Если вы сейчас откроете страницу Википедии, посвященную ключевым историческим событиям 1987 года в СССР, то одним из первых пунктов увидите 'В СССР начинается показ фильма 'Покаяние''.
А если зайдете на страницу посвященную 'Десталинизации', то увидите упоминание фильма 'Покаяние' как одного из решающих событий, определивших массовое критическое восприятие образа Иосифа Сталина.
'Покаяние' (снятый в 1984 г. и выпущенный в 1987 г.)- действительно один из самых знаковых советских фильмов. К тому же обладатель Гран-при Каннского кинофестиваля.
Он был снят полностью за деньги 'Грузия-фильм', дабы избежать необходимости согласовывать его создание в Москве. Грузинское кино в годы существования СССР славилось неповторимым национальным стилем и особым мастерством в создании социальных сатир и притч, высмеивающих общественные устои и проблемы.
'Покаяние' начинается с похорон. Умер один из самых прославленных представителей города. С большими почестями его хоронят. Но проснувшись утром родственники покойного обнаруживают его тело у себя в саду.
Что за нелепость? Что это значит? Дождавшись темноты, родственники закапывают его второй раз. Но на утро вновь видят его тело в саду...
Так повторяется несколько раз, пока родственники вместе с милицией не устраивают засаду и не ловят злодея копателя.
Злодеем оказывается местная женщина, которая на суде заявляет, что факт совершения преступления подтверждает, а виновной себя не признает. А затем добавляет: 'Пока я жива, Варламу Аравидзе не лежать в земле. Это приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Ибо вынесен он провидением нам обоим - и мне, и Аравидзе. Не трижды, а триста раз его выкопаю...'
Безумная какая-то дама... Однако дальнейший рассказ о событиях, заставивших ее мстить мертвецу, докажет, что она вовсе не сумасшедшая.
Зрителей перенесут в прошлое. Варлам Аравидзе становится главной города, а жизнь тогда еще 8-летней девочки и ее семьи резко пойдет под откос без всяких на то объективных оснований.
Ее отец, художник, окажется задержан. Также как окажутся задержаны многие другие неугодные новому главе люди. Основанием для этого будут служить нелепые доносы неизвестного происхождения.
А девочка и ее мать вместе с другими женщинами будут ломиться в закрытые двери, пытаясь выяснить куда делись их родные.
Одним из самых мощных эпизодов фильма является попытка женщинами найти высеченные имена на привезенных с Сибири лесозаготовках. Создатели фильма 'Покаяние' утверждают, что этот эпизод не их вымысел и люди действительно посылали известие о своем существовании своим родным таким способом.
Да и сама история с выкапыванием трупа - это не такая уж фантазия. В Грузии был случай, когда бухгалтер из небольшого городка выкопал скончавшегося чекиста и бросил его перед домом родственников в качестве мести за сфабрикованное дело.
'Покаяние' говорит со зрителями на необычном киноязыке и несмотря на то, что у него высочайшие рейтинги (8,0 в Кинопоиске), его просмотр может показаться довольно сложным современным зрителям.
Этот фильм является частью трилогии режиссера Тенгиза Абуладзе. Два других фильма 'Мольба' и 'Древо желания' тоже являются притчами, рассуждающими о природе социального устройства и возможности борьбы правды против лжи и зла.
С самого начала фильм кажется затянутым, как будто его можно смотреть только на перемотке. Как будто непонятно, за чем нам всё же следить. Выкопанный труп, стоящий на заднем дворе, казалось бы, должен нас наталкивать на вопрос 'Что же здесь происходит?'. И он и правда наталкивает, но не вызывает, почему-то, особого интереса.
Мы ходим вокруг пока что таинственного образа недавно умершего Варлама - и вот эти детали уже начинают увлекать. Когда же мы переносимся в прошлое, когда тот ещё был жив, то возникает дикий восторг от персонажа, его образа и актёра, его играющего - какой артист! И тут нас проводят по американским горкам - то мы влюбляемся в Варлама, человека уважаемого и обаятельного, к тому же он разбирается в искусстве и имеет прекрасный голос. И вот он вроде как увлечённо рассказывает о том, как ему нравятся картины художника, но тут закрадывается червячок сомнения в искренности этого человека. На самом деле он человек системы - говорит одно, а делает совершенно иное. Когда он говорит отпустить арестованных людей, смотря на своего прислужника детскими невинными глазами, а в следующий же момент резко меняется и приказывает их везти в лагерь. Настоящее безумное раздвоение личности. Или двуличие. И вот мы уже его ненавидим. Но потом нам показывают противостояние его и человека вышестоящего. Такое противостояние власти против власти. И тут он уже чуть не плачет от того, что пытается доказать свою правоту, ведь, по его словам, он делает бравое дело - посадить одного ради счастья сотни других людей. И вот тут проявляется 'настоящесть' этого персонажа - он всё же живой, он человек, мы ему сопереживаем. Сопереживать персонажу, являющимся собирательным образом Муссолини, Гитлера, Сталина и Берии. Это, конечно, сильно.
Кроме образа персонажа Варлама, в фильме множество находок, по настоящему стоящих. Например, брёвна, которые сначала складируют в своеобразные горки, и на которых выцарапаны имена заключённых. И когда эти брёвна распиливают в щепки - это потрясающая метафора того, как тоталитарная система перемалывает людей, революционно настроенных, ведь одно из имён - это имя художника, переступившего дорогу Варламу и отправленного за это в тюрьму.
