в Новороссийске и Москве, часть — в Шанхае). И даже не тем, что в основе картины — реальная история, которую продюсеры подсмотрели на просторах интернета. Фильм — первый в современной России способ поговорить о мужчине, который не заставляет сына превозмогать и терпеть, не пытается вырастить из него мужика через страдания, а напротив, демонстрирует непривычный для наших широт образ вовлеченного отцовства, которое поощряет в детях инаковость. Фабула предельно простая: в небольшом городе есть чудаковатый инженер, работающий в порту, и классическая «однополая семья» — мама и бабушка, воспитывающие ребенка с безнадежным диагнозом. Назойливость странного инженера, попытавшегося поухаживать за мамой нездорового мальчика, в итоге приводит к тому, что он сначала встает на ноги, а затем отправляется на музыкальный конкурс в Китай. Для рубрики «Главный герой», где Кинопоиск публикует монологи ключевых лиц киноиндустрии, Яценко рассказал о том, как не перестать быть ребенком, когда у тебя двое своих, об отцовском воспитании и умении выбирать цепляющие роли.
О том, как быть хорошим отцом
История «Ненормального» меня зацепила не только потому, что она не выдумана и такой мужчина и правда существовал. Важно, что она об отце, о его чувствах. Я сам некоторое время назад погрузился в отцовство. И в кино у меня вдруг эта тема пошла, стали такие роли предлагать. Наверное, какое-то взросление метафизическое. Сейчас вот снимаюсь у Андрея Прошкина в сериале «Буровая» — там у моего героя сын-подросток, его Макар Хлебников играет. Очень круто написанная история: мальчик ушел в поход и пропал, его объявили погибшим, похоронили, а потом матери прислали видео, где он живой. Она бросает все и отправляется на поиски, а следом за нею — ее бывший муж, мой герой. Помятый такой мужик, отставной мент. То есть представляете? Родители похоронили сына, а он жив, но неизвестно, где он и что с ним. Это очень про сейчас, мне кажется. Меня этот сценарий просто захватил, я прочитал его сразу целиком.
Для меня это важная тема. Я потерял отца не так уж и давно, семь лет назад, и меня это до сих пор не отпускает. Папа ничему меня специально не учил, но я всему у него учился сам. Он никогда не говорил: «Делай так!» Но зато сейчас я понимаю: все, что я делаю, как поступаю, — это от папы. Вот, например, жена спрашивает: «Как ты научился готовить?» А я просто наблюдал за тем, как это делали родители — папа или мама, смотря кто раньше придет с работы. Помню, папа нарезает овощи, и у него все очень аккуратно получается — немного лука, немного морковки, все отдельно ровными кучками. И у меня теперь так же.
Мне легко быть хорошим отцом, потому что в семье есть прекрасная мать. Я страшно благодарен жене, у меня с ней совершенно новая жизнь началась. Хотя она часто говорит: «У меня не два ребенка, а три. Ты третий». При этом жена в семье все выстроила так, что дети ко мне приходят за советом или помощью. Получается смешно: «Пап, слушай, не могу найти то-то и то-то». — «Да, конечно, сын, сейчас». — «А нет, уже разобрался, спасибо!» И все, я хороший отец целых две минуты.
Правда, стал иногда ловить себя на стариковской ворчливости. Бывает, смотрю на молодых и раздражаюсь: «Ну что ж тут неясно-то? Надо так и вот так». Стараюсь себя в такие моменты останавливать и над собой смеяться. Вообще, самоирония — одна из самых важных вещей. Ужасно не люблю серьезно к себе относиться. Не надо бояться выглядеть беззащитным: если ты абсолютно обнаженный, ты, на самом деле, не беззащитный, а неуязвимый.
О «Ненормальном» и ненормальных
Изначально сюжет выглядел иначе: это было больше роуд-муви. Главные герои прилетали не в Китай, а в другую страну, потом ехали в город на самом далеком ее краю, и машина ломалась. В итоге многое поменялось. Были разные причины, и главным фактором обновления стал режиссер Илья Маланин. Мы с Наташей Кудряшовой пришли к нему знакомиться, он стал рассказывать нам эту историю своими словами, то, как он ее понимает. Мы слушали и чувствовали, как его это волнует, как ему это важно. В самой истории вдруг — раз! — и появился воздух. Ты вошел в нее, и тебе уже не надо ничего придумывать, спрашивать себя, почему герой повел себя так, а не этак. История ведет тебя сама, а Илья просто рядом, и связь с ним сильная — наверное, потому, что он и сам актер.
