Для тех, кто не знает — названием фильма стала легендарная фраза Лаврентия Павловича Берии, которая, якобы, прозвучала в момент смерти Сталина.
Если такое название, по вашему мнению, предполагает, что фильм будет посвящён именно этим событиям (смерти Сталина, последовавшей за нею борьбе за власть в советской элите, аресту, обвинению в измене и казни Берии), то вы ошибаетесь. С Германом всегда всё непросто, и кажущиеся логическими выводы по поводу его картин (как до и во время, так и после просмотра) чаще всего являются ошибочными. Нет, в картине появятся мельком и Берия, и Сталин (последний в очень неприглядном виде), но они будут лишь символами ненавистного режиссёру советского прошлого, а не значащими что-либо для сюжета персонажами. Лента — это крепкий забор для всех желающих вернуться в Советский Союз, в него они упрутся, если вдруг двинутся в обратном направлении. А похабный рисунок на этом заборе должен, по-видимому, показать, насколько сильна/страшна/бесчеловечна/унизительна система, которая перемалывает «лучших из лучших» — ярчайший кошмар либерала, воплощённый в явь в этом фильме-сне.
О главном герое — это военный врач, генерал по чину, проживающий свою судьбу в сталинской Москве. О Москве «Хрусталёва…» нужно сказать отдельно — чёрно-белый, унылый и тоскливый мир-видение, мир-грёза, туманное воспоминание рассказчика, голос которого время от времени вторгается в повествование. Этот голос отстраняет зрителя от происходящего, возвращает его обратно в реальность из гипнотизирующего мира демиурга-Германа. Чтобы не сгинуть где-то там, в туманных коридорах подсознания покойного режиссёра, надо себе напоминать о том, что всё происходящее на экране — это рассказ. Рассказ того, кто вырос в этом измерении, того, кто создал его лично — это мир восприятия ребёнком той эпохи, того времени. Его (вероятно, что самого Алексея Юрьевича) ощущения, его полуразмытые видения, возвращающиеся каждую ночь и заставляющие в поту просыпаться. Рассказчик (альтер-эго режиссёра) — сын главного героя, который хочет рассказать, честно и беспристрастно о своём детстве, что, конечно, невозможно. Невозможно быть беспристрастным, когда отца-генерала объявляют «врагом народа» и арестовывают.
Как проходила жизнь семьи «врага народа» мы не увидим, камера будет беспристрастно и очень внимательно следить за злоключениями его самого.
При всём эпическом размахе путешествия духа (сломленного и воскресшего, познавшего самое дно земного существования, ушедшего в безвременье железно-дорожной станции и обрётшего там гармонию), само действие, по-германовски избыточно насыщенное деталями (посторонними звуками, перегружающими кадр предметами, второстепенными персонажами — всем этим кинематографическим «белым шумом»), по времени условно умещается в несколько дней, и происходит в условном пространстве страны-коммуналки, одновременно являющейся и общежитием, и лечебницей для душевнобольных, и тюрьмой, и автомобилем (ЗИМом, «воронком», автозаком), и поездом. Черно-белая картина длится два с четвертью часа (всё ближе подбирается режиссёр к трёхчасовому «Трудно быть богом», следующему и последнему своему фильму), погружая зрителя в фантасмагорию, одновременно напоминающую картины Босха и Брейгеля, документальную хронику, а абсурдистские миры Булгакова, Хармса, Кафки и Джойса. Но, несмотря на то, что эти сравнения, в принципе, справедливы, они, в то же время, неверны: этот мир создан одним творцом, имя ему Алексей Герман.
ПС: Удивительно, но на премьере в Каннах в 1998 году эта картина любимого европейцами Германа с треском провалилась. Зрители толпой бежали с показа — даже тамошняя публика оказалась в то время ещё не готова к такому бескомпромиссному, сюрреалистическому и натуралистическому, «антигуманистическому» (так о нём писали в газетах) высказыванию. Понадобилась пара лет, чтобы «Хрусталев, машину!» в итоге признали выдающимся произведением киноискусства (видимо, доросли). С «Трудно быть богом» так ошибаться не стали — и уже заранее, задолго до премьеры, назвали его великим.
Не изучал ничего о фильме перед просмотром, не имел никаких ожиданий - просто вытянул наугад из своего инфополя, где неоднократно слышал упоминание 'Хрусталев машину'.