Хотелось бы отметить и операторскую работу, которая кажется местами новаторской. Во многих сценах максимально мало планов, очень чётко расставлены акценты. Не нужно нарезать диалог так, чтобы мы постоянно переключались между персонажами, чем грешит современное кино. С помощью расставленных акцентов нам, как зрителям, ясно дают понять - 'смотрите сюда'. Несмотря на это, в некоторых моментах хочется вскрикнуть: 'Да выровняйте же вы камеру!', когда явно завален горизонт, от чего чувствуешь себя неуютно - будто это не целенаправленный художественный приём, а дилетантство.
При всём вышесказанном, нельзя не отметить и исторический аспект, добавить немного контекста. Ведь это один из первых советских фильмов, акцентирующих проблему тоталитарной власти. И, как модно сейчас говорить, такие фильмы становятся как никогда актуальными и злободневными.
Фильм уничтоживший СССР. Казалось бы, причём тут Элем Климов?
Как известно, во второй половине 1980-ых гг. в советском кинематографе появилось новое направление — покаянская чернуха. Жанр, когда фильмы стали стыдиться и каяться за наше ужасное тоталитарное, бездуховное прошлое: «Сделано в СССР», «Людоед», «Чекист», «Троцкий» и др. Но мне «повезло», я смог найти самый первый подобный фильм, с которого и началась покаянская истерия. Это грузинский фильм 1984г. с символичным названием — «Покаяние». Настолько уродливого, отвратительного фильма я давно не видел.
События фильма происходят в грузинском городке N, где хоронят уважаемого градоначальника Варлама Аравидзе. Однако, объявляется городская сумасшедшая которая начинает каждый раз выкапывать Варлама из могилы и кричит, что он злодей и не достоит лежать в земле. После, нам в виде флэшбеков показывают прошлое города и режим Варлама.
Фильм, конечно, наполнен кучей художественных аллегорий. Мэр Варлам изображён тучным и с короткими усиками из-за чего он похож одновременно на Сталина, Гитлера, Муссолини, Берию и Гиммлера. С одной стороны, респект гримёрам за отличную работу. С другой стороны это похоже на безумие и как бы намекает нам: Сталин = Гитлер; Коммунизм = Национал-социализм; СССР = Третий Рейх.
При этом, характером Варлам напоминает именно Сталина. Он тоже типа спокойный и рассудительный, но если он ухмыльнулся, завтра ты уже враг народа.
И в принципе, как сатира на сталинские репрессии фильм хорош. Хорошо показано как Варлам улыбается всем, а завтра этот человек уже враг народа. Хорошо показано как все кто не по нраву Варламу, идут под нож. Репрессии и чистки были и с этим не поспоришь.
Правда, не показывают, для чего устраивают эти чистки. В фильме есть, конечно, сцена, когда сын Варлама — Авель оправдывает репрессии, говоря что «времена были такие, мы были окружены врагами». И есть сцена как сам Варлам недоволен, что в городе есть преступники и проститутки. Но на деле никаких врагов нам не показывают, никаких угроз городу нет, никакого криминала тоже нет. Сам город показан благоустроенным, что до Варлама, что после него.
В этом отличие от реального Сталина. Я не оправдываю его репрессии, но чистки 1930-ых происходили, когда в стране было ещё много элементов старого строя, которые не приняли советскую власть и это в условиях грядущей в Европе Второй Мировой Войны и противостояния с капиталистическим Западом, а потому необходима была централизация и безопасный тыл. В «Покаяние» же никаких причин для репрессией нет, Варлам это проводит просто по приколу. Вы же помните, Сталин это Гитлер!
Тем не менее, если бы фильм был просто аллюзией на Сталина и репрессии, я бы даже похвалил его. Потому что показывает он этот период хорошо. Но, к сожалению, режиссёр Тенгиз Абуладзе двигает нас к другой мысли:
Наше прошлое и наша история ужасны, а потому надо раскопать прошлое из могилы и выбросить нафиг со скал. Тогда мы покаемся за прошлое. И этот посыл фильм оправдывает концовкой и прямым текстом говорит что так и надо!
Вот у меня один вопрос: «Что за маньяк это снял»?! Фильм напрямую призывает раскапывать могилы и избавляться от своих родственников, если у тех были какие-то грехи. Во-первых, это просто какое-то психопатство.
Во-вторых, оказывается, есть те, кто согласны с подобным посылом. Представьте, вы узнали, что когда-то давно ваш дедушка ударил конкурента за сердце бабушки и сломал ему нос. Вы пойдёте выкапывать его из могилы и выбрасывать? Нет, а почему? Вам не жалко того конкурента и вы не хотите покаяться за его нос?
В-третьих, финальная сцена явно является указанием, что мы должны сделать с телом Ленина и всеми кто похоронен у Кремлёвской стены. Очистить свою душу и покаяться за кровавую историю. Покаяться за страну, которая победила мировой фашизм, безработицу, подарила тысячи великих построек, покорила космос, дала всем бесплатное образование и медицину. Вот за это мы должны покаяться! Нет, я понимаю, что при Сталине было много плохого, но каяться и раскапывать всех из могил это же неуважение к истории и самим себе. Самое смешное, что в фильме есть сцена, когда герои осуждают снос храма, говоря, что это неуважение к предкам. А финальная сцена это не считается!
Самое трагичное, что сын Варлама, Авель пытается защитить отца. Но его за это все клеймят, мол, он малодушный трус. Ну, вы поняли, да? Защищать свою историю это трусость и рабство, а вот бороться с ней это духовно, да!
Казалось бы, на этом можно ставить точку. Но мне не давало покоя кое-что. Фильм был снят в 1984г. потом положен на полку и забыт, понятно почему. Но, в 1987г. его вспомнили и показали широкой публике. И мне было интересно, кто вытащил этот фильм? Как оказалось, съемку, и прокат фильма одобрили Шеварднадзе и Ельцин (что неудивительно при их деятельности) и… Элем Климов! Режиссёр «Добро пожаловать или Посторонним вход воспрещён», «Агония» и «Иди и смотри».
