Сила фильма — как раз в отказе от интерпретаций и симпатий. Гигинеишвили и его соратники показывают безвыходную ситуацию, в которой закрытые границы страны даже в относительно вегетарианские 1980-е могли приводить к такого рода трагедиям, а стремление к свободе по-прежнему оставалось основным, почти иррациональным инстинктом.