Подача у фильма своеобразная: оператор даёт близкий план, в тесный прямоугольник которого начинают набиваться толпой актеры. Актеры эти без причины суетятся, говорят одновременно поверх друг друга и не особо слушают собеседника, резко меняют тему разговора. Всё это напоминает ни то пьяное застолье в психбольнице, ни то рынок, куда режиссер пришел покупать актеров, а те, как товар, показывают ему свои творческие способности, перекрикивая друг друга для привлечения внимания.
И это интересный художественный прием, чтобы показать безумие, психоз, взвинченность, но режиссер на этом единственном художественном приеме строит весь фильм, что встречает естественное неприятие многими людьми (и мной).
От вечной перегруженности визуала и нагромождения бессвязных речей актеров очень быстро устаешь. Вам будто показывают 3 фильма одновременно. При этом никаких акцентов нет, все актеры равны, их звуковые дорожки выровнены в единую громкость. Временами число актеров сокращается до двух, ты улавливаешь какие-то микротемы (любовь, болезнь генерала, фригидный советский секс и т.д.), но потом опять хаос, опять толпа вбегает в кадр, опять дюжина голосов в голове.
Замысел режиссера мне видится в оригинальном способе гротескно показать советскую жизнь той эпохи. Но вышло очень затянуто - грузный художественный прием растянули на целых два часа хронометража. Оценки у фильма могли бы быть выше, если бы это была короткометражка, а не полный метр.
Рассказы о тусовочке «творческой интеллигенции» всегда вызывали у меня двоякое чувство. С одной стороны, люди, работающие в одной сфере, очевидно не могут не быть знакомыми. С другой стороны, не верилось, что они могут откровенно подыгрывать «своим».
Увы, ситуация вокруг... фильма... «Хрусталёв, машину!» расставила всё по своим местам.
???
Во-первых, хочу отметить, что невозможно критиковать фильм за антисоветизм, русофобию, карикатурность и так далее. Данный кусок контента является бессвязным бредом: а можно ли вычленять из бреда отдельные куски, чтобы на них обижаться?
Во-вторых, нельзя называть данное простигосподи фильмом. Как минимум, потому что фильм – это история, в которой присутствуют завязка-история-развязка. В убожестве Германа нет ни-че-го.
Перед нами набор бессмысленных образов. Ярких и эмоциональных. Но знаете, в чём суть? Даже фотография может рассказать историю – за счёт внутренней связности.
В «Хрусталёве» бессвязными оказываются даже фразы в ОДНОМ предложении ОДНОГО персонажа, идущие ПОДРЯД. В 99% случаев. Диалоги между персонажами выглядят как два параллельных потока слов. При этом они никоим образом не сочетаются с действиями персонажей. Да и сами действия не следуют одно из другого.
Зато засунули сцену изнасилования, которая по совокупности, с учётом знакомства с гомоЗеками, занимает ДЕВЯТЬ минут экранного времени. Это попытка снять гей-порно с подводкой на 2,5 часа?
???
Возвращаемся к критикам.
Тут упоминали провал в Каннах. У меня вопрос: а жюри Каннского фестиваля – тоже «ничего не понимающее быдло, которое просто не доросло для понимания величия Германа-творца»? Потому что зрителей, критически высказывающихся об этом куске контента, так называемые профессиональные критики никак иначе не называют.
А вот когда этот мусор выиграл сразу ШЕСТЬ номинаций на премии «Ника» в 2000 – это что?
Вопрос ко всё тем же «профессиональным критикам»: какой фестиваль более достойный, умный, прогрессивный, объективный – Каннский или «Ника»?
Вопрос риторический и в качестве лирического отступления.
Предыдущим абзацем мне просто хотелось проиллюстрировать, насколько лицемерно сообщество, нахваливающее фильм «Хрусталёв, машину!».
???
Герман изобрёл формат коротких роликов до того, как придумали TikTok. Яркие образы, ор, шум, бессвязный бред, – и всё это идёт подряд. Чем не лента роликов из соцсети?
...вот только почему это должно считаться фильмом?
...вот только почему это должно обходить «Ворошиловского стрелка» по числу наград?
...вот только почему ЭТО получает похвалу ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО от «профессиональных критиков» и прочей самопровозглашённой РоСсИйСкОй интеллигенции?
