Правящие классы и их грехи (толкование сновидения)
Этот фильм представляет собой сон, поэтому и трактовать его нужно соответственно. Лишь однажды вскользь будет упомянуто имя Фрейда, однако Бунюэль, как и другие сюрреалисты, был знаком с психоанализом. Логика сна принципиально отличается от логики бодрствующего состояния; язык сна - это язык символов. Применим к «Скромному обаянию буржуазии» метод поиска аналогий, т.е. осуществим процесс обратный работе Бунюэля во время написания сценария.
Главный герой, Дон Рафаэль в исполнении Фернанда Рея, - посол вымышленной республики Миранда, по совместительству, торговец кокаином. Его товарищи, Анри и Франсуа, судя по обстановке и поведению, - буржуа средней и крупной руки. Режиссер подчеркивает дружеские и финансовые взаимоотношения чиновничьего аппарата и капитала.
С чего начинается фильм? Франсуа и Рафаэль приезжают в гости к Анри по его приглашению, а хозяина нет дома. Это указание на то, что тот, кто владеет деньгами, может делать все, что заблагорассудится и/или подтрунивание над организованностью соответствующих классов общества.
Сцена вторая. Хозяин ресторана, где обычно ужинают герои фильма, неожиданно умер. Налицо кризис - традиционные ресурсы питания буржуазии иссякли.
Как и в других своих фильмах, испанский режиссер просто не мог обойти стороной католичество. Его представляет епископ, который становится садовником у Анри. Церковь, прислуживающая буржуа, – иронизирует Бунюэль. Интересно как меняется поведение супружеской четы Сенешалей, когда костюм садовника меняется на рясу священника – сразу же открываются закрытые двери. С лица епископа не сходит хитрая улыбка, но подлинное его лицо мы увидим, когда рука, знавшая секатор и крест, сменит орудие на револьвер.
По аналогии с христианскими семью грехами Бунюэль в течение всего фильма строит свою личную концепцию людских пороков. Каждый из персонажей олицетворяет один или несколько из них: сексуальная неумеренность (Анри и Алиса сбегают из дома полного гостей из-за внезапно возникшего желания); снобизм (Франсуа смеется над водителем незнакомым с культурой употребления мартини); глупость (история с женой Тевено в доме посла) и т.д. Все поголовно погрязли в праздности и чревоугодии: на всем протяжении ленты они только и делают, что обедают.
Следующий объект насмешек режиссера – армия. Военных угощают ужином в доме Сенешаля, что иносказательно означает, что вооруженные силы тоже «кормится» со стола богачей. Их маневры шумны и бестолковы; они больше напоминают детские игры, нежели учения.
Сны героев фильма, т.е. «суб-сны» дают ключ к более глубоким слоям бессознательного. Сон сержанта показывает, что там, в глубине души, все давно умерло и поросло паутиной. Кое-какие искренние чувства (любовь, дружба) еще остались, но имеют слишком бледный и нежизнеспособный вид.
В финале может возникнуть недоумение при попытке разобраться в этой «каше» из снов, но имеет ли значение, что и кому снилось? Ведь эти люди и в реальной жизни ещё не проснулись. Они гордо и одиноко идут по дороге жизни, а в впереди - никакой цели.
P.S. Эта символическая притча от Бунюэля все же слабее, чем «Виридиана» или мой любимый «Этот смутный объект желания». На мой взгляд, для создания фильма недостаточно одной лишь идеи высмеивания правящих классов – она проходит сквозной линией через все творчество испанского классика. Кроме того, аллегориям здесь явно не хватает тонкости.
Сюрреализм и точка. Бюнюэль снимает кино 'наизнанку', кино о нашей реальности, как если бы она была параллельной – звучит мне отовсюду, когда пытаюсь понять, так ли я расцениваю мэтра. Но для меня эта история, а вернее – силлогическая зарисовка, самая ясная и реалистичная среди всех его картин. Возможно момент предсказательности влияет на жанровую оценку, ведь Бюнюэль описывает реальность начала XXI века, но.. обо всём по порядку. И речь поведем не столько о содержании ленты, сколько об аллюзиях, возникающих у меня как у зрителя, когда я смотрю его.
Когда в майском праздничном Париже провалился грозный 1968, все, кто предвещал 'радость революции' задались вопросом: отчего этот провал? Мне на этот вопрос ответил Бюнюэль, он даже вынес ответ в заголовок ленты, всё дело в том, что буржуазия – самая соль общества спектакля – её утончённая леность и нега, так бесконечно обаятельны.
