Криминальные разборки 90-х, история «красногорского стрелка», провинциальные измены и парадоксы войны — рассказываем об остальных конкурсных фильмах фестиваля.
«Бык», режиссер Борис Акопов
Россия, 1997 год. Криминальное Подмосковье. Антон Быков по кличке Бык (сжатая и яростная работа Юрия Борисова) недавно вышел из тюрьмы, где посадил сердце. С первых же кадров мы вместе с ним попадаем в разборку, в которой Быку проламывают голову, после чего заметают в кутузку. Там ему едва не пришьют с пяток новых дел, но Быка отмазывают люди местного авторитета Моисея (Игорь Савочкин). Взамен Моисей просит Быка об услуге — найти и привести одного человечка. Все это запускает цепочку кровавых, жестоких и смертельных событий, венчает которые обращение президента Ельцина в новогоднюю ночь: «Простите меня».
Борису Акопову — 34 года, и фильм он посвятил своим родителям. В 1997 году ему было 12 лет, он жил в Балашихе, его отец работал следователем, и Акопов наслушался и насмотрелся всякого. Его фильм — лоскутное одеяло из множества историй 90-х, сшитое плотно и драйвово, оно встает в один ряд с «Братом», «Бригадой» и «Бумером». Акопов не только не романтизирует по-модному то время — наоборот, жесточайше сдирает с него нежную кожу, оставляя неприглядное мясо. «Я пытался усидеть на двух стульях: конечно, мой фильм и предупреждение, но в то же время и рефлексия, воспоминания», — уточняет режиссер. Сначала он придумал образ героя, а затем начал выстраивать мир вокруг него. Что-то было взято из книги Николая Модестова «Москва бандитская», что-то — из личных воспоминаний Акопова, который реально видел, как из расстрелянной машины во дворе вываливался человек и умирал на дороге, а друг его отца приходил к ним домой и оставлял на столе гранату перед походом в театр.
«Быку» отлично подходит припев из песни Монеточки «В девяностые убивали людей, и все бегали абсолютно голые» — Акопов бесстрастно ее визуализирует, вычищая всю иронию. Вокруг нищета, разруха, упыри, бандиты, и разница между зоной и волей минимальна, по крайней мере для героя. Все хотят либо убивать, либо валить из страны. Кажется, что режиссер сгущает краски, но сам Акопов, наоборот, считает, что намеренно не жестил, сглаживая самые острые моменты. Все насилие он показывает либо размыто, намеками, либо и вовсе исключает из сценария. Даже финал пути Быка показан достаточно поэтически и рифмуется со слабым сердцем героя.
«Куратор», режиссер Петр Левченко
Еще один дебют на фестивале, основанный на реальных событиях. Левченко взял за основу дело «красногорского стрелка» Амирана Георгадзе — бизнесмена, убившего в октябре 2015 года четырех человек в районной администрации, после того как власти отказали вернуть бизнесмену 20 млн долларов, а также выяснилось, что у него большие долги по кредитам и банкротство бизнеса. В фильме Красногорск сменился на поселок Кузнецкий, а бизнесмен превратился во владельца строительного бизнеса Димура Кавсадзе (Михаил Гомиашвили), который внезапно взял ружье и застрелил мэра. За дело берется таинственный куратор (Юрий Цурило) — посредник между бизнесом и властями, который решает проблемы и устраняет неприятности. Он находит Кавсадзе и обещает помочь ему исчезнуть.
К сожалению, понять все это можно, только прочитав синопсис. На экране мы видим затылок персонажа Цурило (он все время куда-то идет), бесконечную стройку, непонятных персонажей и (внезапно!) постановку «Аргонавтов» в детском саду. «Видим» — громко сказано: на экране или кромешная тьма, или сумерки, или предрассветная дымка. При этом камера может по три минуты любоваться камнями в чаше экскаватора и цементом в огромном корыте, блуждать по бетонным каркасам новостройки и наблюдать, как Цурило покупает в супермаркете продукты, а то, что помогло бы представить героев, их мотивацию, поступки и действия, остается за кадром.
На пресс-конференции продюсер Екатерина Филиппова объяснила, что всем и так известно дело «красногороского стрелка», поэтому им не хотелось снимать понятный боевик, авторы стремились показать обыденность зла, «про нашу непричастную причастность», про то, «как маленький кейс переворачивает жизнь общества». Но нет, без гугла никто не вспомнит дело, о котором пытается поведать фильм, а зритель не разберется в сюжете, даже прочитав его описание. И нет, не всей стране известно о культуре решал-посредников. Хотя создатели были в материале, они увлеклись формой, а не содержанием.
«Мальчик русский», режиссер Александр Золотухин
Третий дебют на фестивале, про который мы писали из Берлина. Вкратце: ученик мастерской Александра Сокурова снял историю молодого паренька, попавшего в мясорубку Первой мировой войны. На поле боя из-за газовой атаки он теряет зрение, но возвращается на фронт и находит себе применение в качестве слухача — сидит у огромного стального рупора и слушает небо, чтобы отследить приближение вражеских самолетов.
