«Монстры»: Интервью с Гаретом Эдвардсом

Во-первых, я вырос на творчестве Стивена Спилберга и, когда снимал «Монстров», хотел как можно сильнее абстрагироваться от этого влияния, пойти в другом направлении. Но если ты очень долго идешь по земле, то возвращаешь туда, откуда пришел. Поэтому когда я посмотрел свой фильм после монтажа, то подумал: «Боже, он такой спилберговский!» Оказалось, что его влияния там гораздо больше, чем хотелось бы. Во-вторых, я питаю необъяснимую страсть к фантастическим фильмам 1950-х. Это трэш, я понимаю, что это трэш, и никогда не рекомендую их к просмотру кому-то еще, но почему-то люблю их. Мне хотелось взять некоторые идеи и атмосферу этих фильмов и адаптировать к современной реальности. Кроме того, когда мы работали над картиной, у нас в офисе висели постеры «Африканской королевы» и «Касабланки» как напоминание о том, что мы хотим сделать коктейль из мелодрамы и фантастики.

«Звездный путь» я, конечно, смотрел, но не любил так сильно, как «Звездные войны». Вот они огромное влияние на меня оказали.

Спасибо за оценку. Наша съемочная группа состояла из двух актеров, меня, звукорежиссера и продюсера. Так что все расходы составил наш перелет в Мексику и проживание там. Бюджет значительно сэкономил наш подход к съемкам. Обычно фантастические фильмы снимаются так: давайте придумаем, как все должно быть, а потом потратим миллионы на то, чтобы воссоздать наши фантазии. Мы же просто ехали по дороге и каждый раз, когда видели что-то интересное, выходили из машины и снимали это. Вместо того чтобы создавать новую реальность, мы использовали существующую. В процессе съемок я все время наталкивался на людей с оружием. «Как здорово! Они помогут моему фильму выглядеть реалистичнее и дороже», — думал я и постоянно пытался их заснять, но они избегали камеры. Как-то я обратил внимание, что уже видел одного человека с автоматом в другом городе и поделился своим наблюдением с продюсером. «Не говори актерам, но эти люди охраняют нас», — ответил он.

С приходом цифровых технологий в кинематографе многое изменилось. Сейчас каждый может пойти в магазин и купить ноутбук, который будет мощнее любого компьютера десятилетней давности. Раньше для съемок необходимо было использовать 35-миллиметровую пленку, но наш фильм мы снимали при помощи HD-камеры с адаптером, благодаря которому картинка не отличается от пленки. Цифровая революция должна была затронуть три области. Первая — обработка: ты можешь делать все эффекты при помощи CGI. Вторая — съемки: ты можешь снимать кинематографичное видео при помощи цифровой камеры. Третья — это распространение, то, чего мы все ждем. Сейчас даже если ты снимешь фильм за сто фунтов, студии потратят 30 миллионов на промо, рекламу и прокат. Неважно, как дешево вы сняли фильм, его прокат подразумевает серьезные финансовые риски. Когда цифровые технологии распространения позволят уменьшить эти риски, появится больше свободы для творчества.

Я пять лет занимался компьютерной графикой, а затем подкупил продюсера, пообещав сделать все эффекты по очень низкой цене, если он разрешит мне режиссировать фильм. Бюджет у этого документального фильма был значительно больше, чем у «Монстров». Это было ужасно: огромная съемочная группа, актеры, массовка. Если ты немного передвигаешь камеру, через тридцать минут начинают двигаться все грузовики со звуком «пи-пи-пи-пи». Тогда я решил, что мой фильм будет камерным: только самое необходимое, без этого «пи-пи-пи-пи». Мне повезло, потому что я совершил переход от телевидения к кино одновременно с технологиями: те же камеры, те же программы, те же компьютеры. Я делал этот фильм так же, как раньше делал ТВ-шоу.