Лента вопиет к зрителю о всём возмутительном, в тех, кого принято считать буржуазией. Мы опускаемся всё ниже и ниже, проникаем всё глубже. И, казалось бы, ужас должен обуять нас при виде того, как разлагается эта самая 'соль общества', как священник идёт против своего создателя, как порушается любой идеал ради тарелки супа или куска сыра, как любой порок выдаётся за стиль, а стильность становится единственной добродетелью. С точки зрения здравости, рациональности и логичности, мы должны трепетать в ужасе, глядя на происходящее на экране. Но мы заворожены изящностью героев, их тонким вкусом, их ладностью, их жаждой и реализацией красивой жизни.
Когда ты смотришь 'Сало, или 120 дней Содома' Пазолини, ты совершенно чётко осознаёшь и убогость, и чудовищность, и мерзость человеской жажды властвовать. Но в 'Скромном Обаянии Буржуазии' всё мягко и ленно, и ты погружаешься в эту ленность и не находишь ничего предосудительного во всём, что происходит. Гениальный Бюнюэль спрашивает нас весь фильм, ну разве можно творить мерзость, будучи таким обаятельным человеком? Убаюкивает и убаюкивает... 'нельзя.. нет, нельзя' - звучит лейтмотивом в наших головах.
А когда мы в реальности спохватываемся и говорим себе 'Эй, постой! Ведь это – сон разума' и, очнувшись, осознаём весь ужас творящегося в ленте, повествование уже подходит к концу. Перед нами – только спины уходящих вперед таких 'милых и обаятельных' героев, манящих за собой и тарелкой супа. Или куском сыра. А в голове – лермонтовское 'Неужели зло так привлекательно?'
Пытаться угадать бунюэлевские символы, все равно, что ткнуть пальцем в небо. Сюрреализм многогранен и может трактоваться в зависимости от фантазии 'подопытного'. Однако в этом фильме основная идея понятна, в отличие от мелких деталей и подробностей, которыми изобилует картина.
Построение сюжета киноленты строится вокруг высмеивания чревоугодия, как символа потребительства буржуазного общества. Режиссер как будто говорит зрителям, через главных героев: 'Хватит жрать!', постоянно препятствуя их трапезе самыми ироничными и нелепыми способами.
К слову, и сами образы большого количества героев весьма эксцентричны и непредсказуемы. Каждый из героев мог стать героем отдельного повествования, будь то священник, с легкостью превращающийся в садовника и убивающий исповедующегося; посол выдуманной республики Миранда, либо девушка, любительница алкоголя и марихуаны.
Большое пространство в ленте отведено под сны. Но их трактовку мы будем читать в рецензии дедушки Фрейда, куда уж нам, смертным.
Фильм символ, фильм знак, который можно рассматривать с разных сторон, постоянно находя в нем новые интересности.
..а голодные буржуа так и бредут по бесконечной дороге, видимо к Феррери, который годом позже дал таки удовлетворить страждущим первичные потребности в 'Большой Жратве'.
Комедия о мужском цинизме. Мужчина так устроен, что, добившись чего-либо, он перестает ценить это, что, кстати, чувствует женщина, часто ему отказывая. Просто мы быстро показываем свою задницу тому, что далось нам, преследуя … недосягаемое.
Посол Миранды всего добился в Миранде, но ему уже плевать на Миранду и он, с цинизмом, на который способны только старики, подавляет молодежные движения в этой стране. Он многого добился и в Париже, и ему плевать на Париж – он с друзьями поставляет туда наркотики.
Но так получается весь фильм, что он, человек успешный и человек циничный … смешон. Смешно … быть не влюбленным в свою женщину, в свою страну человеком. Смешно … и естественно и Луис Бунюэль рассказывает нам мудрый в общем-то анекдот о компании респектабельных пожилых проходимцев. И это даже не анекдот, а коллекция анекдотов. Бунюэль был режиссером, не стеснявшимся своего воображения, многообразия сюжетных поворотов, приходящих ему на ум. Он не был (как в общем-то большинство из крупных режиссеров) режиссером-реалистом, твердо рассказывающим определенный продуманный и выверенный сюжет. Темпераментный испанец с пылким воображением, он рассказывает их сразу несколько. Чтобы не запутаться самому и не путать зрителя он выдает все свои сюжетные ходы за сновидения, так что теряешься и даже не знаешь, о чем же идет разговор в действительности. Разговор идет о том, что можно порассказать много смешного о старых циниках, но … не спешите смеяться над ними, потому что не меньше смешного можно порассказать и о молодых идеалистах и, позже, Бунюэль будет пытаться снять анекдот о молодой идеалистке в «Смутном объекте желания».