Фильм от человека, который ненавидел Россию, ненавидел её народ
Я давно слышал про фильм «Хрусталёв, машину!». Слышал разное: кто-то хвалил фильм, говоря, что он показывает ужас сталинских репрессий. Кто-то называл его мерзким и лживым. Я откладывал его просмотр долгое время, а посмотреть решил, когда узнал, что этим фильмом вдохновлялись создатели фильма «Смерть Сталина». И мне стало интересно, что в этом фильме такого, что им вдохновлялись зарубежные кинопроизводители? По итогам же. Знаете, я киноман с 9-летним стажем и много смотрел фильмов из разных стран, разных жанров, но это был в первый раз, когда после просмотра мне захотелось принять душ из святой воды и отнести цветы на могилу Сталина, сказав: «Простите Иосиф Виссарионович, мы не ценили вас!».
Вначале нам показывают, как чекисты, с матюками, арестовывают какого-то воришку. Зачем эта сцена? Кто этот воришка? Как это влияет на сам фильм? Неясно.
Затем нас переносят в какую-то коммуналку с её жителями, и начинается настоящий кошмар. Я бы рассказал, о чём сюжет, но я вообще ни черта не понял, сам. Что в этом фильме происходит? В течение двух с половиной часов нам просто показывают жизнь каких-то людей, которые ходят и что-то делают. При этом снято всё максимально мерзко и блевотно. Люди тут собачатся, ругаются друг на друга, разговаривают все вместе, так что невозможно ничего разобрать; пляшут, поют, орут, матерятся, скачут, носят кастрюли на головах. А в некоторых сценах они даже не говорят, а просто кривляют морды друг другу, харкают друг другу в лицо, хватают себя за гениталии. И как же это всё отвратительно, но при этом скучно и вообще бессмысленно! Знаете, как выглядит типичная сцена «Хрусталёв, машину!»?
- Главный герой, генерал приезжает в больницу. За ним несётся оголтелая и орущая толпа персонала. Они входят в палату. Генерал замечает своего двойника, но его это не смущает. Они вместе курят, пьют, ржут, дерутся. Параллельно генерал орёт на всех и все орут на него. И то всё происходит в одной комнате, одним планом, в течение 6 минут.
- К дому генерала приезжают чекисты. Один из них спрашивает мальчика за забором, есть ли папа дома? Мальчик в ответ хватает себя за пах и корчит рожу. Чекист корчит рожу в ответ. Потом показывают, как другие два чекиста кого-то мутузят на капоте.
- Генерал идёт по улице. Бубнит: «Ехал чижик через реку, в генеральской шинели». Суёт голову в сугроб. Снова бубнит.
- Ещё есть сцена как бухой генерал поит коньяком собаку, а потом кормит её изо рта. Сцена такая мерзкая, что я ждал, когда генерал уже снимет штаны и изнасилует эту собаку?
Вообще в течение всего фильма я ждал, когда уже все герои этого «шедевра» (включая детей и собаку) соберутся в одной комнате, разденутся, обмажутся собачьим дерьмом и устроят групповую оргию? Просто по атмосфере фильма именно этого и ждёшь.
- А ещё нам покажут сцену мужского изнасилования. И не закадрово как в «Беспределе», а крупным планом, смачно, со звуком, несколько минут.
- На десерт, нам показывают умирающего Сталина, который тут изображён полусгнившим сморчком. И проблема не в том, что Сталин умирает не так как в реальности, абсолютно. А в том что он пердит! Я серьёзно. Сталин тут болен каким-то вздутием на животе. Генерал нажимает ему туда, после чего Сталин громко, со звуком пердит, так что стоящий рядом Берия зажимает нос от вони. Вот так вот изображён человек, который сделал СССР сильным, могущественным и опасным и который вручал премии отцу режиссёра.
И поймите, я не против мерзости и натурализма в кино. Вопрос в том, для чего его показывают. В «Калигуле» 1979г. мерзости показывали для демонстрации, как абсолютная власть развращает человека. В «На дне» Горького с помощью подобной ругани показывали жизнь опустившихся на дно люмпенов. В «Дураке» Быкова с помощью озлобленности населения показывали тяжёлую жизнь провинциального города, который пожирает коррупция и равнодушие. А в «Хрусталёв, машину!» для чего все эти мерзости и абсурд? Что они показывают?