Оказывается, в 1986г. Климов был избран председателем Союза кинематографистов СССР, и он тут же взял курс на Перестройку в кино и разрушение государственно-партийного аппарата СССР. Именно благодаря нему в 80-ых и расцвела вся «чернуха». Климов лично откопал «Покаяние» и под угрозой ухода потребовал, чтобы «Покаяние» отправилось на Каннский кинофестиваль 87. Ради этого он даже потеснил фильм Никиты Михалкова «Очи чёрные».
Вывод: 1) «Покаяние» это омерзительный и отвратительный фильм, который учит нас, что наша история ужасна, и мы должны избавится от неё. Вот такие фильмы и разрушили СССР и привели нас к современной ситуации, когда нас продолжают считать виновниками в развязывании Второй Мировой Войны.
2) Касаемо Элема Климова. Я никогда не был его поклонником, но имел к нему уважение. Его «Агония» это один из моих любимейших фильмов и я до сих пор каюсь, что в своё время ругал его «Иди и смотри» за скучность. Но узнав, что он натворил на посту председателя, моё уважение исчезло. Такую вот «благодарную» интеллигенцию вырастил СССР: Климов, Кикабидзе, Волонтир, Рязанов, Говорухин, Ахеджакова, Вайкуле, Михалков, Окуджава, Гердт, Табаков, Баталов, Басилашвили, Броневой и прочие которые сделали себе имя благодаря СССР, а потом сами же в него плюнули.
Уроки свободы: мечты и надежды 'перестроечного' кино (часть 12)
В заключение нашего обзора настало время поговорить о «Покаянии» Тенгиза Абуладзе – безусловно, главном кинематографическом событии «перестройки», не только задавшем ей вектор в экранном позднесоветском искусстве, но и по сути дела обновившем мировоззрение миллионов людей, избавив его от идеологических химер. Будучи снято еще в 1984 году «Покаяние» вышло в массовый прокат лишь спустя три года, когда механизм гласности уже был запущен: сказать, что для зрителей картина Абуладзе стала откровением, это ничего не сказать. Абуладзе активно использует в своем фильме христианскую символику, рассказывая историю местечкового диктатора Варлама Аравидзе, в облике и поведении которого причудливо смешены приметы Сталина, Гитлера и Берии, и его жертв, уподобленных в своих страданиях Христу.
Отрицание тоталитаризма с позиций христианского гуманизма, уподобление любого «культа личности» дьяволопоклонничеству, чудовищные в своих пропорциях лукавство и хитрость тирана, делающие его демоном во плоти, в «Покаянии» выражено на сюжетном, концептуальном и стилевом уровнях. Подлинное, живое христианство, запечатленное в страданиях его мучеников, исповедников и любых невинных жертв, жертв за правду, несовместимо с палаческой идеологией, не только коммунистической (в этом смысле обличение режиссером пропагандистской лжи Советской России предельно абстрактно, на приметы времени и места указывают лишь немногие детали сценария), но любой лжи, в основе которой – догматическая ненависть к инакомыслию и стремление к всесторонней социальной гомогенности.
Фильм Абуладзе предельно остро ставит вопрос о преодолении советского идеологического наследия и раскаянии в его преступлениях, для чего вовсе необязателен какой-нибудь «чин общенародного покаяния», для того, чтобы каждый раз вырывая труп Варлама и мешая его захоронению (читай – забвению злодейств советского тоталитаризма) и будоража, пусть тщетно, совесть наших граждан, мы должны-таки выбросить его, говорит Абуладзе, на помойку истории (читай – запретить наконец-то коммунистическую пропаганду и саму эту идеологию, оправдывающую озверение человека). Не случайно, что Автандил Махарадзе играет в этой картине сразу две роли: Варлама и его сына Авеля, олицетворяющих – открытый сталинский террор и двуличие его детища – «застоя» (ведь Авель символично расправляется с противником методом «карательной психиатрии» - это явный намек на «застойную» практику борьбы с диссидентами).
Художник Сандро, даже внешне похожий на Христа, его интеллигентная жена, их дочь, выросшая позже в яростного врага Варлама, - не просто жертвы режима, они не пассивны, их сильное нравственное чувство, совесть, духовная хрупкость самим фактом своего существования противостоит террору варламовских репрессий, узаконивающего лицемерие, стукачество и лукавство. И пусть их судьба страшна, но их жизнь и таких, как они, были не напрасной жертвой, ведь их история пробудила совесть сына Авеля, толкнув его на бунт против отца (читай шире – «ценностей застоя»). Ведь именно отвращение к сталинскому времени и тошнотворности его «застойного» детища толкнули бывших шестидесятников («детей ХХ съезда») Горбачева, Яковлева и многих других на гласность и «перестройку».
«Покаяние» Тенгиза Абуладзе – великий, быть может, самый важный «перестроечный» фильм, веха, с которой начался демонтаж советской системы (в широкий прокат картина вышла в январе 1987 года, почти одновременно с Пленумом ЦК, где впервые было применено понятие «гласности») – социальной, политической и экономической тюрьмы для миллионов несогласных, многие из которых, как казалось палачам, навсегда сгинули в подвалах Лубянки, на Колыме или в спецклиниках. Однако, память о них жива, что показали не только книги Солженицына, Шаламова, Гинзбург и Марченко, но и лучшие фильмы эпохи «перестройки», сыгравшие немалую роль в переформатировании социального сознания советского человека, его перехода от рабского страха к свободному волеизъявлению и сопротивлению тирании. Остается только надеяться, что киноуроки Соловьева, Абуладзе, Шахназарова, Пичула, Тодоровского и Лунгина снова окажутся востребованы в обстановке нового удушения свободы в России.