Судя по всему, режиссер не был праведником, но, вместо угрызений совести, чувствовал себя человеком … смешным. Самоирония – вот бич, которым этот гордый человек линчевал себя, что делает его не совсем обычным испанцем. Испанец – человек, пылко верующий, и «добро» и «зло» для него очень серьезные вещи, поводы к большому переживанию. На самом деле Достоевскому, с его пафосом в вопросах добра и зла, куда как далеко до пафоса испанца в этих вопросах! Но… спрятавшийся от своей испанской совести в Париже, Бунюэль не совсем испанец. Вместо того, чтобы показать нам страсть, этот … хладнокровный испанец прячется (от себя самого прежде всего) за масками рассказчика анекдотов-сатирика, снимая фильм об … абсурдности респектабельности.
Жизнеутверждающий и совсем не испанский фильм о «скромном обаянии» … греха.
Фильм режиссера, шутившего … как-то не совсем смешно. Фильм пожилого мудреца о тщете всего, даже доброй воли тридцатилетнего моралиста. Снобистский фильм-насмешка над жизнью, над ее «итогами», ее «плодами». И вот это уже очень по-испански!
Фильм понравился прежде всего тем, что он невероятно… смешной, ироничный, сатирический – назовите как хотите, но над всем происходящим хотелось ернически и долго хохотать.
Начало несколько человек приходят в гости к своим знакомым, чтобы отобедать, но выясняется, что они ошиблись на день и никто их не ждал.
Казалось бы пустяк, но весь фильм так и будет строиться на этом их «смутном желании отобедать». Вот только причины, откладывающие их обед будут все более и более причудливы.
В целом, Бунюэль не изменился со времен «Андалузского пса», набор символов все тот же, сюжет имеет второстепенное значение. А главное – атмосфера что ли, то, что притягивает зрителей к экрану. Здесь нет нравоучительного сюжета как в «Виридиане», здесь есть то, что отличает настоящее искусство. Способность сделать из обычного случая необычный фильм. Другими словами реальность для художника – это только пища для создания своих полотен.
Люди хотели пообедать – вот из этого создан фильм, полный ситуаций от комичных до абсурдных. С одинаковым пристрастием режиссер показывает нам и отсутствие чая в ресторане (что вызывает гомерический хохот где-то внутри тебя), и расквартирование военной части в доме одного из героев.
И уж конечно, совершенно естественно выглядит любовница, вслед за которой приходит муж. В том, что жена в спальне нет ничего предосудительного, ведь ей еще нужно посмотреть Броги.
Совершенно случайно наткнулась на этот сюрреалистический фильм 1972 года, снятый Луисом Бунюэлем.
Сюжет (явно тяготеющий к сюрреализму): Они давно знакомы - семья Сенешали, семья Тевено и их приятель иностранный посол. Они богаты. Они буржуа. У каждого есть свои маленькие неподобающие секреты, которые каждый тщательно скрывает. И вот, жизнерадостная компания собирается отобедать. Казалось бы, что может быть проще? Приходите в ресторан и делайте заказ... Но именно в этот момент они будто погружаются в ночной кошмар. И самые простые понятия становятся для них сложными.
Впрочем, почти весь фильм - это паутина снов, внутри которых снится другой сон. Звучит абсурдно, но иными словами это трудно выразить. Герои фильма — шестеро людей, верхние слои среднего класса - буржуи, на протяжении всего фильма пытающиеся сквозь череду препятствий вместе пообедать. Весь фильм построен на контрастах, к тому же, он смешной и впечатления от просмотра остались положительные. Думаю, это кино станет отличной находкой для любителей сюрреализма.
О глубине и содержательности саркастической зарисовки Луиса Бунюэля здесь уже сказано немало, о пощечинах буржуазным нравам - тоже, повторяться не буду.
Но один вопрос не давал мне покоя, когда пересматривала 'Скромное обаяние...' чуть более года назад - где же заканчиваются сны и начинается реальность?
А ответ пришел совсем недавно. 'Сон во сне' - оказывается, эта идея в кинематографе была реализована не только Кристофером Ноланом, хотя вряд ли он вдохновлялся шедевром испанского классика.