С таким вопросом я вышел в интернет. И оказалось, что всё происходящее на экране это результат не того что сценаристом был маньяк-извращенец, а то что режиссёр Алексей Герман специально решил так показать страну. Вот цитата из его интервью:
Я просто в шоке от услышанного. То есть на такие фильмы мы променяли СССР с его идеализированным, но кино, которое учило нас, что наша страна лучшая. На фильмы, которые показывают нас изнасилованными и животными.
То есть вот так режиссёр Герман видел Россию, её историю, культуру, народ, а следовательно и людей, которые хвалят данный опус. Для Германа, Россия – это не великая держава, которая спасла мир от Наполеона и Гитлера. Не страна, которая первая покорила космос и построила первую АЭС. Не родина Суворова, Чайковского, Толстого, Пушкина, Жукова. Не страна, подарившая миру лучших композиторов и писателей. Нет, для Германа Россия – это одна огромная палата №6 психушки Кащенко, которую населяет тупое, пьяное, озлобленное друг на друга, оскотинившееся быдло. Интересно только, а себя Герман к этому быдлу относил или считал, что он выше паствы?
Вывод: Как я сказал, я смотрел много фильмов. Я видел американскую русофобную клюкву 80-ых (Красный скорпион, Красный рассвет); я смотрел советскую перестроечную чернуху (Людоед, Покаяние); я смотрел современные американские фильмы про Россию (Красный воробей, 5 дней в Августе); я смотрел современные покаянские российские фильмы про войну (Утомлённые солнцем-2, Штрафбат, Зулейха).
Так вот с учётом увиденного, заявляю, что «Хрусталёв, машину!» - это самый мерзкий, отвратительный, блевотный, тошнотворный, русофобный фильм, который я когда-либо видел. И снял его режиссёр, который ненавидел свою страну и презирал свой народ.
И ладно, что иностранцы его хвалят, им то в радость посмотреть на тупых русских. Но у нас то оценка этого фильма 7.5! Интересно те, кому понравился этот фильм, ассоциируют себя с тем быдлом, коим выставлены его герои? Или они скажут: «Ну, это не про нас. Это про этих там».
И поймите, я не против разоблачения пороков сталинской эпохи. Только в фильме нет никакого разоблачения. Здесь не высмеиваются культ личности, антисемитизм, необоснованные аресты, шпиономания. Нет, в этом фильме просто тупое быдло скачет со стаканом на башке, под лозунги «Мы - изнасилованная страна».
Сложная как по восприятию, так и по содержанию драма Алексея Германа повествует об опасных политических махинациях, предсмертных часах Сталина и жизни под колпаком властей. Почерк режиссёра затмевает весь сюжет, а учитывая, что производство ленты заняло семь лет, то Герман даёт тебе прочувствовать весь процесс съёмок. Большинство сцен сняты одним дублем, монтаж незначительный (или вовсе незаметный, как у Сэма Мендеса в «1917»), поэтому зритель следует от одной комнаты в квартире к другой, встречая на своём пути совершенно разных людей.
Экспозиция ленты с хулиганским поступком Александра Баширова набирает тон мерой наказания. Героя привлёк значок на автомобиле, тихо и мирно припаркованного, тёмного и укутанного снегом, а последствия запускают вереницу сложных операций и сцен по устранению генерала Юрия Клёнского. Фильм поставлен без музыкального сопровождения, закадровый голос главного героя тихо и медленно поясняет важные перемены в стране. Вдобавок Алексей Герман пользуется сложным киноязыком, охватывая множество планов в одном дубле и многоголосие всего пространства.
Признаюсь, некоторые сцены приходилось пересматривать по несколько раз, чтобы ничего не упустить. Всхлипывания, крики, почёсывания, зевания, вздохи – коллаборация всех возможных бытовых звуков. Кажется, что кино в целом ни о чём. За кем мы наблюдаем? За жизнью людей. Она (жизнь) –главный герой фильма. Но в тоже время положения Клёнского затрагивает «дело врачей». Когда товарищ Сталин на смертном одре, медики диагностируют у советских лидеров разные заболевания и отправляют на совершения противопоказаний, с медицинской точки зрения.