В появлении этого фильма много загадок. Считается, он завершает трилогию, но обычные зрители часто ставят рядом с «Покаянием» фильм 1963 года «Я, бабушка, Илико и Илларион», который никак в трилогию («Мольба» — «Древо желания» — «Покаяние»), вроде бы, не входит.
Не будет преувеличением сказать, что психологическая драма Тенгиза Абуладзе, снятая в 1984 году, летом второго перестроечного года взорвала зрителю мозг, как бомба. Сейчас с доказательствами в сетях много учёных, объясняющих распад Союза комплексом причин, среди которых указывают и распад доверия, даже веры в справедливость уклада.
И ещё обращают внимание на особого рода деятельность горбачёвской команды, фрагментировавшей общество и сделавшей серией манипуляций его бессильным, не способным сопротивляться прихватизаторам. Получается, Абуладзе — соучастник?
Однако теории заговора лучше отложить, если хотим понять, про что кино. А оно про негодяя, получившего в руки власть карать и миловать, про обстановку, в которой негодяя государственной волей сделали героем, а после смерти потомки его жертв принялись выкидывать его труп из могилы, чтобы люди опомнились и распознали в негодяе негодяя...
Эпизоды подлой жизни чередуются с процессом прозрения в обществе. Возможно, зрители фильм «Я, бабушка, Илико и Илларион» связывают с «Покаянием» из-за авторских повторов, например, замирания групп персонажей в кадре и специфических крупных планов, но это спорно.
А не оспорить факт, что ревизия идеалов с участием «Покаяния» проходила на нерве и с перекосами, о чём в те годы были сердитые дискуссии в литературных журналах и газетах.
Считать, что фильм три года ждал премьеры, чтобы более эффективно поразить советских граждан прямо в душу, тоже спорно, но и не задумываться об этом сложно, если вообще есть желание подумать.
Однако фильм влиял, получал награды и стал вехой. Манипулятивной вехой? С дистанции виднее. Не так ли?
«Когда в обществе тонет высшее, а под высшим я подразумеваю духовную высоту, ибо все остальные высоты показные, и торжествует низменное, это предвестник катастрофы». Тенгиз Абуладзе.
Есть фильмы, которые являются знаковыми, переломными для целой эпохи, страны, миллионов людей. Картины, которые являются не просто художественным произведением, но морально-нравственным ориентиром в сознании нескольких поколений зрителей и остаются таковыми через десятилетия. «Покаяние» Тенгиза Абуладзе – третий, завершающий фильм его трилогии, первые два которой «Мольба» и «Древо желаний». В рабочих тетрадях фильма «Древо желаний» Абуладзе сделал запись: «Как же нам не хватает сил, чтобы любить друг друга. Может фильм плачет о мире без любви? Идея фильма: люди, проснитесь!». Все три картины объединяет общая, извечная тема – борьба добра со злом, проблема постоянного пришествия зла в этот мир. Идею создания фильма Тенгиз Евгеньевич вынашивал с тех пор как услышал рассказы невиноосужденных и репрессированных в 30-е годы. В Грузии нет семьи, которая не пострадала тогда. Эти истории потрясли режиссера, так появилась задумка снять «Покаяние». Незадолго до начала съемок Абуладзе попал в страшную автокатастрофу, после которой долго не приходил в себя. Очнувшись, Тенгиз Евгеньевич сказал, что остался жить, чтобы сделать очень важный фильм о покаянии. Картина рассказывает об ужасе времени, в котором торжествует зло, прикрываясь волей народа, масс. «Большинство решает все», «нравственно то, что полезно для общего дела», «если мы захотим, мы поймаем кота в темной комнате, даже если его там нет», – такими аргументами доказывает свою правоту главный злодей Варлам Аравидзе, символизирующий дьявола в картине. Фамилии Аравидзе нет в грузинском языке, её образовали от слова «аравин», которое означает «никто», точнее вершитель судеб, градоначальник Аравидзе является никем.
Фильм полон аллюзий и метафор. Варлам – это собирательный образ тирана, зла в обличии человека. В нем угадываются и Гитлер, и Сталин, и Берия. А его имя ассоциируется с библейским Варлаамом, что значит «губитель народа».
Режиссер показывает через этого персонажа, что дьявол бездарен. И поэтому ему нужен тот, в ком есть Божья искра. Таким человеком в картине является художник Сандро Баратели, семья которого подверглась преследованию и жестокому уничтожению. Супругу Сандро, красавицу Нино, сыграла дочь режиссера Кетеван Абуладзе.
«Представители «голубой крови», аристократы», – издеваясь, с усмешкой бросает Варлам художнику, который пришел к нему с просьбой не разрушать храм, простоявший в городе на протяжении многих веков. «Разрушить храм – это перерубить корни, которые питают и духовно обогащают народ. Это, как бросить в костер произведения Гомера, Данте, Толстого, уничтожить музыку Баха, Шопена, Моцарта, разрушить Собор Св. Петра в Риме или храм Светицховели», – в отчаянном порыве пытается объяснить Баратели. Но получает в ответ циничную ухмылку.
Тема веры и фарисейства проходит через весь фильм. Автор картины говорит не о конкретной религии, а противопоставляет веру со злом и деспотизмом отдельного человека, возомнившего себя всемогущим, для которого есть только один Бог – он сам.
