«Обыкновенное чудо», как и большинство родившихся в СССР, смотрел множество раз, часто не полностью: стоило попасть на телепоказ – залипал до конца. И даже если видел только фрагмент – душа оттаивала от наледи повседневности и дарила щемящие чувство жажды вечности… Теперь вот посмотрел еще раз после перерыва в несколько лет – на этот раз полностью и на большом экране. Радость, грусть, восторг и печаль испытал как и прежде… Но хочу проговорить кое-что особо.

1. [«принцесса»]

Увидел точность передачи надежд юности: первое обнаружение юным существом себя обреченным на одиночество в злом мире и переживание сверхценности чувства близости Себя с Другим…

(Горькое чудо одиночества [выпадение из колыбели тождественности с родителями и выпадения из естественной «вечности» быта] как того, что открывает возможность осознания себя как отдельного Себя и возможность столкновения с Другим. И радостное чудо любви как обещания и опыта преодоления одиночества.)

Плюс множество других хорошо разыгранных точных наблюдений: например, взгляд юности на близких как вдруг чужих: 'мир стал другим, а близкие остались теми же самыми – поэтому они стали чужими...'; и взгляд юности на себя как причины всех действий других: 'это я во всем виновата, я сказала не то...'

2. [«волшебник»]

Увидел одиночество творца даже если он погружен в любовь-заботу… когда любовь переживается, но одновременно и видится в ее целостности, т.е. завершенности, т.е. конечности...

3. [«король»]

Увидел мощь интерпретации Леонова-Захарова образа якобы короля-садиста – он не изверг, в котором человеческое лишь любовь к дочери, – все гораздо сильнее – король сам является безмерно добрым существом. Но чтобы спасти свою опаленную несовершенством мира душу – он решил оговорить себя, оболгать себя – всегда разыгрывать из себя «зло» – чтобы этим, как оберегом, отогнать от себя и своих близких настоящее зло. И все близкие это знают. И даже придворные подыгрывают ему – они ужасаются его «страшным приговорам», которые никогда не были исполнены, и его «страшным рассказам», которые никогда не происходили на самом деле, чтобы чужаки не разрушили добрый мир их самого доброго короля на свете… И лишь министр-администратор своей эгоистичной душой не разглядел всей игры и начал ускорять разрушение мира этих прекрасных, наивных и беззащитных людей…

(Ну а когда попытка короля заболтать зло мира ради своей дочери провалилась, когда он понял, что он не смог своими силами оградить свое дитя от этого мира, то он решил пойти до конца – до кажущегося ему логичным конца – до полного отрицания мира – до не желания воспринимать его как существующий – до вычеркивания себя из противного ему мира – что показалось ему таким логичным, после того как он увидел, как вычеркивает мир из себя, а себя из мира его дочь)...

Министр-администратор лишь мелкий трусливый агент неумолимого хода вещей мира сего… Обреченности человека на одиночество и смерть не может противостоять никакой оберег ни из каких слов и даже дел.

Обреченность на одиночество и смерть – превозмогается (или, если угодно, забывается) лишь обыкновенным, то есть изначально доступным всем, чудом любви.

Любви, в которой человек выходит из своей клетки и живет другим как собой, в которой человек превосходит самого себя и тем самым только впервые и приближается к себе в полноте замысла о себе...

Евгений Шварц - выдающийся драматург советской эпохи, сочинитель оригинальных, а также и переиначенных классических сказок. Литературный талант Шварца, как известно, пользовался повышенным спросом в среде советских режиссёров, его произведения многократно ставились в театре и экранизировались. Чем же был вызван такой интерес к автору? Веянием времени, конечно же. С падением Российской империи новая власть требовала прогрессивного искусства, а если это была художественная сказка, то только в интерпретациях, наиболее удобоваримых советскому режиму. Роль этакого тенденциозного интерпретатора как раз и была почётно доверена Евгению Шварцу, пересказавшему немало старых сказок на новый лад, но и не лишив советское искусство продуктов собственного сочинительства.