Скрупулёзное вкрапление истории под специфический почерк режиссёра отражается на блистательной игре Юрия Цурило. Весь хронометраж ты пытаешься понять, отчего вызваны волнения. Политические игры в наказании виновных, государственные изменники, план Министерства государственной безопасности СССР. Каждый мужчина в форме представляет опасность, прикидываясь товарищем, уже занёсшим нож за спиной.
Провокационные операции, доносы и понимание Клёнским своего положения выводят героя на поиск спасения, на возможность выжить. Картина затрагивает важные и на самом деле интересные события отечественной истории, вот только за творчеством Германа это стоит разглядывать подробнее и детальнее. Отношение к евреям, «чёрный ход» и срочное бегство героя полностью передают политику советского времени. Прекрасный эпизод, когда «уже постучали в дверь», отражает срочное спасение: бабушка-еврейка требует, чтобы её отвезли в богодельню, маленькие девочки под песни и стихи плавно прячутся в шкафу, а закадровый голос Клёнского в повествовательной форме поясняет про родство с евреями.
Понимание Клёнским того, что происходит, к чему ему надо готовиться отражается и во встрече с двойником, и с приездом шведа, намекающим на сестру в Стокгольме. Ведь для СССР побег заграницу был равен смертной казни, ну а если у тебя оказывались там родственники, то до рассвета ты не доживешь. Постепенное осмысление нагнетающей обстановки отражается в мелких деталях, в бытовых звуках: будь то еврейские девочки, пробегающие в кадре, или сетования бабушки на гиперактивную молодёжь.
Картина многослойная, нет разжевывания информации (поэтому и приходилось пересматривать эпизоды), по атмосфере и детализации «Хрусталёв, машину!» можно оценить со «Сталкером» Андрея Тарковского, где гайке на верёвочке уделялось столько же внимания, сколько и героям ленты, потому что «зона непредсказуемая». Середина хронометража снова демонстрирует Александра Баширова и его очередные неприятности. А Клёнский сталкивается с жестоким опытом заключённого. В страшном и мерзком эпизоде в вагоне с зеками прослеживается не просто наказание генерала, а реализм происходящего. Без прикрас и художественного взгляда а как положено в опасные времена. В этом весь Алексей Герман (у него Ярмольник нечистотами обмазался в «Трудно быть богом»), поэтому, что до Юрия Цурило, зритель должен осознавать перед просмотром, что это отнюдь не развлекательное полотно.
Смерть Сталина и первые минуты нового времени отражаются главной фразой Лаврентия Берии: «Хрусталёв, машину!». В принципе, по одному возгласу Берии можно было понять, о чём кино. Данная картина сложная и узконаправленная. Специфическая сьёмка и прекрасное сочетание звуков оказывают и положительное, и отрицательное воздействие. Для опыта и киноязыка оно отличное, для обычного расслабленного просмотра непригодно. В целом, вся фильмография Алексея Германа не для любителя, модернизм и мерзость непристойно олицетворяют в кадре жизнь. Жизнь советского времени, жизнь вне красках работ Владимира Меньшова или Леонида Гайдая, это тёмная сторона экранизаций СССР.
Русский кинематограф создается для несколько особенных целей, нежели чем во многих других уголках планеты. Культурный контекст есть у каждого народа, и, зачастую, понятен он далеко не всем, что и произошло в историческом плане с данной картиной. И все же, на мой взгляд, неважно как оно слеплено - русское кино, у него, как я уже сказал иные цели. Это поиск самых смелых вариаций, подтекстов и смыслов, которые смогут наиболее точно докопаться до истины, отразить ее настолько точно, насколько это возможно в рамках кинематографа. Хрусталев, машину - пример поистине точного попадания в срез целой эпохи, о которой даже сейчас нет единого мнения. Это произведение искусства с хирургической точностью проникает в проблему и препарирует ее. Приятного просмотра.
Хрусталев, машину - один из самых масштабных фильмов, которые я видел. За счет множества мелких образов, деталей, которые одновременно как ужасны, так и смешны, иногда оттого, насколько это ужасно. Они создают устойчивое понимание атмосферы в первом акте.
Второй же акт - это эпоха, которую мы впитываем, уже осознавая всю атмосферу. Темп замедляется, фильм говорит со зрителем почти шепотом, в отличии от неразборчивого шума трагикомедии первого акта.