И что же получается? В финальных сценах фильма милый, но циничный дон Рафаэль все еще жив, жует ветчину на кухне, наплевав на все великосветские манеры. Ну лег бедняга спать голодным, что тут поделаешь? Вот и снится всякая... пардон, дичь. Ну привиделось ему, что его приятель спит, а тому снится, что его приятель спит, и в свою очередь...
Это сны, это не реальность. Разве может в реальности закончиться и чай, и кофе, и молоко в приличном ресторане, где решили присесть поболтать три буржуазные дамочки? Разве матерые военные рассказывают сны беспристанно? Разве способен священник застрелить виновного в смерти родителей?... Все эти сценки подбрасывают дону Рафаэлю его чувство голода и воображение.
Чего не привидится на пустой желудок скромному и обаятельному буржуа?
Пожалуй один из самых лучших и значимых фильмов великого Бунюэля. Вообще стоит сперва отметить, что проблематика буржуазного общества, 'бедность богатых', уже была затронута Бунюэлем ровно десятью годами ранее в ленте 'Ангел-Истребитель'. Фильмы весьма похожи, по форме и содержанию, наверное поэтому 'Скромное обаяние буржуазии' можно считать более зрелым продолжением осмысления волнующей тематики. Это абсурдистская и гротескная трагикомедия, имеющая сразу несколько слоёв для понимания, может даже несколько граней - это и злая сатира на 'варящееся в собственном соку' буржуазное общество, и проблематика духовного опустошения общества в целом, и разносторонний взгляд на человеческое одиночество, разобщение между людьми вообще. А может быть постоянно повторяющаяся сцена в которой главные герои бредут по дороге неизвестно куда, есть карикатура на 'тропы западных цивилизаций'? Или этот образ наглядно показывает то что материальные ценности и деньги это всего лишь средства для достижения каких-либо целей, а не сама цель, зацикливание на которых есть 'путь в никуда'? В лента много образов, и каждый из них может быть понят зрителем как-то по своему.
Классика мирового кинематографа, оценка которой может быть только самая наивысшая.
Фильм безусловно интересный, примечательно, что он был снят на закате жизни Бунюэля, т.е. стал чем-то вроде венца его режиссерского гения, квинтэссенцией всей его жизни.
Понравилось:
1) Очень тонкий и красивый юмор.
2) Игра актеров.
3) Актуальная тема. Буржуазия одиноко бредущая по пустынным дорогам, боящаяся потерять богатство, лицемерная и пустая.
'Скромное обаяние буржуазии' - хрестоматийный фильм Бунюэля. В самом деле, как из табакерки выпрыгивает то Бунюэль-сюрреалист, то Бунюэль-антиклерикал, то Бунюэль-классик. Хочтся сразу предупредить зрителя: интерпретировать Бунюэля, занятие интересное, но всегда связанное с крайней субъективностью трактовки - тут либо сидеть и думать что-то свое, либо принимать чужую точку зрения, единственно верного мнения нет.
Что можно сказать о 'Скромном обаянии буржуазии'? Прочитав аннотацию фильма и рецензии к нему, зритель может подумать, что наши буржуа только и делали, что весь фильм кушали. Это не так, зритель, они предавались и иным способам приятного времяпрепровождения. Но предавались им так, что становилось понятно, что составить сюжет, иметь цель и смысл, их жизнь не может. Жизнь их как та дорога, которую демонстрирует нам Бунюэль, по которой они, время от времени, понуро бредут: откуда, куда бредут и зачем, где они сейчас - непонятно. Одна дурная бесконечность бытия, определяющего сознание. Чем они живут, где работают, как добились положения в обществе (помимо незаконных путей) не показано. Зато показано, как они с наслаждением вкушают плоды своего благосостояния.
И снова о еде. Этот вид деятельности в фильме показан так, что вызывать какие-то ассоциации кроме фрейдистских и еще, возможно, марксистско-ленинских, он не может. Или так: еда как ритуал, только ритуал без содержания. Они как будно все никак не наедятся - наелся, кажется, только посол несуществующей страны - колбасой, сидя под столом, пока расстреливали его товарищей.
И, пожалуй, самый замечательный момент в фильме - сны, в которые как будто врываются страхи героев - смерть, дуэль, оскорбление, неловкое положение, смех окружающих. Но главный их страх - страх разоблачения. Разоблачения буржуазной бессмысленности, пустоты и ненужности.