«Мальчик русский» — абсолютно синефильский эксперимент, имитирующий пленку начала века с ее зернистостью, размытием и даже кипением. Режиссер изучал старые военные фото и специально использовал этот прием, чтобы добиться эффекта, будто условный оператор присутствует прямо там, документируя события. Повествование разрывается вставками репетиции современного симфонического оркестра, играющего Рахманинова. Александр Золотухин на пресс-конференции объяснил все моменты фильма, продемонстрировав, насколько четко картина сложилась у него в голове и как точно он понимал все, что делает. «Нам было важно создать эффект отстранения, чтобы зритель не воспринимал себя участником событий, — говорит он об оркестре. — Тогда ведь никто не ждал войны, а потом воевать пошли поэты и музыканты Серебряного века, и судьбы многих людей были покалечены. В фильме же мы смотрим на современных молодых ребят, их репетиция — это такой акт упорства, проявление энергии, направленной в созидательное русло. Но что ждет этих людей дальше? Смогут ли они и дальше заниматься своим творчеством? Такое вот многоточие…»
Рабочее название фильма — «Слухач», но Золотухин знал, что будет его менять, потому что хотел сконцентрироваться не на профессии и событии, а на судьбе и характере маленького человека. «Идея пришла, когда я увидел фото акустических локаторов. Стало любопытно, что это за устройства, начал искать информацию. Выяснилось, что действительно была такая служба слухачей — вот так родилась история о молодом парне, который слушает небо». По совету Сокурова все его ученики выписывали на листочек темы, которые хотелось бы реализовать, и у Золотухина был листочек про парадокс человека на войне. С одной стороны, война пробуждает в человеке все самые отвратительные качества, с другой — и самые положительные (забота, товарищество, братская любовь). «Мне были интересны эти экстремальные обстоятельства, в которых человек может проявить свои самые светлые стороны. Еще была интересна жизнь людей в начале прошлого века. Это ведь исторический перелом: сначала Первая мировая, которая повлекла за собой цепочку катаклизмов, и все это выпало на одно поколение. Хотелось понять, что это были за люди, какие у них характеры, о чем они могли думать, как ходили, двигались. Локаторы стали связующей нитью, объединившей эти темы».
Одним из важнейших элементов стала музыка Рахманинова: в фильме звучат 3-й концерт и «Симфонические танцы». Это опять же не случайный выбор и последовательность. «3-й концерт написан за несколько лет до Первой мировой, — поясняет Золотухин. — И в этой музыке, страстной, энергичной и неслыханной для того времени, Рахманинов, мне кажется, почувствовал то, что носилось тогда в воздухе». Лиричность же 3-его концерта отражает хрупкий характер главного героя, который попадает в водоворот исторических событий и пытается этому сопротивляться. Завершается картина намеренно «Симфоническими танцами», написанными в начале Второй мировой войны — «еще более энергичным произведением, после которого Рахманинов уже ничего не писал». Эти произведения воспроизводятся в фильме не буквально, а как микс, наложение фрагментов. «Это намеренный художественный прием — такова трактовка героя, его трансформация», — подчеркивает режиссер.
В Берлине картину приняли тепло, так же к ней отнеслись и на «Кинотавре», но прокатная судьба ее загадочна. Это максимально авторское арт-кино, с которым работать пока умеет далеко не каждый прокатчик.
«Однажды в Трубчевске», режиссер Лариса Садилова
Об этом фильме мы рассказывали вам из Канн — он участвовал в конкурсе программы «Особый взгляд». Напомним: в брянском Трубчевске между женатыми соседом и соседкой завязывается роман. Когда измена раскрывается, она пытается уйти из семьи, но, помыкавшись в съемной избе, возвращается домой с наитупейшей фразой «Простите меня, я больше не буду». В финале обе семьи встречаются на масштабном праздновании Дня города и одновременно освобождения Брянщины от фашистов.
На пресс-конференции Лариса Садилова объяснила, что, как жена, не могла быть на стороне своей героини и поэтому не оставила любовников вместе. Нарочитой лубочности картины, пленившей каннских критиков и насторожившей российских, режиссер, по ее собственным словам, добивалась только в музыкальном ряде, где есть все от попсы до цыганщины. А вот виды России под Трубчевском — поля, луга, березки, церковки и озера — действительно именно такие. Оператор Анатолий Петрига признался, что даже сдерживал себя, чтобы не снимать слишком красиво, и просто фиксировал реальность.
Реальны и второстепенные персонажи: в картине только четыре профессиональных актера, все остальные — жители Трубчевска, включая пресловутую бабушку, к которой приехала на постой изменщица Анна. Весь диалог с ней про немцев и «покупляние дров» настоящий: актеры задавали вопросы, и ответы снимались на камеру. Реален и монолог дальнобойщика, который рассказывает герою про проблемы с женой. Садилова также признается, что поступила некрасиво: записала телефонный разговор их друга, консультанта по фурам, а затем вставила в фильм. «Потом мы позвали его на „Мосфильм“ посмотреть картину и спросили разрешения оставить его слова в кадре. Он разрешил». Жена дальнобойщика, кстати, до сих пор об этом не в курсе.
Микс художественного и документального — сцены финала, который снимался на реальном Дне города с настоящими жителями, переодетыми в военную и пионерскую форму. Журналисты интерпретировали его как безжалостное разоблачение режиссером фальши, в которой живут герои. Ничего подобного. Садиловой просто нужно было как-то свести своих героев вместе после всего, что было. «Долго думала, где же они могут встретиться — на рынке, на улице. Потом поняла, что мне нужен праздник, духоподъемная точка». Праздника в итоге Садилова наснимала столько, что будет делать 15-минутный фильм специально для Трубчевска.
