Весь фильм Стеллинга — пошлое, банальное, попросту глупое здесь торжествует, несмотря ни на что. Более того, вся эта пошлость всерьез прочувствованна, искренна: Стеллинг не стесняется ни любви, ни смерти, ни Шопена в саундтреке, ни других констант сентиментализма, но каждым кадром, жестом или словом словно доказывает, что искренне во все это верит.