С того момента, как я встал у руля «Бугая», я пообещал сам себе, что ни за что не предам дух и идеологию комиксов Фонтанарросы. Во всем остальном я и моя команда имели широкую творческую свободу. Самое плохое, что можно сделать с хорошим произведением во время экранизации, — это взять и буквально перенести текст на экран.
В конце 1970-х, задолго до темных и кровавых историй «Города грехов» Фрэнка Миллера, культовый аргентинский художник-карикатурист Роберто Фонтанарроса создал серию комиксов о жестоком убийце, готовом расправиться с каждым, кто встанет на его пути, так же легко, как и закурить очередную сигарету, — «Бугай». Спустя четыре десятилетия, уже после смерти автора, режиссер Густаво Кова взялся за перенос «Бугая» на большой экран в виде анимационной ленты, которая с 9 декабря выходит в российский прокат.
Снимая «Бугая», вы основывались на созданных Роберто Фонтанарросой сюжетах или сочиняли сами?
Я скомпоновал почти два десятка историй из жизни Бугая. При этом мне не хотелось, чтобы фильм выглядел альманахом кучи разных сюжетов Фонтанарросы. Поэтому я для начала придумал новых персонажей — Блэкберна и Сонни. Пришлось также основательно переделать для нашего сюжета главного женского персонажа Марсию. В первоисточнике она появляется только пару раз и выглядит совершенно иначе. Вообще Фонтанарроса в своих комиксах если и привлекал женских персонажей, то делал их не очень симпатичными, иногда даже безобразными.
То есть от первоисточника по сути осталось не так много?
Я бы не был так категоричен. Скажем так: с того момента, как я встал у руля «Бугая», я пообещал сам себе, что ни за что не предам дух и идеологию комиксов Фонтанарросы. Во всем остальном я и моя команда имели широкую творческую свободу. Самое плохое, что можно сделать с хорошим произведением во время экранизации, — это взять и буквально перенести текст на экран. Все-таки кино и литература, в том числе комиксы, имеют очень разные языки общения.
А что было самым сложным с технической точки зрения?
Я провозился кучу времени, пока смог найти правильный красный цвет для крови, которая хлещет в фильме почти в каждой сцене. Я не хотел, чтобы кровь была реалистичной, мне нужен был графический красный цвет, но сложности возникали во время конвертации из цифры на пленку. К счастью, после долгих поисков я своего достиг.
У оригинального комикса за много лет сформировалась большая армия преданных поклонников. Как они приняли фильм?
Я с трепетом ждал их реакции, и, к счастью, никаких претензий у фанатов комикса не возникло. Только в Аргентине «Бугая» в кинотеатрах посмотрело более 100 тысяч человек. Это очень неплохой результат, учитывая то, что это не типичный блокбастер, и создан он для определенной аудитории.
«Бугай» стилем, персонажами, атмосферой напоминает «Город грехов» Роберта Родригеса. При этом персонаж Фонтанарросы был создан намного раньше графического романа Фрэнка Миллера…
Я, кстати, просто обожаю работы Родригеса, «Город грехов» в первую очередь. И да, «Бугай» и «Город грехов» Миллера имеют много общего, но, я думаю, это из-за общего творческого стиля, возникшего в комиксах в конце 1970-х и широко распространившегося в Аргентине. Многие авторы тогда стали баловаться черно-белым изображением и темой насилия. А когда у нас в стране грянул кризис, многие представители этой школы эмигрировали и продолжили свою деятельность в Европе и Америке. Думаю, они оказали немало влияния на авторов комиксов поколения Миллера, который в 1990-х дал этому стилю новое дыхание, создав воистину великолепное творение.
Многим родителям кажется, что если фильм анимационный, то на него точно можно взять детей…
Я просто с ума схожу, когда вижу маленький детей на сеансах «Бугая»! Это никак не для них. С другой стороны, моя младшая дочь, которой восемь лет, просто обожает «Бугая». Может, не стоило ей этого видеть, но тут очень важен подход. С помощью картины я ей доходчиво объясняю, что насилие, садизм, расизм — это плохо.
Интересно, ведь уже много лет идут споры о том, что насилие на экране или телевидении переносит его в реальную жизнь…
По-моему, это чепуха. Фильмы с элементами насилия, как у Тарантино, например, — это как американские горки: они прибавляют адреналин, позволяют зрителю освободиться от какого-то груза. Просто кино не может сделать из человека садиста, если проблемы уже нет в человеке. Я, кстати, совсем скоро приступаю к новому проекту, это будет игровой фильм в жанре триллера. Как и «Бугай», довольно жестокий. Даже не знаю, почему я снова к этому возвращаюсь. Возможно, из-за того, что у нас в Латинской Америке жестокость и насилие стали такой обыденностью.
Вы бы хотели поработать где-нибудь за пределами Аргентины?
Почему бы и нет? Все зависит от предлагаемого проекта. Было бы прекрасно поработать, например, в Америке, имея тамошние денежные возможности для кинопроизводства. Мы в Аргентине сняли «Бугая» за два миллиона, тогда как в США 20 миллионов считаются скромным бюджетом.
А как насчет того, чтобы снова взяться за адаптацию?
После «Бугая» я уже успел снять анимационную ленту на основе другого очень популярного в Аргентине комикса — «Гатурро». Это намного более коммерческий проект, копродукция с Индией и Мексикой. И это, как ни странно, совершенно нормальный, семейный фильм без крови и жестокости.
