Почему корейская «Игра в кальмара» попала в нерв современного общества

Почти месяц прошел с выхода «Игры в кальмара» на платформе Netflix, и, несмотря на немного блеклый финал с заделом на второй сезон, он определенно станет одним из самых ярких сериальных единорогов года. «Игру» обсуждают в соцсетях и разбирают в медиа, а в магазинах скупают белые слипоны и зеленые костюмы, как у ее героев. Феномен популярности сериала про смертельные игры будто бы сам стал загадкой, которую надо разгадать, чтобы выжить.

Татьяна Алешичева

Кинокритик, обозреватель газеты «Коммерсантъ»

Успех сериала ведет к его успеху

«Игра в кальмара» появилась на платформе Netflix 17 сентября; как это принято у стриминга, все серии были выложены сразу. В данном случае такой подход кажется единственно верным: благодаря искусно выстроенной драматургии это зрелище способно затянуть на свою орбиту даже нынешнего зрителя с дефицитом внимания и как нельзя лучше подходит для запойного смотрения (binge-watching).

Пару недель спустя «Игра» стремительно вырвалась в лидеры по просмотрам, став самым популярным шоу Netflix в 90 странах. Свою лепту в феномен этой популярности внес директор по контенту Netflix Тед Сарандос: через девять дней после старта сериала он выступал в Беверли-Хиллз на одном из самых престижных собраний в сфере IT-технологий — Code Conference. Как фокусник, достающий кролика из шляпы, Сарандос обнародовал некоторые рейтинговые показатели Netflix (их платформа обычно скрывает) и среди прочего закинул наживку, мол, наше свежее шоу «Игра в кальмара» обещает стать крупнейшим хитом за всю историю платформы. Сенсационное заявление растиражировали медиа, и это подогрело интерес к сериалу — трюк простой, но эффективный.

Netflix вовремя оседлал волну: если раньше неанглоязычные шоу не могли рассчитывать на глобальную популярность, с 2019 года ситуация изменилась кардинально. За это время просмотры таких шоу в США выросли на 71%, а интерес к корейским сериалам — аж на 200%. Не забываем о триумфе южнокорейских «Паразитов» на «Оскаре». Корея в топе, и появление крупного сериального хита из этой страны было делом времени. Сериал моментально завирусился: пользователи TikTok начали строить теории по поводу тайных смыслов в сюжете и играть в «Сахарные соты» и «Тише едешь — дальше будешь». Дошло до того, что британские учителя забили тревогу и начали рекомендовать родителям запрещать детям телешоу: теперь школьники вовсю играют в игры из сериала и копируют поведение героев, часто основанное на насилии.

Успех сериала в какой-то мере связан с механизмом самовоспроизводящейся популярности: чем больше шумихи вокруг, тем чаще о нем пишут пресса и соцсети; в свою очередь, медиа реагируют на новые инфоповоды и так далее по кругу.

В центре сюжета — кидалт

Главный герой Сон Ги-хун (Ли Джон-чжэ) — охламон, живущий на содержании у старушки-матери и проигрывающий на скачках те подачки, которые от нее получает. Когда-то у него была своя семья, но жена сбежала с маленькой дочкой, когда Ги-хун потерял работу и так и не смог после этого снова встать на ноги. Перед нами классический инфантильный персонаж, который не способен на ответственность (он явно любит дочку, но даже не помнит, когда у нее день рождения без подсказки бабушки). Неудивительно, что героя такого склада страшно притягивают игры. А зрителя притягивают такие герои — на этом образе в нулевые вырос целый голливудский жанр, который два десятилетия подряд разрабатывал Джадд Апатоу со своими последователями. Его герои — сорокалетние девственники, дауншифтеры и симпатичные безобидные увальни — не хотели ничего доказывать, достигать и преодолевать и стали героями поколения. Создатель «Игры в кальмара» Хван Дон-хёк сделал следующий логический шаг, который давно напрашивался, поместив такого героя непосредственно в стихию игры. Благодаря этому простому ходу сериал обрел популярность как у взрослых, так и у подростков.

В нем простые типажи и знакомые сюжеты

Польстившись на уговоры случайно встреченного в метро искусителя, который дал ему выиграть в простой детской игре в конвертики и вручил солидную сумму, Ги-хун попадает на остров — в закрытое игровое пространство, из которого не сбежать. Теперь вместе с такими же бедолагами он будет участвовать в играх на выживание, где проигрыш равен смерти участника, но с каждой новой смертью куш для победителя возрастает. Деньги копятся в висящем под потолком стеклянном шаре в форме свинки-копилки, и каждый игрок видит, за что сражается.