Поскольку я занимаюсь компьютерной графикой, то всегда запоминаю странные вещи, которые вижу. Как-то я был на отдыхе и наблюдал за тем, как рыбак вытаскивает сеть из океана, в ней явно было что-то тяжелое и странное. «А вдруг там монстр?» — подумал я. При этом рыбак не обращал внимания на «монстра» и продолжал вытягивать сеть с совершенно невозмутимым видом. И я представил себе мир, в котором вытаскивать чудовище из океана — обычное дело. И еще подумал, что такой фильм можно сделать очень дешево, потому что не требуется ни массовки, ни декораций, можно просто заснять рыбаков и добавить монстра на компьютере.

Да, я решили начать с того, чем обычно все фильмы о монстрах заканчиваются, и посмотреть, куда же это приведет.

Компьютерные эффекты были в 250 сценах, 50 из них были сценами с чудовищами. На эту работу у меня было пять месяцев, я делал примерно по две сцены в день и постоянно откладывал момент создания монстров. Я начал делать наброски еще за год, и у меня скопились тысячи разных рисунков. Создание первой сцены заняло у меня два месяца, я ужасно нервничал и «параноил», потому что понимал: весь фильм зависит от того, как будут выглядеть эти монстры. Если вы спросите у ученых, где в Солнечной системе могут обитать инопланетяне, они скажут: «На спутнике Юпитера». И я придумал историю, что туда отправилась экспедиция за образцом инопланетной цивилизации, но, когда этот образец был доставлен на Землю, все пошло наперекосяк. Эта планета покрыта льдом, в центре у нее вулкан, а между слоями океан. Поэтому мне важно было, чтобы монстры выглядели как существа, которые живут на дне океана, вот и получилась некая смесь краба и осьминога.

Да, на обложке предварительной версии нашего сценария была фраза: «Наиболее реалистичное в мире фантастическое кино». Мы старались, чтобы фильм получился реалистичным. Цена, которую пришлось за это заплатить — ощущение нехватки действия. Зато когда что-то все-таки случается, ты полностью погружаешься в происходящее, потому что ждал этого.

Главные герои фильма — профессиональные актеры, но остальные персонажи — это реальные люди, которых мы встречали в процессе съемок. Например, человека, который продавал билеты на паром, мы встретили за 10 минут до съемки сцены — он работал в кафе через дорогу, вы можете видеть это кафе в фильме. Я понял одну фишку работы с непрофессиональными актерами. Если ты говоришь им, что делать — «Поставь бутылку сюда» или «Соври», — получается неправдоподобно. Но когда ты формулируешь конкретную задачу, например, «не продавать билеты меньше чем за пять тысяч долларов», и разрешаешь делать все что угодно, тогда выходит естественно.

Большинство диалогов — это импровизация. Например, мы как-то поднялись на вершину храма, измотанные и уставшие, и наши герои проговорили целый час, а мы выбрали лучшие моменты. Многое переставили местами, например, плакала она не из-за его слов, а из-за чего-то другого. Историю про то, как она училась смеяться, актриса рассказала в ответ на другую детскую историю. Но, несмотря на все эти манипуляции, удалось сохранить естественность общения.

Конечно, я никогда не застревал в Мексике, кишащей монстрами. Но я должен был выбрать персонажа, который мне нравится, поэтому я сделал его фотографом, что близко к режиссеру, и передал ему некоторые свои черты — он больше интересуется фотоаппаратом, чем девушкой. К тому же это было полезно для сюжета, потому что его профессия постоянно возвращала нас к чудовищам. Когда я писал сценарий, моя девушка спросила меня, о чем фильм. «О парне, который любит свою камеру, собирается ввязаться в авантюру и не хочет жениться». «Что-то знакомое», — ответила она. Так что, наверное, да, он похож на меня. Но я не ставил себе такой цели, это получилось как-то само по себе.

Знаешь, я просто хотел рассказать реалистичную историю отношений. Например, у него был секс с той, другой девушкой. В голливудском фильме этого не случилось бы, потому что это все разрушило бы.

Да, они представляют персонажей эдакими героями. И мне понравилась идея, что в реальной жизни он переспал бы с этой женщиной. Персонажи не подают вида, что влюблены друг в друга, есть только взгляды, полукасания, все очень медленно происходит, им требует много времени, чтобы начать проявлять свои чувства.

