КиноПоиск поговорил в Сан-Франциско с режиссером «Изгоя-один» Гаретом Эдвардсом о важности света на площадке, нелюбви к новым технологиям и Дарте Вейдере.
Британский постановщик Гарет Эдвардс с детства хотел стать режиссером. Вдохновили его на это «Звездные войны». Однако в кино он попал из мира визуальных эффектов — работал над сериалами, когда услышал про конкурс в Лондоне, где за 48 часов нужно было снять фантастический фильм. Эдвардс выиграл конкурс и получил возможность поставить дебютную полнометражную картину «Монстры». На двух актеров пришлось пять человек съемочной группы. Фильм ждал успех, а режиссер получил свой билет в Голливуд и отправился снимать «Годзиллу». Пока он доделывал свою ленту о гигантском монстре, поступило предложение снять фильм франшизы «Звездные войны».
Сиквела у «Изгоя-один» не будет. Это не спойлер — об этом неоднократно заявляла глава Lucasfilm Кэтлин Кеннеди. Если смотреть на Гарета Эдвардса после напряженного пресс-дня, кажется, что с него хватит. Режиссер абсолютно вымотался, отвечая на вопросы журналистов с утра и до вечера. Однако, когда начинается наше интервью, он находит в себе силы подробно рассказывать о проекте и даже шутить.
Как вы сейчас себя чувствуете?
У меня сейчас очень странный период. Два с половиной года я работал над фильмом, полностью погрузившись в него, не мог думать ни о чем другом. Сейчас, когда мы его закончили и он выходит на экраны, есть ощущение, что мы немножко беременны и готовимся к родам.
Как вы решили, в каком направлении вести картину?
Когда мы с Кэти (Кеннеди) начинали обсуждать мой фильм, то я постоянно спрашивал ее, как «Изгой-один» будет отличаться от уже существующей саги. Что-то должно было быть иным, и мы решили снять военное кино. Насмотрелись фотографий и хроники Второй мировой, войны во Вьетнаме, потом взяли фотошоп и попробовали поменять форму солдат на костюмы повстанцев или штурмовиков, заменить самолеты «икс-вингами». Результат нам очень понравился, и мы решили пойти в этом направлении.
На съемках фильма «Изгой-один: Звездные войны. Истории»Что самое важное из трилогии Джорджа Лукаса вы взяли в «Изгоя-один»?
Проблема со «Звездными войнами» в том, что отвечать на вопросы, связанные с ними, можно несколько часов. Заимствования из уже существующих фильмов — штука очень тонкая. Нельзя просто брать и переснимать существующие сцены. Нужно смешивать, менять местами, миксовать, балансировать — в общем, имитировать стиль «Звездных войн», рассказывая новую историю. Джордж всегда умел очень здорово смешивать жанры, создавая эмоциональную и мифологическую историю. Поиск правильных ингредиентов занял практически все два с половиной года работы над фильмом.
Известно, что Джордж Лукас приходил на площадку, но видел ли он уже готовый фильм?
Пару дней назад мы показали Джорджу фильм. Честно говоря, не хотел бы сейчас говорить за него, потому отвечу так: теперь я могу умереть счастливым человеком. Ему очень понравился фильм. Пожалуй, это была самая ценная рецензия на мое кино!
Как в вашей жизни проявляется любовь к «Звездным войнам»?
На мое тридцатилетие мы с подругой поехали в Тунис и остановились в доме Люка Скайуокера (в настоящее время в доме, где в фильме «Новая надежда» жил Люк, находится отель — Прим. ред.). Я взял с собой немного синей краски, купил молока и пил синее молоко за столом, где дядя Оуэн спорил с Люком. Кстати, молоко я пролил! Разбил стакан, и оно разлилось, попало немного на пол. В общем, я был ужасно доволен. И подруга мне говорит: «Кажется, у тебя был лучший день рождения в жизни. Такое ничем не перебьешь». На свой сороковой день рождения я снимал «Изгоя-один». Что буду делать на 50-летие, не представляю!
Ну, может, ремейк «Новой надежды» снимать.
А я-то планировал на луну полететь! Или стать первым человеком на Марсе.
Еще можно встретиться с Дартом Вейдером. Лично.
Отличная идея. Я за!
Дарт Вейдер в фильме «Изгой-один: Звездные войны. Истории»Какой была встреча с Дартом Вейдером на площадке?
Самым первым с ним в кадре работал Бен (Мендельсон). А он, знаете, умеет напустить в кадре страху. И вот настал съемочный день, и Бен подходит ко мне: «Гарет, надо поговорить». Я насторожился, спрашиваю, в чем дело. А Бен мне на ухо: «Это ж долбаный Дарт Вейдер!» А я ему: «Прикинь!» И мы стоим как два мальчишки-фаната и хихикаем, а потом поворачиваемся и опять делаем вид, что мы серьезные и непробиваемые профессионалы!
«Звездные войны» несколько изменились за все время существования. Появилась «серая зона» — персонажи больше не просто хорошие или плохие. Как думаете, это потому, что мир меняется или кинематограф меняется?