Поклонники «Игры в кальмара» заметили, что в сцене в метро, выбирая между красным и синим конвертами, Ги-хун определяет свою дальнейшую судьбу в игре, где надзиратели одеты в красную униформу. Этот сюжет будто списан из «Матрицы», где Нео выбирал между красной и синей таблетками. Благодаря ей на языке поп-культуры синяя таблетка буквально означает уход от реальности в мир иллюзий, в Матрицу, и Ги-хун оказывается в игровой вселенной, где реальна только смерть.

Его товарищи и соперники по играм, как и он сам, не характеры, а скорее, типажи. Это люди, оказавшиеся на обочине общества в силу разных причин. Среди них — умный очкарик-финансист, погоревший на денежной афере, мелкий бандит, задолжавший боссу, и старичок, который кажется впавшим в деменцию, но на самом деле представляет собой кладезь мудрости. Все эти люди предпочитают рискнуть жизнью, вместо того чтобы прозябать в нищенском существовании. Но даже среди этих аутсайдеров находятся законченные маргиналы, участь которых горше всего — перебежчица из Северной Кореи и трудовой мигрант из Пакистана. Сериал будто расставляет акценты. Нищий, встроенный в родной и знакомый ему социум, и нищий-чужак испытывают несравнимые трудности: тебе несладко? А ведь рядом есть те, кому еще хуже.

«Игра в кальмара» критикует капитализм и социальное устройство

После первой же игры участники понимают, что попали в смертельную ловушку. Тогда в их игрушечном социуме возникает попытка прийти к консенсусу: по правилам выйти из игры можно только сообща (а всего участников 456), если поставить этот вопрос на голосование и большинство выскажется за выход. Вот вам главная ловушка демократии: противоположные намерения сталкивают игроков лбами. Люди, которые хотят сбежать из игры, ожесточаются против тех, кто хочет остаться, потому что все они в одной упряжке и зависят друг от друга. Эта ситуация точно отражает процессы, происходящие в нашем мире — например, когда сторонники принудительных антипандемийных мер и их противники ярятся друг на друга. Причин для противостояния вообще хватает, все время появляются новые, а градус напряжения растет.

Дальше самое интересное: сериал сообщает, что выбор — это иллюзия. Зрителям показывают, что эта игра на выживание среди бедняков устроена как реалити-шоу для богатых. Распорядитель в непроницаемой маске сообщает игрокам, что в ней у всех равные права, и шанс на выигрыш есть у каждого. Это важнейшая максима капитализма: свободный рынок якобы дает шанс преуспеть кому угодно, было бы желание, азарт и немного способностей. На самом деле, все не так: люди не рождаются равными, общество построено на системе преимуществ, привилегий и жесткой иерархии, одолеть которые зачастую невозможно. Хозяин игры декларирует, что игроки равны, но создает такие условия, когда преимущество им дает случай. Никто из игроков не знает заранее, в какую игру им предстоит сыграть, и выбирает средства наобум. Взять первый порядковый номер или последний? Брать в команду женщин или объединиться с сильными мужчинами? Но победить случай невозможно, а иллюзия выбора заставляет игроков забыть о человечности. Они идут по чужим головам, избавляются от слабейших и сбиваются в стаи. Ни о какой справедливости нет речи, а игра устроена так же жестоко, как и реальность, только умирают в ней быстрее.

Отнимая одну иллюзию, сериал сразу же норовит всучить другую: если правила настолько несправедливы, то не найдется ли среди нас героя, готового взорвать систему? В сериале есть вторая сюжетная линия. В ряды охранников, которые обеспечивают порядок в игре, внедряется полицейский, который хочет узнать, по какому принципу отобраны игроки и как можно спастись. Однако «Игра в кальмара» рушит и эту иллюзию: невидимый избавитель никого не спасет от произвола кукловодов.

Считается, что «Игра в кальмара» в метафорической форме бичует социальные язвы Южной Кореи (а судя по ее популярности в мире, и многих других стран). При небывалом росте экономики в последние тридцать лет в этой стране высочайшие показатели бедности и закредитованности среди населения. Вырваться из порочного круга, который образуют нищета и бесконечные кредиты, можно только благодаря счастливому случаю или игре. Явления поп-культуры, которые поднимают эту тему, не впервые становятся хитами. В 2008 году тот же сюжет принес успех фильму «Миллионер из трущоб». И за прошедшие годы ничего не изменилось.