Не самый громкий и классический фильм Вернера Херцога «Далёкая синяя высь», занимающий достаточно скромное место в его фильмографии и рейтингах, является весьма показательным примером ситуации, когда самобытный и, что уж говорить, далёкий от действительности концепт даёт ощутимое воздействие на аудиторию сильнее, чем иная документалистика. В карьере Херцога были разные по жанрам и характеру ленты, но что всегда отличало его фантастику, так это присутствие поэтического начала, погружающего в мир возвышенных иллюзий. «Далёкая синяя высь» – тот случай, когда научный эксперимент в кино является не целью, а попыткой погрузить зрителя в саморефлексию.

Действие картины отражает прошлое, настоящее и будущее. За настоящее отвечает безымянный персонаж в исполнении Брэда Дурифа, названного просто гостем, правда, из другой галактики. Он – один из тех, кто прилетел на Землю с космической миссией по обустройству и улучшению здесь жизни, так как планета Далёкая синяя высь погружалась во власть льда. Успехом это дело не закончилось, но нам сообщают, что один из пришельцев занял пост председателя комитета по стратегическому планированию в Пентагоне. Тем временем, на Земле происходит зеркальная ситуация: учёные из НАСА, решают отыскать и колонизировать космическую планету на случай, если их родная погибнет от таинственных микробов с Розуэлла. Астронавты долго блуждают в космическом пространстве, пока на практике не убеждаются в действии теории струн и, используя хаотические туннели, добираются до заветной планеты рассказчика-инопланетянина.

Подобно осторожному проникновению исследователей в космический объект, Херцог бродит на поверхности научного пласта, извлекая оттуда лишь те сведения, которые служат вспомогательным устройством для полноты истории. Кадры с группой астронавтов – реальное отображение полёта челнока «Атлантис» в 1989 по программе STS-34. Тогда же был запущен космический корабль «Галилео» для изучения Юпитера, его спутников и других галактических объектов внешней области солнечной системы, проработавший 14 лет. О его исследованиях самими астронавтами был снят документальный фильм. Херцог использовал также данные снимков, сделанных системой визуализации зонда «Галилео». Но самые впечатляющие кадры были сделаны в лоне дикой природы природы у побережья Антарктиды подо льдом в рамках спецпрограммы Национального научного фонда США. Усилиями оператора Генри Кайзера, являющегося также дайвером и музыкантом, зрителям открывается необъятная синева подлёдного океанического пространства, названного в фильме замороженным небом планеты. В этом жидком мире живут удивительные морские существа, настолько удивительные, что и впрямь кажутся обитателями чужой фауны. Апогеем же визуальной составляющей картины мне представляются кадры с «исчезновением» астронавтов, проходящих сквозь временной туннель.

Смешение разных художественных форм даёт возможность зрителям охотнее поверить в вымышленный мир со всеми его чудесами. Брэд Дуриф ни на один процент не похож на того, кем себя называет и выступает фактически в роли самого себя. Или, например, подводные сюжеты, где довольно зримо проскальзывает перчатка оператора-дайвингиста, прямо как с фильмов BBC. А то, с каким видом астронавты штудируют сознание друг друга, и вовсе выше всяких слов. И всё же, чем дольше длится фильм, тем менее важной кажется необходимость разбираться в психическом здоровье рассказчика или ломать голову над странной иронией Херцога, давно и безнадёжно страдающего «инопланетным синдромом». Так ли уж необходимо подмечать дъявольские детали, когда есть все шансы оценить по достоинству новый романтический жест режиссёра, чей характер неподвластен законам искусства и времени?

«Далёкая синяя высь» – картина-вера, сделанная про веру и ради веры. Недаром ведь это, говоря словами героини Аджани-Харкер из херцогского «Носферату: призрака ночи», «есть удивительная способность человека, позволяющая ему верить в то, что в его понимании не соответствует действительности». А фильм, тем временем, совершенно чужд техническому взгляду на мир и призывает зрителей в очередной раз задуматься о своём личном отношении к происходящему на экране, дабы убедиться в необходимости стать посредником режиссёра в его искренней вере для достижения самого лучшего эффекта реальности.