Не думаю, что мир изменился. Скорее всего, мы стали точнее понимать его. Раньше было проще: вы жили в своей стране и не представляли, что на самом деле происходит в другой. Мы — хорошие, соседи — плохие. Соседи считали наоборот. Но сейчас, в эпоху глобализации, мы все связаны и понимаем, что такого быть не может. Когда мы брались за «Изгоя-один», то хотели не только рассказать историю из серии «Звездные войны», но и показать особенности сегодняшнего мира. Знаете, нельзя взять людей и разложить по коробочкам: хорошие — сюда, плохие — туда. Все гораздо сложнее. Мы пытались отразить это в фильме. Получилось, что у каждого персонажа есть какие-то своим проблемы, которые немного разъедают душу. И у них появляется шанс на искупление, шанс сделать все правильно. Пожалуй, об этом и фильм. Не про то, как мы рождаемся со сверхспособностями, а о том, что каждый человек в любой момент жизни может измениться и совершить правильный поступок. Мы же не рождаемся хорошими или плохими. Мы делаем выбор — стать тем или иным. И если в какой-то момент свернул с верного пути, то надо помнить, что есть возможность вернуться обратно и исправиться. А если найдутся дополнительные силы, то еще и мир изменить можно.
Гарет Эдвард на премьере фильма в Лос-Анджелесе / Фото: Getty ImagesМного говорили о том, как вы изменили подход к съемкам во время работы над этим фильмом.
Ну, я бы так не сказал. Хотя... Знаете, наш оператор Грег Фрейзер просто одержим естественным светом. Для него очень важно, чтобы в кадре свет смотрелся естественно. Просто в фильмах освещение ставится особым образом. Актер будет гораздо лучше выглядеть, если его освещать сзади, например. Но выглядеть это будет неестественно. А нам хотелось, чтобы фильм был максимально реалистичным. Поэтому Грег выставлял свет так, чтобы не выделять актеров, а чтобы подсвечивать окружение. Если у артиста свет сзади, то это только потому, что за ним находится окно. Так что мы подсвечивали площадку, выводили актеров на репетиции и бегали за ними с камерами, глядя, как они смотрятся — здесь красиво, а здесь не очень. Получился своего рода танец.
В итоге получился очень интересный микс. Вроде бы картинка современная и в то же время какая-то семидесятническая.
Да, у нас был набор объективов из 1950-х, 1960-х и 1970-х. Они уже некоторое время лежали без дела. Нашли даже объектив, которым снимали «Бен-Гура». В общем, взяли мы эти объективы и накрутили на совершенно новую цифровую камеру, которая снимает в разрешении 4K.
На камеру Alexa?
Да-да, на 65 мм. Впервые ARRI Alexa работала в сотрудничестве с Panavision, которая выпускает объективы, и создала специально для нас новую камеру. Хоть мы и снимали на цифру, но всеми силами старались придать фильму пленочное ощущение на постпродакшене. Несовершенные объективы в нашем случае были использованы намеренно. Потому что с новыми объективами картинка слишком чистая. А нам хотелось, чтобы изображение было... ретро, что ли. Не такое идеальное, как могло бы.
То есть сейчас, когда снимаются фильмы со скоростью 120 кадров в секунду, вы отстаиваете право на ретро? А как же 48fps?
Плохо. Кино смотрится как телепрограмма. Знаете, терпеть не могу эти новые телики, которые выпускают с автоматической настройкой сглаживания изображения. Я в отелях постоянно роюсь в настройках, чтобы выключить эту функцию. Кино смотрится дешево! А у меня фильмы ассоциируются с мечтами. Это такой эпический продукт подсознания, если хотите. Телевидение — это нечто более реальное: новости, спорт...
Гарет Эдвард на премьере фильма в Лос-Анджелесе / Фото: Getty ImagesИнтересно. То есть вы хотели, чтобы фильм был реалистичным, но в то же время считаете, что кино — это мечта.
Да! Потому что хочется верить в мечту. Не хочу, чтобы мечты были реалистично скучными. В этом заключается некое противоречие кинематографа. С одной стороны, у вас сценарий, актеры, освещение, и хочется, чтобы все это было максимально реалистичным, потому что реалистичность эффективнее. Но когда смотришь такого рода картинку в фильме, то мозг ее отвергает, считая фальшивкой. Реальная жизнь вообще скучная. Если взять и снять кино о том, что вы делали за последнюю неделю, то это будет интересно?
Не знаю, но я вот из России полетела в Берлин, смотрела «Кредо убийцы», потом говорила с Майклом Фассбендером, теперь вот с вами тут сижу в Сан-Франциско. Это интересно?
Ладно, неудачный пример! Хотя если мы снимем такое кино про вас, то соберет ли оно много денег?
Если Фассбендер согласится сниматься, то все возможно! Но давайте вернемся к «Звездным войнам». Какая сцена после первого просмотра «Новой надежды» вам больше всего запомнилась?
Кадр из фильма «Звездные войны: Эпизод 4 — Новая надежда»Наверное, когда Люк смотрит на закат двух солнц. Он мечтает, раздумывает о том, чего достиг в жизни. Там нет никаких слов, он не проговаривает свои мысли. Но все равно понятно, что ему хочется улететь отсюда, хочется сделать что-нибудь очень хорошее. И в детстве я всегда считал себя немножко Люком. Я жил с родителями, но идея покинуть дом и отправиться на поиски приключений захватывала меня постоянно. Наверное, все дети об этом мечтают. И Люк не знает, что его ждет самое невероятное приключение. Хотя, знаете, если хорошенько подумать, у него на следующий день происходит очень много всего. Утром он ищет дроида, а вечером уже палит по «Звезде смерти». Не помню, чтобы он спал или ел что-нибудь.
Хм, и правда. Может, он все-таки дроид?
Надо подумать! Все вероятно!
«Изгой-один: Звездные войны. Истории» уже в прокате.
