Это не «Карточный домик»: Эксперты по религии о «Молодом Папе»

Сериал Паоло Соррентино «Молодой Папа» с большим успехом прошел за рубежом и совсем недавно начал демонстрироваться в России. КиноПоиск уже писал, почему на него стоит обратить внимание. В его пользу говорят не только имена режиссера и исполнителей главный ролей Джуда Лоу и Дайан Китон, но и производителей — каналов HBO, Canal+ и Sky. О других вымышленных римских папах шла речь в отдельном материале. На этот раз по просьбе КиноПоиска религиовед Леонид Мойжес поговорил с экспертами, знакомыми с проблемами католической и православной церквей, и выяснил, насколько достоверен сериал Соррентино.

Пий XIII — антипод Иоанна Павла II

Отношения Ватикана и кино сильно менялись на протяжении истории и часто были далеко не радужными. Ключевой поворот тут, как и во многих других областях, произошел в ходе долгого понтификата Иоанна Павла II. Актер по образованию, Кароль Войтыла, став папой римским, прикладывал все усилия, чтобы сделать католическую церковь более открытой и понятной миру.

Одним из шагов в этом направлении были попытки примирить Ватикан и кино. Сама фигура понтифика способствовала этому. История его жизни легла в основу многих фильмов, пытающихся осмыслить выдающуюся личность польского папы. В какой-то степени именно ему противопоставляется главный герой «Молодого Папы» Пий XIII (Джуд Лоу), последовательно отказывающийся от тех идеологических установок на открытость, терпимость, экуменизм и диалог с миром, которые у многих католиков ассоциируются именно с Иоанном Павлом II.

Фактически единственным нелестным замечанием со стороны высших иерархов церкви о кино стала критическая оценка экранизации романа Дэна Брауна «Ангелы и демоны» предыдущим папой римским Бенедиктом XVI. За исключением этого случая, руководство Римско-католической церкви принимает право искусства развиваться своим чередом.

Разумеется, Ватикан еще может сделать какие-то комментарии, осмысляющие сериал «Молодой Папа» с точки зрения католичества, — пока что их не было, — однако не стоит ждать от него возмущенной критики. Как отметил в беседе с КиноПоиском историк религий Алексей Юдин, обсуждения сериала внутри Ватикана вряд ли станут достоянием гласности: «Кому-то нравится Соррентино, кому-то не нравится. Но крайне маловероятно, чтобы подобные частные мнения достигли бы уровня официального высказывания. Все понимают, что это художество».

Корреспондент ТАСС в Ватикане Алексей Букалов в разговоре с КиноПоиском предположил, что сериал может прийтись католикам по душе. Он служит своего рода предупреждением о том, кто мог бы стоять во главе церкви вместо нынешнего либерального и открытого Франциска, и в этом смысле является своего рода похвалой нынешнему папе. «По крайне мере сам понтифик, скорее всего, смотрел этот сериал с не меньшим интересом, чем фильм „Молчание“ Мартина Скорсезе, ради показа которого сам режиссер недавно приезжал в Ватикан», — добавляет Букалов.

«Карточный домик» по-ватикански?

Сразу после первых серий «Молодого Папы» в прессе стали появляться сравнения этого проекта с «Карточным домиком». Аналогии действительно напрашиваются: в обоих случаях зрителю предлагают взглянуть на тайное закулисье известного политического института. Роднит сериалы и то, что подход режиссеров к изображаемому материалу кажется достаточно циничным. Кардиналы в «Молодом Папе» ругаются, иронизируют над действием Святого Духа на выборах нового понтифика, заводят себе любовниц и любовников и, разумеется, интригуют друг против друга, не гнушаясь даже шантажом.

Но если присмотреться внимательнее, то различий между двумя сериалами гораздо больше, чем сходств. Какие-то из них бросаются в глаза сразу. Например, в «Молодом Папе» в центре сюжета нет никакого затяжного внешнего конфликта. Да, избравшие Пия XIII кардиналы, разочарованные невозможностью контролировать нового понтифика, пытаются разными способами исправить собственную ошибку. Но их замыслы являются лишь одной из многих сюжетных линий, которая часто теряется на фоне разговоров главных героев о боге, семье или сексе. Причем, когда Пий XIII все-таки снисходит до того, чтобы принять участие в политических играх, он сокрушает своих противников с непривычной для зрителя легкостью.

Вопреки утверждениям многих рецензентов, сериал не очень подробно раскрывает конкретные механизмы власти и политической борьбы в Ватикане. Любой человек, интересовавшийся этой темой хотя бы на уровне чтения газетных заметок в связи с выборами папы Франциска, вряд ли почерпнет для себя нечто новое. Государственный секретарь Святого престола кардинал Анджелло Войелло показан как человек, способный определять, кто будет папой, и контролировать курию. Но каким именно образом он сосредотачивает в своих руках такую власть, нам не вполне объясняют, ограничиваясь лишь намеками на шантаж.

