Вероятно, это первый пермский игровой фильм в постсоветскую эпоху (и второй вообще, после «Ивана Семенова»? Не знаю точно, не скажу). В нем сразу чувствуется атмосфера, дух постсоветского киноандеграунда, энергия поиска своего лица в кино.

И мистическо-интеллектуалистский антураж начала фильма есть своего рода отражение пермской провинциальной интеллигентщины, варящейся в собственном книжно-эстетском соку. Да, до распада СССР Пермь была закрытым городом с весьма неплохим интеллектуальным уровнем населения благодаря концентрации промышленных и оборонных предприятий. В фильме это, безусловно, чувствуется. Как и определенная «окукленность сознания» и нехватка творческих находок в деталях.

А сюжет фильма не самый тривиальный для российской глубинки. Некий Орден засылает в Пермь, город простых тружеников и работяг, суровых и скромных, претендента, который должен пройти испытания. Затем он должен совокупиться с пермской красавицей, а их ребенок должен стать грядущим Мессией. Смысл всего прост: превратить Землю в единый трудовой лагерь, где простые люди живут простой и бесхитростной, гармоничной жизнью. Эдакий пермский вариант платоновского государства, где каждый знает свое место и принимает свой удел как изначальную вселенскую Гармонию.

Гроссмейстер Ордена поручает это задание колоритному графу, отбывающему срок где-то в избушке на заимке, в лесах Урала. Однако Мессир ордена, в коем угадываются черты князя мира сего, в эту глупость не верит. Графу поручена альтернативная задача: взбунтовать мирных и законопослушных пермяков. Дабы подтвердить изначальную порочность и слабость человеческой натуры.

Фильму откровенно не хватает масштаба, доли размаха, в том числе и финансового. Действие в середине начинает несколько провисать, чувствуется ограниченность средств команды кинодеятелей. При этом стоит отметить искренность, определенную подлинность актеров в игре, хотя и некоторую наивность и прямолинейность. Однако в целом выглядит это всё неплохо.

Можно долго гадать, откуда у первого постсоветского по сути пермского фильма оказался оккультистско-интеллектуальный идейный посыл в духе культурного пессимизма. Тайные чаяния ли это загадочной «пермщины» и пермской интеллигенции, или просто творцам напели сюжет некие «кураторы», которые, как ныне известно, курируют все — сейчас не так уж и важно. Факт в том, что до известной степени картина оказалась пророческой в своей оценке человеческой природы. По этому поводу зритель, осмысляющий реальность вокруг себя, может и погрустить, незазорно.

Финальный посыл фильма есть своего рода разочарование в «великих идеологиях» и «великих свершениях». Культурный и общий пессимизм относительно природы человека в целом, не касаясь конкретного человека в частности. «Свобода» = краху добра и торжеству зла? Человек как вид изначально ущербен и слаб? Кто знает, кто знает... Ещё Бердяев, помнится, в своей «Философии истории» веско замечал, что история человечества есть история его неудач.

Первый пермский фильм не порадовал масштабом визуальным и материальным, но отметился масштабом интеллектуальным, желанием хотя бы поставить изначальные вопросы в самом начале той тридцатилетней эпохи, что завершается в наши дни.

По сути первая попытка закрытого уральского миллионника заявить о себе в целом и общем удалась. Вряд ли студия «Новый курс» (кстати, существует и поныне) сняла бы что-то иное по возможностям. Пермская кинотусовка обозначила своё существование в тогдашнем городе заводов и заборов, но пока на этом и завершила попытки. Следующей попытки, значимой для всей России, ждать пришлось аж до десятых годов XXI века (фест «Флаэртиана» все же более локальная и узкопрофессиональная тема). А в те годы фильм стал небольшим, но поводом для гордости местечковой интеллигенции, да и простого люда: «Глядите, мы тоже снимаем кино!». Фильм был одним из первых явлений, что обозначили грядущую «пермскую идентичность». За это ему тоже спасибо. Ах да — и за старую набережную в фильме, на которой проведено столько приятных вечеров в юности.