Непременно ошибутся те, которым вдруг покажется, что шварцевские трактовки известных сказок не очень-то и отличаются от первоисточников. Напротив, многие из его сказок, в том числе и оригинальных, несмотря на призыв автора не искать в них скрытого смысла, обладают уникальным подтекстным содержанием, характеризующемся некой таинственной, даже тревожной недосказанностью. С одной стороны, всё вроде бы по-сказочному волшебно, шварцевские сюжеты задают разнополым персонажам вполне себе тривиальную, 'любовную', установку обрести друг друга - принц должен непременно разыскать Золушку, Ланцелот - вызволить Эльзу из драконьего плена, 'медведь' - поцеловать принцессу, и т.д. и т.п. С другой же стороны создаётся впечатление, что автор будто бы пытается предостеречь героев от опрометчивых решений, словно советуя: 'Прежде чем сделать нравственный выбор, сперва сумейте распознать где инфернальное зло, а где истинное Добро'. Велика ли надобность скромному молодому человеку, получившему образование в Сорбонне, Лейдене и Праге, превращаться в зверя, да и вообще подвергать себя и принцессу чудовищной опасности, когда в идеале они могли бы любить друг друга и без всевозможных лобзаний, если, конечно, это высокое чувство взаимно? Какой бес ему внушил происхождение от животного, когда оное так и не подтвердилось? Не выйдет ли вдруг из этого пресловутого поцелуя какой-то другой сказки, на этот раз уже не шварцевской, а из категории русских народных, чего-нибудь наподобие 'Сказки о сыне волшебника и трёх талисманах'?

Касательно же фильма Захарова можно смело сказать, что пускай этот режиссёр персональными экранизациями и зарекомендовал себя как своеобразный 'мастер-ломастер' литературных первоисточников, его 'Обыкновенное чудо' получилось максимально адекватным драматическому произведению Шварца, чего не скажешь об излишне романтизированной кинопостановке Гарина образца 1964 года. Огни, зловеще полыхающие в концовке захаровской кинокартины, действительно 'заставляют задуматься оставшихся в живых'...

Времена Советского Союза я застать не успел, появившись на свет уже после его распада. И воспитан был в нынешней информационной среде: в детстве наряду с Карлсоном и Винни-Пухом смотрел Человека-Паука и Черепашек-Ниндзя; после перешёл на Звёздные Войны, Терминатора и Людей Икс. Одним словом, это была западная кинопродукция.

Не то чтобы я совсем не видел старых советских фильмов, однако спектр их был весьма узок. Комедии Гайдая, «Джентльмены удачи», «Место встречи изменить нельзя» - вот и все картины, просмотренные мною тогда, в юном возрасте (и весьма мне нравившиеся). О всех остальных произведениях я, в лучшем случае, только слышал.

Не так давно я решил исправить это упущение, решив начать именно с творений Марка Захарова. «Тот самый Мюнхгаузен», «Обыкновенное чудо», «Формула любви»... Впечатление было неоднозначным.

У этого режиссёра быстрый и живой ритм повествования, и этим он выгодно отличается от, например, Тарковского. Но при этом при просмотре его работ возникает чувство, что он витает где-то в собственном мире, отличном от мира зрителя; создаёт фильм как бы для себя, вкладывая в него какие-то свои мысли, идеи, - но не удосуживается объяснить их тому, кто этот самый фильм смотрит. Впрочем, нет, объясняет — но довольно странным образом, так что понять его получается далеко не всегда. Голливудское кино, например, понять легко, а Марка Захарова — нет, ибо получается у него какой-то артхаус. Я бы не сказал, что это хорошо.

Его картины фантасмагоричны и странны — и многое в них так и остаётся неясным. И именно в «Обыкновенном чуде» это заметно больше всего. А, может быть, это вина первоисточника — пьесы Шварца. Не знаю, не читал; однако Ильфа с Петровым я не читал тоже, и это не мешало мне воспринять «Двенадцать стульев». Скорее, это потому, что театр и кино — разные вещи, и не стоило переносить неадаптированную пьесу на экран.