Столь же мало внимания Соррентино уделяет противостоянию между различными партиями среди кардиналов. Их существование в сериале лишь обозначается, хотя на самом деле постоянная борьба между условно либеральным и консервативным крыльями церкви сопровождает любое серьезное решение. Пий XIII с самого начала показан как человек, стоящий над этой борьбой. Он одновременно более современный, чем либеральные кардиналы, и консервативный настолько, что отталкивает от себя даже своего учителя и неофициального лидера нормальных консерваторов, кардинала Спенсера. А после своего избрания все решения папа принимает единолично, назначая новых кардиналов и глав конгрегаций по своему усмотрению. Конкретные механизмы управления остаются скрытыми от зрителя.

Гондурас и другие ошибки

Так же мало внимания уделяется национальной проблематике. Хотя главный герой и позиционируется как первый папа из США, мы не видим особенного ажиотажа или возмущения по этому поводу. Более того, именно с вопросом национальности связан один из самых бросающихся в глаза ляпов сериала — отправка в Гондурас лучшего друга папы, кардинала Эндрю Дюсолье, американца (очевидно, ирландского происхождения).

В действительности же эта страна Латинской Америки, которая является одним из главных центров современного католического мира, не нуждается ни в миссионерах, ни в каких-то приезжих руководителях. Реальный духовный лидер Гондураса, архиепископ Тегусигальпы Оскар Родригес Марадьяга, является фигурой мирового уровня, которого многие называли претендентом на место папы. В результате его место занял другой выходец из Южной Америки, Хорхе Бергольо, взявший имя Франциск.

Никаких других причин вывозить Дюсолье из США с точки зрения сюжета сериала не было, поэтому подобный привет колониальному мышлению смотрится достаточно забавно. Очевидно, необходимость перевода Дюсолье возникла из-за желания авторов сериала показать конфликт между кардиналом и наркобароном Карлосом Гарсией. Но ведь точно такой же конфликт легко мог бы разыграться и на территории родины Дюсолье, где проблема наркокартелей не менее актуальна, а латиноамериканцы составляют значительный процент прихожан католической церкви, составляя, например, подавляющее большинство в епархии Лос-Анджелеса.

Эти неточности неизбежно вызывают вопрос о достоверности нарисованного портрета Ватикана, однако с этим у Соррентино проблем нет. Он вполне подкован в знании реалий ватиканской жизни, того, чем живет, как выглядит и чего боится этот город. «Ватикан показан удивительно точно и наблюдательно, — утверждает Букалов. — Надо отметить, что сериал был снят не в настоящих садах, а на специально сконструированных площадках. Но этот совершенно особый и ни на что не похожий мир режиссер смог воспроизвести чрезвычайно аккуратно. Я неоднократно бывал в Ватикане и могу подтвердить точность Соррентино».

Пример с Гондурасом отражает не плохую осведомленность Соррентино — скорее всего, дело в том, что устройство власти в Ватикане — это совсем не то, на чем режиссер хочет концентрировать внимание зрителей. В своих интервью Соррентино подчеркивает, что его задачей было показать состояние людей, властью уже наделенных, изучить то одиночество, в которое они погружаются. Власть в сериале оказывается не целью, а предпосылкой, тем, что формирует персонажей. И Ватикан, будучи страной, обладающей самым значительным разрывом между материальными ресурсами и фактическим влиянием на мировой арене, кажется подходящим для этого местом действия.

Целибат и другие проблемы

Соррентино хорошо понимает, какие проблемы действительно беспокоят кардиналов и вообще всех активных католиков, и подробно показывает их в сериале. В первую очередь это касается проблемы целибата и множества тем, всплывающих в связи с этим — гомосексуальных и гетеросексуальных отношений священников и монахов, абортов и бесплодия, детства и педофилии.

Тема секса и телесности, любимая у Соррентино, раскрыта в сериале гораздо полнее, чем могли бы ожидать идеалисты, при этом совершенно не в том ключе, на который рассчитывают циники. В отличие от каких-нибудь «Борджиа», мы не видим тут повсеместного разврата, кардиналов, дежурно заводящих себе любовниц из числа монахинь, и тому подобного. Но все герои в разговорах снова и снова возвращаются к вопросам отношений и семьи, любви и секса, гомосексуальности и т. д., демонстрируя важность, которую они занимают в современной католической церкви.

В определенной степени тут ничего не изменилось еще со времен «Декамерона». Очевидное несоответствие реальной практики и высоких требований, накладываемых церковью, сопровождало историю католицизма веками. Но все же Соррентино движет не просто желание поговорить на вечные темы — он проявляет искренний интерес к актуальным вопросам.