Подобно инквизиции, смертоносная волна, которая пришла к власти, истребляет, на корню пресекает полет души человека, потому что сама не достигает тех вершин. И хочет всех подогнать под свой рост. «Мазня некоторых живописцев носит индивидуалистский характер. Эти анархисты – враги нации. Их нужно уничтожить», – так рассуждает Варлам, увидев в доме Баратели вдумчивую, глубинную живопись. За квартиры и грамоты приспешники Аравидзе сажают в тюрьму целыми семьями ни в чем не повинных людей.
Время Варлама настолько абсурдно, что Абуладзе показывает его с помощью абсурдных же средств. «Из каждых трех, четвертый – враг», «так и быть – посадим всех!», «труп надо арестовать», – обычные фразы тирана. Здесь вспоминаются строки Микеланджело:
«Отрадно спать, отрадней камнем быть.
О, в этот век, преступный и постыдный, –
Не жить, не чувствовать – удел завидный…»
Действие фильма происходит, образно говоря, нигде, никогда и всегда. Драма и трагедия, которые разворачиваются в «Покаянии», извечны и известны ещё с библейских времен. В фильме есть эпизод, когда Варлам пришел в дом Баратели, прикрываясь маской добродетели. И, словно комедиант, цинично кривляясь, читает 66 сонет Шекспира:
«Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж.
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье…»
Словно на картинах Иеронима Босха, апокалиптическое царство зла завладело страной. Но даже в самые страшные времена в страданиях людей присутствует надежда на спасение. В фильме есть гениальная сцена с бревнами, на которых ссыльные вырезали свои имена и адреса мест пребывания, чтобы родные могли узнать, что они живы. Когда в город привозили бревна, жены, матери, дети осужденных бежали на вокзал, чтобы найти на срезах имена своих родных. Одна женщина плачет, разговаривая и гладя срез бревна, на котором нашла заветные слова. Эту роль пронзительно сыграла Мзия Махвиладзе – актриса Тбилисского театра, жена Тенгиза Евгеньевича.
Режиссеру и его семье выпала доля пройти испытания, через которые проходили герои его фильма. КГБ следило за Абуладзе, отснятые материалы под разными предлогами уничтожались, картину несколько раз пытались закрыть. И если бы не помощь и поддержка Эдуарда Шеварднадзе, который плакал, читая сценарий фильма, мы, возможно, никогда бы не увидели его. На премьере фильма, после долгого молчания, он сказал: «Это очень нужный фильм. Я потрясен. Спасибо».
Картина практически поменяла политический строй страны, была удостоена множества наград, но не была понята современниками.
Тенгиз Абуладзе – один из лучших режиссеров не только грузинского, но и всего советского кинематографа. Трудно переоценить его вклад в культурное и духовное наследие страны. Он создал фильмы, которые живут вне времени.
«Покаяние» – пронзительный, гуманистический, мощный, отрезвляющий фильм. Он говорит о том, что расплата придёт. Через поколения, через детей и внуков, но она настигнет. Герои фильма расплатились за грехи, но какой страшной ценой!
«Фильм», на мой взгляд, входит в число лучших кинопроизведений мира. Он задает векторы, заставляет задуматься о духовной нищете общества, переосмыслить все ценности. И заканчивается открытым финалом – сценой, ставшей самой известной в фильме. По улице, названной именем Варлама, идет одинокая старушка (её сыграла великая грузинская актриса Верико Анджапаридзе). Она стучит в дом Кетеван Баратели, дочери Сандро и Нино, и спрашивает: «А эта дорога приведет к храму? – Это улица Варлама, не эта улица ведет к храму. – Тогда зачем она нужна, к чему дорога, если она не ведет к храму?».
'Покаяние' самый обласканный фильм Абуладзе. Но, если сравнивать 'Покаяние' с предыдущими фильмами режиссёра: 'Мольбой' и 'Древом желания', то на их фоне 'Покаяние' выглядит откровенно халтурно. В нём Абуладзе не смог достичь, ни поэтической выразительности, ни глубины философской проблематики, ни интеллектуального уровня присутствующего в 'Мольбе' и 'Древе желания'. Многие образы созданные Абуладзе в 'Покаянии' выглядят не органично, кажутся суетливыми и нелепыми, скорее всего, режиссер намеренно пошёл на упрощение содержания для вовлечения наибольшего числа зрителей. Хотя смысл режиссерского послания понятен, и он чудесным образом совпадает с политической конъюнктурой сложившейся на то время. Абуладзе вкладывает в фильм идеологические штампы, притом довольно не свежие, использовавшиеся для критики советской действительности ещё Гебельсом и Хрущевым, и которые до сих пор активно используются для очернения советского прошлого. Это наводит на мысль, что Абуладзе выполнял политический заказ - нанести удар по советской идеологии.
НО.
Ведь фильм запрещался. По легенде его пытался запретить сам Шеварнадзе, который был тесно связан с КГБ, и только 'апологет' чистого искусства Эдем Климов смог пробить его на экран. Версия довольно наивная - чтоб в неё верить. Любая нормальная власть защищает свою идеологию: можно вспомнить судьбы борцов с системой Дэвида Кроули, Далтона Трамбо, травлю Бунюэля, и даже если бы мозги Абуладзе пришлось оттирать от асфальта на центральной площади, это была бы нормальная реакция политической системы на попытки её подрыва, и вряд ли, вызвало бы много вопросов. То есть, без лобби во властных структурах Абуладзе не только бы не смог бы выпустить фильм на экран, но и просто снять, тем более, там явно была видна инсинуация на советскую власть, а тут ещё премию дали на Всесоюзном фестивале и Нику. Если учесть, что сам запрещающий Шеварнадзе, являлся активным сторонником перестройки, и в последствии одним из её главных бенефициаров. Поэтому, запрет властных структур был номинальный, и являлся маркетинговым ходом, нужным для того что бы подогреть интерес к фильму, вызвав соответствующий резонанс - подсунув наибольшему числу людей вредоносные для советского строя идеологемы.