Каждый образ наслаивает на следующую сцену нужные ощущения, фильм - мраморная говядина или же 'русский котел'. Полоса абсурда, череда кошмара, шепотка лжи, и так далее.
Но главное, что целостное ощущение накатывает лишь с титрами и музыкой, продолжающейся после последнего кадра, уходящего в никуда поезда с 'изнасилованными' людьми.
Ну, на самом деле, конечно, всё я понял. Но фраза как-то сама пришла в голову во время просмотра фильма. И думаю не мне одному, а очень-очень многим смотревшим, но только действительно не понявшим. Крайне нестандартное кино, напомнившее сразу и 'Время цыган', и 'Возвращение броненосца', и даже 'Ты у меня одна', и ВСЮ Киру Муратову, и Феллини, и Бунюэля, и ещё что только не напомнившая. То есть 'метод Германа', о котором многие пишут в рецензиях, на самом деле не его личный метод, а в общем-то метод широко использующийся в кино, и тут только вопрос в том, насколько хорошо режиссёр умеет им пользоваться, и насколько зрителю такое понравится...
Я не буду писать особо о самом фильме, его содержании, потому что уже очень много написано в других рецензиях, и добавить практически нечего. А напишу именно об этом самом методе, в двух словах. Почему вот мне лично понравилось. Или даже... слово 'понравилось' трудно тут употребить... но почему это на самом деле талантливое кино, так или иначе.
Ведь кино действительно на грани - на грани гениальности и безумия, без всякого преувеличения. Главное не перепутать одно с другим и не выдать одно за другое. А именно раздел между тем и другим как раз и определяет кинематографический вкус каждого конкретного зрителя: увидите ли вы в безумии гениальность, или же наоборот? И этот фильм всё-таки - он скорее безумен или гениален?
Эта рецензия, как вы заметили, положительная. Так что моё мнение - фильм скорее гениален. Хотя в нём действительно были заметны и моменты безумия. Был вообще заметен резкий контраст. Тут и юмор, и отвращение, и какие-то невероятные попадания в реальность. Высмеивание всего и вся, клоунада...
Но на мой взгляд это даже хорошо, что фильм подан так несерьёзно. Все персонажи - или сошли с ума, или как дети. Даже в своей злости и ненависти. Но ведь на самом деле - может быть люди и есть дети? Может быть всё и есть не так уж и серьёзно в этой жизни? Даже 10 лет лагерей и анальное изнасилование лопатой... А у кого-то нет стульчака, а кто-то ищет шары от кровати, а кто-то не хочет отдавать калошу... У всех свои проблемы, в общем. Достаточно глупые и смешные в конечном счёте...
Пишу это и думаю: тут как у Тютчева - мысль изреченная есть ложь. Как бы не придумать того, чего нет, и не уплыть в такие глубины, которые и не подразумевались и не были запланированы... Хотя всё же считаю, что в данном случае я именно о запланированных глубинах. И это именно то, что и производит очень странное, но всё-таки скорее приятное и сильное впечатление после просмотра.
Знаете, бывают некоторые фильмы, которые сняты очень серьёзно, с точнейшей исторической правдой, с безупречной игрой актёров, где каждый жест и каждое слово просчитаны. Но всё равно после их просмотра хочется сказать, как Станиславский: 'не верю!' А вот тут вот такое дурацкое вроде бы кино по форме - а я скажу: верю! У режиссёра получилось вложить в него то содержание, которое он точно знает не по наслышке, и которое, очевидно, глубоко пережил лично и пропустил через собственное сердце. Может быть даже это содержание на самом деле слишком серьёзное, чтобы снимать о нём фильм так, как это 'общепринято' делать. Может быть вот именно так и надо снимать фильмы о действительно серьёзном, страшном и горьком по сути...
Это фильм исключительно для мозга. Лучше поберегите свои нервы от сверхреализма и абсурда, да ещё в таком мрачном ключе. Добавлю, что ученик Германа - Балабанов, начинал с экранизаций Кафки с похожей атмосферой.
Толсто:
Безусловно талантливый Алексей Герман с каждым своим фильмом добавлял всё больше грязи в своё творчество. С годами сменился ракурс повествования, место для чего-то светлого не осталось вовсе. Апофеозом стал 'Трудно быть богом', где главный герой берет комок оной и вытирает им лицо. В целом его киноязык, с многослойным звуком (из-за которого ты иногда не понимаешь речь персонажа) совершенствовался и превратился в фирменный почерк. Почерк перекочевал в творчество Германа-младшего.