Я не хотел, чтобы у зрителей создалось впечатление, что мы выдернули откуда-то романтический сюжет и поместили его в фильм о монстрах. Поэтому монстры должны были пройти тот же путь, что и герои. Нужна была идея, которая связывала историю монстров и историю людей. И тогда я понял, что монстры — это никакие не чудовища, они не являются олицетворением зла, это просто животные, которые пытаются выжить и продолжить свой род. Так же, как и люди. Есть еще одна деталь, которую никто не заметил, потому что во время показа телетрансляции не переводились. В новостях сообщается, что монстры появились шесть лет назад, а у главного героя шестилетний ребенок. В день, когда из его семени появился ребенок, его проблема, на Земле появились монстры, всеобщая проблема. И у героя по отношению к этому ребенку такой же барьер, как у людей по отношению к монстрам. И в тот момент, когда он звонит поздравить своего сына с днем рождения и плачет возле автомата, он открывается, в этот момент все перестает быть проблемой и становится прекрасным. Когда он принимает своего ребенка, он принимает и весь остальной мир.

Можно объяснить это тем, что их привлекает яркий свет, но если копнуть немного глубже, то по телевизору про них говорили только плохое, и, как только девушка выключила телевизор, монстр успокоился. Та же идея: если вам что-то кажется проблемой, то оно и будет проблемой, но стоит вам немного изменить угол зрения, как изменится и реальность.

Проблема этого фильма в том, что он сочетает в себе много всего: это фантастика, фильм ужасов, мелодрама, road movie, фильм о монстрах. Когда ты обсуждаешь идею с продюсерами, они всегда спрашивают: «Что же такого особенного в твоем фильме, чем он отличается от других?» И тебе надо придумывать причины и объяснения, чем же он отличается. Но когда ты уже снял фильм и обсуждаешь его с прокатчиками, они говорят: «Ты сделал слишком необычный фильм, это проблема!». Тут невозможно выиграть! Поскольку фильм фантастический, ты должен всем: актерам, продюсерам и другим людям — объяснять словами, что представляют собой монстры. Например, мне говорят: «Если на этой территории жили монстры, никто бы не стал там жить! Это бред!» И ты отвечаешь: «А как же ураганы? Они случаются каждый год, уносят множество жизней, но люди никуда не переезжают». Для описания каждого аспекта мне приходилось придумывать аналогии с реальным миром: ураганы, миграция, терроризм. Это помогало объяснить идею, но вместе с тем добавляло картине еще один уровень понимания. Но при всем обилии жанров и уровней восприятия главное в моем фильме — любовная история, потому что она вызывает эмоции.

Снимая фильм о любви, я много думал об этом. И пришел к выводу, что если ты плачешь, когда теряешь человека, — это любовь. Если не плачешь — значит он тебе просто нравился. Это определение для мужчин, потому что женщины постоянно плачут.

Да, получается так. Ты не можешь понять, что любишь человека, пока почти не теряешь его.

Первые фильмы, которые вы будете снимать, скорее всего, будут ужасными. По крайней мере мои первые работы — полный трэш, я их стыжусь. Но чем быстрее ты сделаешь первый фильм, второй, третий, тем быстрее научишься снимать. Так что первый совет — не бояться пробовать, берите камеру и снимайте, неважно что, хоть дружеские вечеринки. Я слишком долго думал и постоянно откладывал это из-за страха сделать что-то не так, теперь мне жаль потерянного времени. Если вы не будете совершать ошибок, вы никогда не сделаете что-то правильно. В процессе учишься гораздо быстрее, чем читая и размышляя.

Разные. Интересно было участвовать в соревновании: нам давали название, диалоги, сюжет, и мы должны были вернуться через 40 часов с готовым фильмом. Для меня это было своеобразной проверкой, могу ли я сделать фильм самостоятельно. Я показал эту короткометражку будущим продюсерам «Монстров», и они согласились помочь мне снять первый полнометражный фильм.