Одна из таких проблем — реально осуществляющийся отсев гомосексуальных священников, который, казалось бы, лишен смысла в условиях запрета на любые плотские отношения. В сериале мы видим, как эта неофициальная практика доводится до абсурда, принимая форму папского распоряжения, и быстро, в иллюстративной форме можем ознакомиться со всеми аргументами сторон. Немало внимания уделяется теме абортов и бесплодия, а также очень болезненной для Ватикана проблеме педофилии. Если отвлечься от секса, актуальны для сериала вопросы о роли Римско-католической церкви в борьбе с латиноамериканской преступностью и в помощи проблемным регионам Африки. Все это — та повестка, которую ежедневно обсуждают церковные иерархи, публицисты и активно верующие люди.

При этом ультраконсерватизм Пия XIII, выдуманного антипода Франциска, позволяет режиссеру поставить эти проблемы особенно остро. Реальный папа старается сгладить подобные противоречия, сближая позиции хорошего современного человека и хорошего католика. Пий, напротив, позволяет Соррентино подчеркнуть, что по многим вопросам позиция католической церкви, несмотря на все преобразования нынешнего папы, отличается от светской. Именно в этом заключается ценность сериала «Молодой Папа».

Он не раскрывает механизмов, которые стоят за отдельными политическими решениями и внутренней борьбой, но позволяет понять, какие именно проблемы церковь ставит перед собой и как пытается их решать. И тут все средства хороши, включая прямую пародию в лице кардинала Войелло на бывшего госсекретаря Ватикана Тарчизио Бертоне, известного своей любовью к футболу (тот в бытность архиепископом Генуи даже комментировал целый тайм футбольного матча). Самую любопытную для российского зрителя тему Соррентино оставляет на десерт. Десятая серия наглядно иллюстрирует, в каком именно состоянии сейчас находится диалог между Римско-католической и Русской православной церквями.

В ожидании «Молодого патриарха»

Ожидать подобного сериала о самой Русской православной церкви в ближайшие годы вряд ли стоит. Как утверждает в интервью КиноПоиску протодиакон Андрей Кураев, в нынешних политических и цензурных условиях невозможно снять похожий сериал о РПЦ: «Это расколдовывание закулисы. Народ должен видеть епископа только выплывающим в кадильном облаке из глубины алтаря. Это некий небожитель, который только и делает, что молится за всех бабушек по всем деревням своей епархии. Идеал православного епископа в народе — это хворый молитвенник. Ему больно, тяжело, он старше всех прихожан, но, преодолевая свою боль, он заботится о них. Видеть в нем хотя бы менеджера, не говоря уже о чем-то больше, недопустимо».

Кураев считает, что существуют различия между восприятием этого сериала католиками и нами: «Когда я говорю, что было бы неплохо снять такой же [фильм] про нашу церковную жизнь, то исхожу из того, что наше общественное мнение во многом все еще носит розовые очки, когда глядит на церковь. И толика трезвости ему совсем не помешала бы. А в западном мире католическая церковь уже несколько столетий подвергается постоянным нападкам со стороны прессы, поэтому такой сериал там воспринимается иначе».

Отношение современных российских зрителей к гипотетическому сериалу «Молодой патриарх», по мнению Кураева, неизбежно будет зависеть от степени приближения верующих к начальственным сферам: «Те, кто имел возможность наблюдать их вблизи, знают, что с годами слова „цирк“ и „церковь“ становятся однокоренными. И такие люди увидят, конечно, подтверждение своей печали. А есть те, кто тщательно стерилизует свое сознание в заранее заданном благочестивом ключе. И они скажут, что это жидомасонская провокация».

Другими словами, российские зрители склонны искать в любом сюжете не личную, а идеологическую, государственную или любую другую глобальную проблематику. В результате этого подобное произведение рискует быть воспринято как клевета или сатира, потеряв свой первоначальный смысл.

По мнению Кураева, невозможно однозначно ответить на вопрос о том, ставят фильмы и сериалы, подобные «Молодому Папе», веру человека под вопрос или укрепляют ее: «Это зависит от культуры мысли самого человека. При создании такого рода полотен уместно вспомнить известную новеллу „Декамерон“ Боккаччо, где показываются аналогичные нравы папского двора эпохи Возрождения и делается вывод, что, если эти кардиналы и папы делают все, чтобы уничтожить Церковь Христову, а она живет, значит, она действительно от Бога».

В любом случае понять масштаб и значимость «Молодого Папы» можно будет только с определенной временной дистанции, как это уже часто бывало с другими произведениями, затрагивающими религиозные проблемы. «Когда я читал Грэма Грина, — вспоминает Кураев, — то полагал, что передо мной критика церкви, а оказалось, что это замечательный католический писатель. Когда мы начинали читать Джоан Роулинг, многим также казалось, что она пишет с нехристианских позиций. А оказалось, что это тоже не так, особенно в заключительном томе. Даже с „Кодом да Винчи“ Дэна Брауна все сложнее, чем виделось поначалу».