КАКИЕ.
Тут играет самая заезженная пластинка: обличение 'культа личности' - в образе диктатора Варлама Аравидзе отчётливо виден Сталин. Его фигура рисуется грозным махровым тираном - жестоким и злым, а период его правления предстаёт кровавой тоталитарщиной. Уже сейчас, когда потихоньку начал подыматься ветер истории: такая трактовка личности Сталина и его эпохи видится откровенным не пониманием реальных исторических процессов. О роли Сталина в 20 веке, можно судить по результату - взяв отсталую аграрную страну, после первой мировой и гражданской войны, где 80 процентов были безграмотные крестьяне, имея экономическую блокаду, - эту страну он сделал индустриально развитой сверхдержавой, попутно выиграв самую большую войну в истории человечества. Путь, который западные страны прошли за столетия, СССР в период правления Сталина прошёл за 30 лет.
Обычно рядом с 'культом личности' соседствуют репрессии. Популярная тема идеологических спекуляций и сейчас. Хотя работы историков (например: Жуков, Земской, Некрасов, Пыхалов) на этой теме поставили точку. Никаких репрессий в том значении которое придаётся в фильме Абуладзе не было: была естественная работа пенитенциарной системы в сложный исторический период, и большинство осужденных были осуждены правомерно, а не как выставляется - одни невиновные. Невиновные то же были, но они были в относительно небольшом числе, и являлись недостатком работы, а не её сутью. Кстати, первые реабилитации невинно осужденных прошли в 1937-1938 году, ещё при Сталине. Любопытно сопоставить такие цифры: сегодня в США находится людей в заключении больше чем единовременно во всех советских лагерях. Процент оправдательных приговоров в сталинские времена был около 10 процентов, в современной Российской Федерации он 0.36
Конечно, какой-нибудь Роман Романович может потребовать реквестировать в тред Сванидзе, Познера, дух покойного Ветрова-Солженицына и все общество 'Мемориал'. Но, учитывая какой бред несут эти люди, тут нужно вызывать санитаров...
Ещё одна идеологическая фишка: уравнивание фашизма и сталинского периода. Фашизм есть определённая стадия развитие капиталистического общества, а коммунизм, особенно сталинского образца есть отрицание капитализма. То есть, эти системы противоположны друг другу, и их уравнивание представляет грубую политологическую ошибку.
Довольно несуразно, Абуладзе делает акцент в фильме, на необходимости возвращения религии, критикуя советский атеизм. Что такое религия - это феодальная идеология, притом довольно дремучая. Вполне логично, что в эпоху построения индустриального общества была выработана своя идеология, в данном случае коммунистическая. В эпоху технического развития, по одному меткому выражению: верить в бога, то же самое, что пытаться на телеге взлететь в космос. Притом, именно советский коммунизм, отрицая религию, тем не менее впитал в себя православную мораль, которая откинув сказочные оковы Моисеев и непорочных зачатий, стала этикой коммуниста.
Прошёлся Абуладзе по отношениям власти и художника, дескать при диктаторах они очень притеснялись. Тут можно посмотреть на количество советских премий и наград самого Абуладзе, да и в материальном плане он далеко не нищенствовал. Можно посмотреть на лауреатов Сталинских и Ленинских премий, в тот же сталинский период правления, и на их размеры. Например во времена Сталина произошел небывалый рассвет литературы, искусства, и того же кино: Довженко, Эйзенштейн, Эрмлер, Пудовкин, Барнет и т.д. Если всех притесняли, откуда же они взялись? Не помешает для наглядности посмотреть на современные реалии, когда провозглашается полная свобода самовыражения, а по итогу: дешёвые проститутки и кабацкие шуты возводятся в ранг поп-звезд, всякие дебилы прибивающие половые органы на площади, или дающие их там же потрогать всем желающим считаются искусством - перформансом, протестом против какой-нибудь галиматьи.
ЭТОТ
Откровенно художественно слабый фильм получил много наград, в том числе международных. Секрет здесь прост: многие кинофестивали и так называемые международные премии часто выступают инструментом идеологического влияния. И на премии, очень часто выдвигаются как и получают, не за художественную ценность, а за идеологическую составляющую. Можно посмотреть что в большинстве случаев западные международные премии советским деятелям давали именно за осуждение советской системы, так осталось до сих пор например: только за поддержку западной идеологии международное признание получили довольно средние режиссёры: Сокуров, Звягинцев, Лозница. Сигарев и т. д
ЕЩЁ
Абуладзе, на основе отснятого им в фильме политологического и исторического вздора призывает покаяться за Сталинский период. Это конечно не красит его ни как человека, ни как режиссёра...
ВЕДЬ
Явное обслуживание политических интересов в ущерб художественным - дело довольно гнусное. Как и участие в постыдном процессе перестройки, ведь 'Покаяние' достигло своей цели, нанеся удар по советской идеологии.
Фильм «Покаяние», снятый за три года до начала «перестройки» и «гласности» (и все эти три года находившийся «на полке»), можно назвать одним из самых пронзительных и гуманистических произведений советского кино. Творение Тенгиза Абуладзе великолепно, с необычайной эмоциональной силой, показывает нам трагедию миллионов людей, ставших — в той или иной степени — жертвами одного из самых бесчеловечных тоталитарных режимов в истории. Но было бы ошибочно сводить смысл фильма лишь к демонстрации ужасов тоталитаризма, режиссёр явно пытался осмыслить не только судьбы тех, кто не пережил лихие годы тирании, но и тех, кто остался жить после смерти тирана, тех, кто несмотря на спокойное, «сытное» время, рано или поздно столкнётся с тяжёлым наследием прошлого.