Под конец второй серии «Обыкновенного чуда» окончательно перестаёшь понимать, что происходит на экране. Король с министрами и двором, охотник с учеником — что они все делают в доме Волшебника? У них же есть своё королевство, свой дом. Что это вообще за Король, который не хочет брать на себя ответственность и устраняется от своих забот? О какой сказке говорит Волшебник, не желающий расколдовывать Медведя — и если он создал всех этих персонажей, тогда почему они перестают слушаться и даже угрожают убить его. Почему потом все уходят и всё сгорает, а сам Волшебник остаётся один?

Такое чувство, как будто я одновременно смотрю и на спектакль, и на то, что происходит за кулисами. Как в новой «Анне Каренине». Так себе способ повествования.

Есть, впрочем, в «Обыкновенном чуде» и то, что радует глаз. Олег Янковский, великолепно сыгравший того самого Волшебника. Просто потрясающая музыка и неплохие песни, исполняемые героями. Юмор, опять же. Но всё это не способно заменить чёткую фабулу сюжета, его стройность и логичность. Любовь — это прекрасное чувство. Однако о фильме я не могу сказать того же.

5 из 10

Было как-то скучновато смотреть. Если первая серия очень интересна, то во второй эти бесконечные диалоги слипали мои глаза и велели спать. Под конец фильма ставить такие умиротворённые диалоги - это же колыбельная для зрителя, в частности, меня. И интерес куда-то пропадает и вообще всё кажется не настолько захватывающим, чтобы продолжать смотреть.

Актёрский состав можно назвать идеальным. Вот только я Янковского никогда не любил, но Андрей Миронов и Евгений Леонов - это радость для глаз и ушей. Все играют очень здорово, по-театральному, воодушевившись павильонными съёмками, которые очень походят на декорации театра. Да и вообще мэтры сцены и кино не могли иначе.

Но становится скучно. И у меня такое отношение с фильмами Марка Захарова не в первый раз. 'Дом, который построил Свифт' пытался смотреть два раза, оба раза до финальных титров так и не смог досмотреть. Наверно, чтобы любить эти фильмы, нужно любить театр, а у меня такой возможности нет. Поэтому наблюдать за тем, как прекрасные любимые актёры два с лишним часа ходят меж декораций и медленно тянут сюжет - это выше моих сил. Хотя '12 стульев' Захарова я считаю лучшей экранизацией. Хотя там то же самое: и сюжет заранее знаю, и съёмки в павильонах, и кино разбито аж на 4 серии. Но вот '12 стульев' - шедевр, а 'Обыкновенное чудо' скучновато.

6 из 10

Евгений Шварц и Марк Захаров - самый удачный дуэт, на мой взгляд. Только Шварц писал такие запоминающиеся сценарий, и только Захаров так удачно воплощал их в жизнь. Актёры. Олег Янковский - мудрый волшебник, Ирина Купченко - преданная жена, Евгения Симонова - большеглазая принцесса, Александр Абдулов - ласковый и нежный зверь, Евгений Леонов - пузатый король-эгоист добрый в душе, Екатерина Васильева - надменная и визгливая первая леди, Андрей Миронов - нахал в цилиндре. Музыка. Нелепо, смешно, безрассудно, волшебно...

Фильм-аллегория. Маленькая притча о жизни, где, слава Богу, ещё возможно обыкновенное Чудо.

Но именно в гениальной простоте и состоит вся сложность. Фильм обезоруживает своей волшебностью, некоторой наивностью и уютной обстановкой, которая сразу располагает зрителей к приятному просмотру. Удивительная атмосфера сказки не покидает ни на минуту зрителей. Все настолько просто, прозрачно и открыто, что не поверить в сказку, в чудо, в котором хотят нас убедить создатели, становится невозможно. И даже самые недоверчивые, после просмотра поверят в обыкновенное чудо...