Надо иметь хорошее воображение и не иметь предубеждений, а также быть гибким. Необходим хороший вкус: режиссер — это своеобразный фильтр, способный отличить плохое от хорошего, — и умение находить компромиссы при общении с командой. Но для начинающих режиссеров важно другое: никогда не сдаваться, никогда не сдаваться, никогда не сдаваться.

Я снимал кино вслепую, просто надеясь на то, что раз это нравится мне, то понравится и другим людям. Теперь я жду, когда вы расскажете мне о моем фильме, тогда я пойму, что мне удалось, а что нет. Но будьте добрее. Я, кстати, читаю все отзывы в интернете, ничего не могу с собой поделать. Ведь в этом же весь смысл — чтобы твой фильм понравился зрителям.

Забавно, почему люди думают, что раз ты занимаешься созданием спецэффектов, ты должен их любить. Все как раз наоборот — ты их ненавидишь. И ты ненавидишь фильмы, где графика используется беспричинно и чрезмерно. Создание спецэффектов требует большого количество времени и сил, и меня раздражает, когда их используют совершенно бесцельно. Поэтому я хотел, чтобы в моем фильме на первом месте была история и герои, графика должна лишь помогать рассказывать историю. Самая большая проблема Голливуда в том, что при создании прекрасного шоу здесь забывают о персонажах, истории недостоверны. И это заставляет меня двигаться в противоположном направлении. Не знаю, возможно, я зашел слишком далеко.

Рассуждать о 3D сложно. Одно дело, когда ты смотришь «Аватар» в Imax, — это потрясающе, у тебя появляется ощущение присутствия. Но 3D по телевизору — это просто плоское изображение, разделенное на несколько слоев. Я не думаю, что в будущем люди будут ходить по дому в специальных очках на случай, «если захочется посмотреть телевизор».

Если фильм будет успешным, то мне придется делать сиквел. Не потому, что я этого хочу, а потому, что люди, которые выкупили права на фильм, захотят снимать продолжение. Где-то я прочитал, что из моего фильма может получиться неплохой сериал. Вот эта идея мне нравится, можно будет рассказать истории из разных стран.

Правда? Когда он сказал это?

Он очень добр. Он правда сказал это?

Теперь понятно.

Знаешь, для меня все это так ново: автографы, фото… Я до этого ни разу не давал интервью.

Я сегодня наблюдал, как Тимур шел по торговому центру к кинотеатру, и все люди оборачивались, смотрели на него. Понимаешь, я никогда не задумывался… Для режиссера это не так страшно. Но каково быть известным актером? Куда бы ты ни пришел, ты привлекаешь внимание. И эти люди — твои друзья, ты не можешь сказать им: «Уходите, я не хочу разговаривать с вами». Ты должен быть добрым и внимательным. Но когда ты добр ко всем, у тебя случаются одинаковые пятиминутные беседы. «О, мне нравится твой фильм, можно спросить..?» Ты проходишь десять метров, и тебе задают те же вопросы, говорят те же слова, еще десять метров — все повторяется. Это как проклятие, понимаешь? Конечно, мне пока это незнакомо, и будет большой удачей для меня, если так произойдет. Это очень мило, когда этого немного, но не думаю, что это будет так же мило, если будет продолжаться всю жизнь. Мне кажется, у режиссеров нет такой проблемы: большинство людей не знает, как они выглядят.

Для меня очень важна сама история, деньги — это второй вопрос. Знаешь, у меня в голове уже множество фильмов, которые я хотел бы снять, и я уже выбрал следующий. Тимур помогает мне с разработкой сюжета, и я ему очень благодарен за это. Это опять будет фантастический фильм с эмоциональной историей, подробности пока рассказать не могу, мне запрещают. Бюджет, конечно, будет побольше, но ничего сверхъестественного. Ирония в том, что чем больше у тебя денег, тем меньше свободы. Поэтому я предпочитаю оставлять бюджет на том уровне, когда я могу свободно создавать что-то интересное мне.

(Делает вид, что просыпается) Это все происходит на самом деле, или это моя очередная фантазия?!