История, показанная в «Покаянии», не указывает прямо на СССР 1930-х годов: пусть персонажи фильма говорят по-грузински и носят грузинские имена, но при этом диктатор Варлам Аравидзе косплеит известного австрийского художника, а уж его суровая госбезопасность, облачённая в рыцарские латы и рассекающая на лошадях, равно как и импровизированная сцена то ли допроса, то ли суда с ожившей «Фемидой», соблазняемой приближённым тирана, и вовсе отдают какими-то средневековыми мистериями. Но вряд ли дело было в «эзоповом языке» — уж слишком прозрачны намёки на сталинизм, показанные в кинокартине, вроде бериевского пенсне диктатора или взрываемых церквей. Скорее, отходя от сугубого документализма, режиссёр подаёт события в форме фантасмагорической притчи, насыщенной множеством символов: тот же Аравидзе выглядит не просто аллюзией на Сталина и даже не столько собирательным образом тоталитарного диктатора, сколько дьяволом, «отцом лжи» и Великим Инквизитором в одном лице, возводящим на Земле свой собственный ад.
Что по настоящему пронзает до глубины души в «Покаянии», так это показанная нам жизнь при режиме тирана. Во время просмотра буквально чувствуешь весь тот страх, в котором жили люди во времена диктатуры, как они боялись за себя и своих близких, дрожали за тех, кто попал в тиски режима, и, в отличие от всевозможных «тоталитарных антиутопий», снятых современными киноделами, от происходящего на экране невозможно абстрагироваться, оно заставляет переживать боль и страдания героев почти как собственную боль. И чтобы передать эту боль, не обязательно непосредственно показывать пытки и расстрелы: щемящая сцена с брёвнами, на срезах которых осуждённые вырезали свои имена, словно знак близким людям о том, что они ещё живы, и их близкие, идущие по грязи и отчаянно ищущие эту «последнюю весточку», куда более красноречива.
Но тиран умирает и наступает тягучая эпоха застоя. Невестка забрасывает портрет «товарища Варлама» в пыльный угол с молчаливого согласия родного сына, чтобы предаться плотским утехам. Но прошлое всё равно напомнит о себе, и совсем не потому, что дети остались не только у палачей, но и у жертв. Годы паранойи, доносительства и раболепия оставили неизгладимый отпечаток на душе народа, равно как и безжалостное уничтожение людей, интеллигентных в хорошем смысле этого слова. И не зря в фильме звучат слова о «дороге, которая не ведёт к храму» — можно вновь отстроить храмы, но есть ли шанс вернуть то, что было уничтожено за годы тоталитарного мракобесия? Возродить подлинную духовность, уважение к своей истории и народу, к себе и ближнем своему?
Вердикт — сжимающее сердце произведение с глубокой моральной составляющей, необыкновенным эмоциональным воздействием и приятным аудио- и видеорядом. Однозначный шедевр, заслуживающий самой высокой оценки.
Уже во вступительных титрах идет сообщение о том, что «Покаяние» - это фильм, завершающий трилогию вслед за «Мольбой» и «Древом желания». В первом сталкиваются личностное и общественное, как свобода и диктатура, во втором прекрасное и искреннее вступает в неравную борьбу с коллективным невежеством и глупостью. В «Покаянии» эти темы переплетаются в один тугой клубок с осознанием времени, через которое прошла наша страна. Все три кинотворения имеют выход на вечные вопросы и проблемы борьбы Добра со Злом, с постоянным пришествием Зла в наш мир, сложности искушения жить по правилам дьявола, и об ужасе, когда Зло приходит к власти.
По сюжету «Покаяние» - судебная драма. Обвиняемая – некая Кетеван Баратели, которая трижды (!) пока ее не поймали, выкапывала труп известного общественного деятеля Варлама Аравидзе и подбрасывала его к дому его родственников (сын Варлама Авель, жена Авеля Гулико и их сын Торнике). Рассказывая историю своего детства на фоне истории города, к власти в котором пришел Варлам Аравидзе она пытается объяснить и оправдать свой поступок. Перед нами вырисовывается образ диктатора своей воли, прикрывающего стремление к единовластию видимостью служения обществу. Варлам Аравидзе уничтожает всех, кто становится у него на пути, кто не признает его волю, а также многих людей даже не причастных к деятельности политика. В роковые списки «врагов родины» попадают и родители Кетеван – художник Сандро Баратели и его жена Нино.
Первый кадр фильма – это роза. Она уже может служить неким посланием к зрителю. Еще в средние века этот цветок очень почитался за его уникальность, ведь у каждой розы свое собственное число лепестков и все они разной формы. Она символизирует многогранность экранного мира и одновременно его условность, ведь эта роза не растение, она сделана из крема для украшения торта. Торты печет Кетеван Баратели – это ее способ заработать на жизнь. И все ее кулинарные шедевры изготовляются в виде церквей с вафельными стенами и бисквитными куполами. А настоящий храм Варлам Аравидзе взорвал ее в конце 30-х, когда маленькой Кетеван было восемь лет. И теперь каждый день она строит своими собственными руками церковь за церковью, веря и надеясь на справедливость. Каждый раз, неся на подносе сладкий собор, она ощущает всю хрупкость мира перед разрушающим злом. Чувствуем это и мы, наблюдая за действиями Кетеван. Вот она украсила торт, берет поднос, несет к столу и, ставя его, чуть наклоняет – еще чуть-чуть и случится непоправимое - из идеальной формы храм в долю секунды может превратиться в кучу теста на полу. Так и в реальной жизни: церковь, которая стояла в городе с VI(!) века была уничтожена в один миг обыкновенным человеком, возомнившим себя Богом….