В «Ненормальном» очень крутые характеры: и мать мальчика со своей трудной судьбой и закрытостью, и бабушка, которая моему герою Юрию не доверяет, и сам этот мой Юрий, который так вцепился в больного приемного сына, что еще вопрос, кто из них ненормальнее. Думаю, в «Ненормальном» каждый по-своему ненормален, но в лучшем смысле этого слова. Ну и здорово и правильно, что герои живут не в Москве, а в Новороссийске. В провинции жизнь совсем не такая, как в мегаполисе: люди гораздо ближе друг к другу, соседи — практически родственники.
Про BadComedian
Знаю, наш фильм сравнивают с «Временными трудностями» — там тоже был ребенок с физическими особенностями, и отец (его играл Иван Охлобыстин) действовал с ним жесткими методами. Скажу честно, я этот фильм не видел, только обзор BadComedian. К нему разное отношение, но мне кажется, что такие разборы нужны, чтобы мы могли взглянуть на себя и свою работу со стороны. Слышишь разумные, хоть и жесткие, слова и что-то начинаешь лучше про себя понимать. Потому что мы уже немного потерялись в том, что нам надо и чего мы от кино вообще хотим.
О китайских ритуалах и нашем раздолбайстве
В Китае мне очень хотелось домой. Во всяком случае, с момента, как жена уехала. Нас ведь в целях адаптации привезли в Китай вместе с семьями, чтобы те были с нами первую неделю. Прилетаем, и нам прямо в аэропорту заявляют: «В отель не едем. Всё потом. Сейчас на площадку, группа ждет — надо ритуал провести». Думаю: какой ритуал, что вы от меня хотите? Приехали на площадку, а там реально ритуал. Жареный поросенок гигантский, куча народу, все читают молитву, кланяются небу, земле, ветру, колоски какие-то держат в руках. Оказывается, у них так каждый проект начинается и завершается. И нас с ходу во все это погрузили.
В последний съемочный день была переработка, все устали, и домой уже хотелось страшно, но нам говорят: нет, никто никуда не разъезжается, и из отеля тоже всех везите на площадку. И мы снова оказываемся среди толпы у каких-то гигантских мангалов с жареными баранами, выпиваем, смеемся.
Коммуникация там, конечно, простой не была, хотя к каждому цеху прикрепили отличного переводчика. Дело просто в разном отношении к самому процессу: у китайцев все очень четко регламентировано. Просьба или распоряжение передаются по цепочке, и она не нарушается. Наши учили их жизни, говорили: «Не надо ничего никому передавать, просто берешь и делаешь. Простая же вещь». Те удивлялись: «А так разве можно?» То есть у них все очень технологично, людей в индустрии предостаточно, у каждого строгий круг обязанностей, порядок действий. У нас все свободнее. В какой-то степени, может, и раздолбайство, но хорошее, не в ущерб делу. Позволяет обходиться без лишних церемоний, не совершать ненужных движений и все решать быстрее.
О клоунаде и восторженных безумцах
Все, кто со мной работал, знают: моя комедийная суть везде вылезает наружу. Мне говорят: ты не артист кино, а клоун. У меня, конечно, много серьезных ролей, в том же «Праведнике» и «Фишере», но я и там на репетициях не всегда мог удержаться. Сам веселюсь и всех веселю, массовка смеется, режиссер злится — да что ж такое! Когда снимается дубль, я уже все делаю серьезно, но внутри продолжаю веселиться.