Хотите погрузиться в напряжённую атмосферу в Москве перед смертью Сталина? Bon appetite, всё на блюдечке, натурально, что аж тошно. Физически тяжело смотреть это полотно.
Посыл:
В какой-то момент люди перестают замечать абсурд происходящего, но когда все немного того, ты и сам становишься таким же. Каждому народу, времени и месту - своя, ни с чем не сравнимая, доля.
Посмотрела 4 фильма Алексея Германа, первые три (несмотря на ожидания, что будут тяжелые, мрачные), оказались светлые, легкие для моего восприятия. Да тяжело, грязно, холодно, но есть надежда, человеческие отношения, место подвигу и мелкие житейские радости ('Проверка на дорогах', ' Мой друг Иван Лапшин', 'Двадцать дней без войны'). И не ожидала такой 'жести' в этом фильме. Казалось режиссер милостив к своим героям.
Когда началась эта известная ужасная сцена. Я подумала. Нет. Не надо. Зачем? Такого не было. Ведь многие писатели сидели в лагерях и не писали о таком. Не думаю, что режиссер хотел шокировать и 'порисоваться', произвести впечатление. Ему было по барабану, он делал как видит. Из его комментариев, он показывал двор, в котором рос. И место, куда складывали трупов вертикально, т. к. как не хватало места. Как эти все картинки повлияли на интеллектуального, наверное, с хорошим воображением ребенка, который рос в такой среде (среди известных, талантливых)? Думаю режиссер был самодур в хорошем смысле слова. Что считает нужным то и делает, не отходя от своих видений.
Главный герой тоже самодур, не отождествляю его не с интеллигенцией, не со всем народом. Он ведь генерал значит мужественный, сильный, волевой... И врач значит интеллектуал... Не обращала внимание на хаос, сюрреализм итд в фильме. И все-таки такой человек, который прошел войну, видел смерть во всех ее проявлениях. Кажется, он должен быть сильным его не сломить. Но его абсурдность в поведении, взаимоотношениях с близкими не вызывает симпатии. И наверное, это, позволяет зрителю пережить эту сцену. Т. к. вроде, это сон, к герою не привыкаешь не проникаешься его сложной, но честной жизнью. Так вот, после этой сцены. Когда показывали черные бараки, снег было состояние присутствия. Я четко почувствовала как страшно жить в то время в здравом уме. И не за какие коврижки я бы не хотела оказаться в сталинском времени. Это для меня плюс фильма, что никаких иллюзий. Да были положительные моменты того времени, но кто несправедливо оказался за бортом жизни, безысходность, итд. А все остальные не могли не испытывать постоянный страх. И еще в одном моменте было состояние присутствия, это когда ехал кортеж из черных автомобилей. Я не знаю, не уловила что за кортеж, но представила что там едет Сталин. И какое чувство ужаса, что там едет человек, от росчерка пера, которого зависели судьбы миллионов.
Думаю, художественно нельзя пережить эту сцену. Думаю, герой должен был умереть, убить кого-то итд.
'Хрусталёв, машину!' - фильм, который назвать кинематографически стандартным полотном никак нельзя.
На первый взгляд, после просмотра, он кажется сплошным гобеленом, в котором босховскими мазками вырисованы переходящие друг в друга события из жизни вроде и знакомой человеку, более-менее знающему, что такое Советский Союз, но в то же время настолько безумные и странные, что в них эстетике и наружности просто теряешься. Калейдоскоп из какофонии звуков, голосов, напевов, ругательств и прочего-прочего погружает зрителя в себя, никак не давая отвести взгляд, когда по привычной манере автора живущая непосредственно рядом с героями фильма камера акцентирует внимание на каком-либо персонаже, тогда как тот через призму времён и расстояний смотрит на зрителя. Смотрит с улыбкой, или укоризной, или вопросом, смотрит совершенно по-разному, но всё время будто узнавая. И ведь так не должно быть - но так есть. Таким образом зритель чувствует мир героев, чувствует самих героев, словно сам оказывается в гуще событий, пытаясь через скованный угол обзора линзы рассмотреть всё, что происходит вокруг, услышать всё, что происходит вокруг, запомнить всё, что происходит вокруг... Однако ведь ничего не получается. Потому и столь огромный сумбур имеет место быть после просмотра.