Тема Веры также проходит через весь фильм. С церкви начинается и знакомство Варлама с семьей Баратели. Крест в их доме становится драматургической деталью, появляясь уже в сцене самоисповеди Авеля. Да и финальный эпизод со знаменитой грузинской актрисой Верико Анджапаридзе, которая играет странствующую старушку, задающую вечный и мучительный вопрос «Что же эта за дорога, если она не ведет к храму?» И что самое главное, создатели не настаивают на конкретной религии. В фильме фигурирует православие, но противопоставляется оно не исламу или буддизму, и даже не протестантизму с католицизмом, а деспотизмом и злом отдельного человека, для которого есть только один Бог – это он сам.
Тут сразу же возникает образ Варлама Аравидзе. Фигура, послужившая почвой многим и многим спорам. Кто-то видел в нем Берию, кто-то – Сталина. Ради себя он предает все: Родину, Веру, Любовь. Режиссер очень удачно наделил Варлама театральной маской (особенно, когда он поет арию трубадура и играет в «доброго волшебника»), за которой скрывается личина Зла, которое выпрыгивает в окно, как демон на рассвете. Здесь необходимо отметить блестящую игру Автандила Махарадзе, исполнившего, по сути, три разные роли в фильме: Варлама в расцвете лет и карьеры, Варлама – сумасшедшего старика, прячущегося от людей в бункере и боящегося солнечного света, словно вампир, и, что очень важно Авеля Аравидзе, что усиливает и процесс раскаивания и процесс покаяния.
В фильме много абсурдных и гротескных сцен. Насколько они оправданы? Ну а как по-другому воспринимать время, когда за грамоты и отдельные квартиры для ищеек диктатора погибали десятки людей? Поэтому допрос Сандро Баратели происходит в каком-то зеленом саду (скорее всего это внутреннее восприятие мира художником), а следователь за белым роялем играет уже по пронотатированным клавишам. Рядом стоит Фемида, но не статуя, а живая, абсолютно ведомая девушка.
Также в фильме присутствует уникальный симбиоз символической метафорности и публицистичной документалистики. Лучше всего это можно пронаблюдать в одной из самых сильных сцен фильма – «эпизоде с бревнами». Когда Нино Баратели с дочерью прибегают на пристань, куда выгрузили бревна из ссылочных мест. На этих бревнах заключенные вырезали свои имена и место нахождения. На берегу находятся и другие матери: жены, дети – все они ищут на мертвом дереве родные буквы. К ним присоединяются и наши герои. Камера неспешно следит за ними, создавая ощущения полного присутствия. Кто-то находит желанные зарубки и разговаривает с ними как с живым человеком, обливая слезами трещину в стволе, напоминающую грустную улыбку.
Удивительно, но в фильме совсем нет декораций. Все натурные и павильонные съемки проводились в реальных местах и помещениях. Но ни один эпизод не теряет своей исторической или культурно-архетипной атмосферности. Причем атмосферность эта тонка и при наложении другой меняет оттенок.
Вот, например, мы оказываемся в квартире Баратели. Картины на стенах – плотно одна к другой, творческий полумрак, в центре прихожей рояль, в воздухе витает вдохновение…
С появлением Аравидзе все меняется – ожидание неминуемого несчастья превращает дом в клетку. Нино не может даже спать в родном уюте, так как уюта больше нет. Прикосновение Зла изменило их дом – в нем запахло одиночеством и смертью…
Не каждый год выходит такой фильм, как «Покаяние». Он читаем многогранно и неоднозначно. Он связывает историю, человека, философию жизни со всеми ее вечными вопросами, и, следовательно, является произведением искусства.
Он вышел в пору слабого периода нашего кинематографа, и является первым фильмом гласности, заявив о рождении нового советского кино. Новая этика, новая эстетика. Рождение и смерть символических форм в киноискусстве.
Правда, совсем скоро этих самых советов и не стало, но на «Покаянии» можно без лишней гордости и со всем достоинством могучей кинодержавы поставить штамп: «Сделано в СССР».
Посмотрела этот фильм уже давно, но не могла написать о нем, начинала и… Фильм простой для восприятия, в нем все понятно — настолько понятно, что кажется, что разжевано и в рот положено. Поразил меня этот фильм. Сложно сказать чем — чем именно. Поразила игра Автандила Махарадзе (Варлам и Абель), и наравне с ним меня поразила игра Мераба Нинидзе (Торнике) — Торнике поразил меня до глубины души! Посмотрела этот фильм уже несколько раз — ключевые фигуры Варлам, Сандро и его семья, Абель и его жена, и их сын…
Поразило то, как Мераб Нинидзе показал боль Торнике — за судьбу Сандро, за своих… деда, отца, мать «Неужели вам не надоело без конца лгать?! До каких пор вы будете успокаиваться ложью?! Неужели вам не совестно перед собой и перед людьми?! Вам бы только благополучие сохранить, ради этого вы глотку перегрызете каждому, не виновного преступником объявите, нормального сумасшедшим! Неужели ничего святого в вас нет?! Совесть вас не мучает?!».
Фильм снят в 1984 году, но грехи все те же — бессовестность, ни за что не стыдно… «А что ты можешь иметь против Истины?» пощечина тирану… Этот тиран — Варлам, человек с красивым оперным голосом и глазами ребенка… Сандро Баратели — неугодный… Его дочь выкапывает тирана из могилы, мстит мертвому как живому… Абель проклинающий сам себя — свое семя… да, человек должен жить, так чтобы после смерти его не проклинали!