Себя я по-прежнему ощущаю лет на восемь. Не знаю, как умудрился это в себе сохранить, не думал об этом. Интереснее всего пытаться делать то, чего еще не делал, открывать для себя новое. Тогда растешь. Лучше работать с такими же безумцами, когда вам прямо круто вместе снимать кино, когда каждый увлечен и горит. Вот это мое. В первую смену «Фишера» мы все встретились: режиссеры Серёжа Тарамаев и Люба Львова, Ваня Янковский, Саша Бортич, Серёжа Гилёв. И я помню, что все прямо искрилось. Актеры, которые потом подключались к съемкам, тоже начинали сиять, всем нравилась эта история. Ромка Евдокимов так включился, что в сцене, где мы с ним боремся, начал импровизировать, и мы стали по-настоящему биться в кадре. У Ромы такой талантливый организм, что сделал ему подарок, выкинул его из придуманной сцены в жизнь. В процессе он мне руку сильнее, чем нужно, заломил и потом извинялся: «Саня, прости!» Все нормально, говорю, работаем. Обожаю, когда нет боязни сделать что-то не то. Да делай все, что считаешь нужным, лишь бы по-настоящему!
Так же и с «Ласт квестом» Пети Фёдорова. Этот сериал вырос из короткометражки, куда меня Петя изначально позвал сниматься. Я его знал как актера, а тут он присылает сценарий и говорит: «Сань, три съемочных дня». Я прочитал — офигенная история! Тема непростая: закладки, двойная жизнь. Уверен, очень важно говорить об этом, а не делать вид, что ничего такого нет. В общем, сняли за три дня, было очень весело. Я думал, что Петя — просто хороший актер, а он оказался таким режиссером, с которым ничего не боишься. Отчаянный человек, глаза горят.
О том, что цепляет и попадает
Я пришел к этому: нельзя играть, если история не цепляет, не попадает в тебя. Это как есть на небе солнце или нет. Садишься вечером за сценарий, чтобы для начала первую серию прочитать, а в итоге приходишь в себя в четыре утра, прочитав все восемь до конца.
Еще один для меня показатель — если возникает мысль «зачем я вообще этот сценарий читал, он слишком классный, меня все равно не возьмут». У меня сто раз так было. Помню, прочитал «Оттепель» и думаю: ну куда мне, это же Валера Тодоровский снимает, нечего и надеяться, только зря время потратил. А потом — раз! — и там оказываешься. С «Фишером», кстати, не было мандража, я понимал, что не зря читаю и меня будут пробовать не до кучи. История в меня попала, она не просто про маньяка, а про время, про его ошибки, про детей, на которых родителям, вкалывавшим на заводе или где-то еще, не хватало времени. У нас ведь целое поколение такое. Вот про это было интересно.
Или когда я «Праведника» читал, то много раз прерывался. Не мог сосредоточиться не только из-за мыслей, что не возьмут, но и от чувств, которые захлестывали: дочитывал сквозь слезы, с трясущимися руками, хотя знал всю фабулу и чем закончится.
Недавно мне Ваня Соснин прислал новый сценарий «Легенды наших предков». Даже не сценарий еще, а поэпизодный план. Там история выросла из легенд о мифических чудовищах, которых одни видят, а другие — нет. Но на самом деле она у Вани не о мифических, а о наших внутренних чудовищах — загонах, страхах. Я читал и думал: блин, ну как это попадает, прорастает в меня!
Забавно, что сценарий может быть даже по моей любимой книге, но если читаю его и внутри не щелкает, то не мое. С детства обожаю всякую фантастику: Гарри Гаррисон, «Стальная крыса» — всю серию зачитал до дыр. «Остров сокровищ» — тоже ведь потрясающая книга; я ее два раза прочитал, второй — в сознательном возрасте, когда собрал всего Стивенсона. И вот получаю сценарий фантастического фильма, где у каждого человека есть своя дата смерти и за определенную плату ее можно отсрочить, чем пользуются, конечно, сильные мира сего. Читаю и, увы, не понимаю, чего от меня хотят, что мне тут делать. Классный фантастический мир, очень продуманный концепт, но в нашем времени он будто не работает. Практически мой любимый Гаррисон, но здесь и сейчас почему-то не резонирует.
Автор: Григорий Туманов
Фото: Дарья Малышева для Кинопоиска
Редакция выражает благодарность кафе «Гедонист» за предоставленную возможность для съемки