Банально невозможно долгое время выйти из этого странного и в то же время неимоверно правдивого мира. В ушах стоит переливающийся тембр многоликой толпы, а в глазах окружающая среда не желает перекрашиваться ни в один иной цвет, кроме черно-белого монохрома. И зритель сидит, будто покинутый, будто оставленный на незнакомом перроне ребёнок, стараясь прийти в себя и попытаться-таки понять, что сейчас произошло. И только спустя время, а также, вполне возможно, спустя повторное ознакомление с фильмом, все точки над 'i' находят свои вроде бы закономерные места. Прослеживается доселе нечеткая сюжетная линия, в которой видны полностью обоснованные мотивации, а следовательно и поступки. Фильм раскрывается по-новому, именно как фильм, визуализация некого сценария, наполненного конфликтами и имеющего трехактную структуру, с привычным катарсисом зрителя и главного героя в конце. Однако впредь смотреть его как стандартный кинофильм не выйдет: он уже окунул в себя, познакомил со своей неимоверно тщательно воссозданной только-только начавшейся послесталинской эпохой и людьми, внутри её существующими, словно сателлиты чего-то масштабного, чего-то не до конца ведомого им. Они безвольно болтаются на волнах не останавливающейся Леты, лишь изредка пытаясь что-то как-то изменить. Однако по всем канонам Андрея Тарковского цикличность истории и временного промежутка внутри фильма дарует бессмертие и ему и, следовательно, всем внутри его находящимся людям. И тут особенно важна вовлечённость зрителя в действо, снятое Алексеем Германом, ибо как только зритель окончательно погряз в данной истории, в данном мире - он тоже становится частью этого способного перманентно повторяться цикла.
И это необыкновенное чувство. Его не описать через призму эмоций от иных кинолент. По крайней мере, я так сделать не могу, ибо не получается вспомнить некий иной фильм, подобный этому. Можно назвать 'Мой друг Иван Лапшин' того же Германа, но в нём режиссёр ещё не настолько сильно вовлекает зрителя в происходящее. Да – тоже отнюдь неслабо, но не так. Это, знаете, ошибка, возникающая при невозможности сравнения: когда считаешь, что сильнее быть не может, потому что чего-то сильнее не знаешь, однако потом узнаёшь и, бах, - всё, понимаешь, как был не прав. Именно так у меня с 'Лапшиным' и, вот, 'Хрусталёвым'. Фильмы схожие - бесспорно. Более того, киноязык Германа пусть и претерпел неимоверно сильные изменения со времен того же 'Седьмого спутника', всё равно некоторые элементы ещё с тех далёких времен узнаются, а потому говорить о схожести этих двух лент вовсе не приходится. Однако, всё равно, каждый новый фильм Германа - это, в первую очередь, не столько новый эксперимент и опыт для зрителя, сколько, мне кажется, новый опыт и эксперимент, попытка выразить всё именно так, как глаголет многотысячный хор идей в голове, для автора. И потому каждый фильм - незабываемое зрелище. Оно может быть странным, нечетким, сумасшедшим, вполне нормальным и привычным - любым. Но оно никак не оставляет без эмоций, никак не проходит бестелесным челноком по разуму и памяти. Потому, кстати, даже немного страшно представить, что преподнесёт последняя работа автора.
Но, на данный момент, именно этот фильм, пожалуй, для меня, является самым необычным, запутанным и в то же время манящим, увлекающим в себя видением. Оно не забывает о развитии истории, развитии персонажей, главный из которых, генерал Юрий Клёнский (Юрий Цурило), между началом истории и концом преобразовывается так, что узнать этого человека после 2-ух с лишним часов почти нельзя. То есть оно не забывает о сюжете, вместе с тем с щепетильностью раскрывая бытность тех давно прошедших лет. Передавая философию и идеи через декорации, через частицы истории, которые, вместе с непременно существующими внутри данного мира персонажами, Герман вовлекает в кадр. И ввиду множественности, необъятности этих частиц, мелких вкраплений, каждый эту философию, мысль найдёт для себя сам.
