Режиссер фильма «Борг/Макинрой»: «Я пошел в кино из-за Ларса фон Триера»

Датский режиссер Янус Мец больше известен как документалист. Его «Броненосец», повествующий о жизни солдат в Афганистане, получил признание критиков и зрителей. Он попробовал себя в Голливуде, поработал над вторым сезоном сериала «Настоящий детектив» и вспоминает это время с содроганием. Но «Борг/Макинрой» — совсем другое дело. Это история одного из самых интересных матчей в мире тенниса, рассказ о противостоянии одного из величайших теннисистов Европы с молодым выскочкой из Америки. И это совершенно европейское кино, без примеси Голливуда.

«Борг/Макинрой» открывал кинофестиваль в Торонто, где мы и поговорили с режиссером.

— Ваш фильм смотрится не как кино про теннис, а как фильм о людях, которые вынуждены быть не теми, кто они есть на самом деле. У вас скорее психологическое исследование, нежели спортивный фильм. Как так вышло?

— Это было обязательным условием для создания этого фильма. Нельзя снять кино про спорт или кино про теннис. Это бессмыслица какая-то. Фильмы снимаются о людях, о человеческом поведении. Поэтому мы и смотрим кино. Нам хочется видеть истории о нас самих, о жизни. Такова природа повествования. Надо как бы поставить зеркало перед зрителем, в которое мы можем заглянуть, увидев что-то знакомое или научившись чему-то новому. Так что да, в первую очередь «Борг/Макинрой» —
психологическая драма.

— В одном из своих интервью вы назвали себя режиссером-антропологом.

— Да.

— Вы до сих пор согласны с этим?

— Ну, я скорее отношу это к своим документальным фильмам. «Борг/Макинрой» больше философское, психологическое исследование экзистенциальных вопросов. (Смеется.) Сколько заумных слов! Называя себя режиссером-антропологом, я имею в виду, что во время работы над документальным кино я погружаюсь в новую для себя культуру, пытаюсь понять ее, описать ее. Пытаюсь рассказать о людях, живущих в этой культуре, и понять их. Хотя, знаете, к «Боргу» это тоже подходит. Мне пришлось понять, что значит быть звездой тенниса в конце 1970-х — начале 1980-х.

— В России из датского кино хорошо знают Ларса фон Триера, Николаса Виндинга Рефна и Мадса Миккельсена. Какова ситуация с кино у вас в стране сейчас?

— Для датского кино сейчас наступило очень интересное время. Появляется новое поколение, которое постепенно завоевывает главные позиции. Проводятся какие-то новые эксперименты. Понимаете, Ларс после себя оставил вакуум. Кто станет следующим Ларсом фон Триером?

— Он еще снимает!

— Да-да, конечно, новый фильм монтирует! Ларс очень сильно повлиял на всех датских кинематографистов. Пожалуй, именно благодаря ему я решил снимать кино. Но сейчас в Дании все ждут появления нового Автора, такого, знаете, с большой буквы. Молодые режиссеры снимают занятное кино, и спустя некоторое время, скорее всего, они проявят себя.

— То есть Голливуд не давит? В смысле у вас не боятся, что западный кинематограф убьет ваше родное кино?

— Конечно, потряхивает всю индустрию, потому что у нас, как и везде, разваливается рынок домашнего видео, что создает финансовые неудобства для продюсеров, финансирующих кино. Стало сложнее снимать как малобюджетное кино, так и кино со средним бюджетом. Приходится создавать или крупные франшизы, или снимать совсем копеечные фильмы. Сервисы вроде HBO и Netflix, с одной стороны, здорово помогают, дают талантливым людям простор для деятельности. Но, с другой стороны, они могут привести к уничтожению кинотеатров. Зрители привыкают смотреть кино дома на диване. Поэтому в кино доминируют голливудские блокбастеры.

— Но вернемся к вашему фильму. Как создавалась его визуальная составляющая? Фильм очень похож на кино 1970-х. Было ли это вашим решением?

— О, я все решал! (Смеется.) В этом прелесть работы режиссера: ты все решаешь сам! И в то же время ты работаешь с командой, пытаешься донести до нее свое видение. И, чтобы воплотить свое видение в жизнь, нужно собрать лучших людей. Иногда что-то меняется. Знаете, фильм — живой организм, наполненный стараниями прекрасных творческих людей, их кровью. Нильс Тастум, наш оператор, прекрасно снял фильм. Лина Нордквист разработала дивные костюмы. Все помогали создавать этот мир конца 1970-х — начала 1980-х. Нам хотелось избежать клише, чтобы картина не выглядела как открытка из 1970-х. Хотелось добиться реалистичности. Мы сделали изображение потертым, зернистым, что придало ему натуралистичности. Нет ощущения театральной постановки.

— Вы говорили, что при съемках «Броненосца» вам пришлось стать солдатом. Во время работы над «Боргом/Макинроем» пришлось стать теннисистом?

— Мне, конечно, пришлось учиться играть в теннис. Надо было понимать, через что я заставлю пройти Шайю и Сверрира. (Смеется.) Им-то пришлось играть в теннис ежедневно на протяжении почти шести месяцев! Мне надо было понять техническую сторону тенниса: как играл Бьёрн, как играл Макинрой. Мы детально изучали все их матчи. У нас был ряд консультантов — как игроки в теннис, так и тренеры. Они добивались точности в изображении игры. Но вообще моя работа как режиссера — это, скорее, быть наблюдателем. Человеком, который смотрит на этот мир и пытается передать его зрителю. Человеком, который исследует мир и внимательно его рассматривает. И я опять становлюсь режиссером-антропологом.

— Наш текст о вашем фильме называется «Песнь льда и пламени», как у Джорджа Р. Р. Мартина в книгах. Согласны с таким названием?

— Борг и Макинрой в принципе и были как лед и пламя — полные противоположности друг друга. Более того, они в своем роде разрушали друг друга. Если развить эту метафору, то да, они были очень мощными силами природы. Но во время просмотра зрители поймут, что у Бьёрна и Джона было очень много общего. Оба они подсознательно искали смысл своей жизни, искали признания. У них была глубокая экзистенциальная боль. Кто мы? Зачем мы? Мы все умрем! (Смеется.) Что с этим поделать? Давайте лучше сыграем в теннис!

— Вы прямо как Джордж Р. Р. Мартин! Валар моргулис!

— Да!

— Слышала, как зрители говорят: «Потребовался европейский режиссер, чтобы напомнить миру, какой хороший актер Шайа ЛаБаф». Наверное, сложно с ним было работать?

— Нет, что вы, с ним очень легко и здорово! Шайа —
такой классный парень! Он мне очень дорог. Он работает в поте лица. Как режиссер, ты очень это ценишь. Хочется, чтобы актеры настолько проникались своей ролью, что готовы были пройти через ад. А Шайа не играет, Шайа просто открывается и заполняет собой персонажа. Он становится одержим своей ролью. Он позволил духу Джона Макинроя завладеть собой! Может быть, дух Шайи так же завладел Макинроем? И он уже Шайа Макинрой? (Смеется.) В любом случае актеру нужно освободиться от внутренних демонов, выпустить их на свободу. И Шайа в этом плане человек очень преданный своему делу. Поэтому он настолько хорош. И если режиссер знает, как найти к нему подход, то получит самый прекрасный подарок в мире.

«Борг/Макинрой» уже на российских экранах.