Основоположникам французского театрального классицизма Пьеру Корнелю и Жану Расину почему-то категорически не везет с экранизациями. Других драматургов из школьных учебников (начиная от древних греков и заканчивая Бомарше с Мольером) переносят на экраны оптом и в розницу, не говоря уже о Вильяме нашем Шекспире со всем его таинственным происхождением и удивительной созвучностью любой эпохе. А вот придворные пииты Короля-Солнца, даром, что при жизни без устали друг с другом конкурировали, три сотни лет спустя оказались нужны только музейным работникам да преподавателям словесности.

В принципе, секрета в том, что кинематограф старательно избегает встреч с любимцами Людовика XIV, никакого нет. Ведь если Шекспир понятен в любой стране и в любую эпоху; комедии, например, Лопе де Веги или Гольдони остроумны и кинематографичны; а античные авторы своими сочинениями воздвигли пьедестал, на котором зиждется все здание современной европейской культуры; то Жан Расин как жил в эпоху просвещенного абсолютизма, так в ней и остался, никуда со своим культурным наследием не переехав. Непонятны его сочинения потомкам. А потому и скучны до ломоты в скулах от зевоты на школьных уроках. Главное же, совершенно неясно – как их осовременить и донести до человека эпохи айфонов и планшетов. Ну, или хотя бы – автомобилей и телевизоров. Разве что пародировать, как попытался сделать французский режиссер Мишель Капюто в фильме «Как мил этот мальчик, убивший отца» с трагедией Корнеля «Сид». Но лучше бы он продолжал снимать порнофильмы, в которых изрядно поднаторел, чем несмешно издевался над классическим сюжетом.

Так или иначе, а ничего лучше, чем отдавать дань памяти придворным драматургам к знаменательным датам у кинематографистов пока не получается. Именно таким «мемориальным» стал и снятый для французского телевидения фильм Жана-Даниэля Верэга, приуроченный к 300-летию со дня смерти Жана Расина. Старательно перенеся на экран пьесу, режиссер даже не пытался придать ей собственную трактовку. Неукоснительно следуя правилу «триединства»: места, времени и действия – Верэг позволил себе разве что чуть сократить длинные монологи, убрав оттуда непонятные без академических комментариев аллюзии на придворную жизнь XVII-го века и отсылки к томам древнеримских историков. Все остальное осталось без изменения, словно пригласив в проект великолепных актеров: Кароль Буке и Жерара Депардьё – режиссер надеялся, что они как-нибудь сами разберутся. Ах, да! Чуть не забыл. Однажды Верэг все-таки позволил себе небольшое отступление от театральной традиции в пользу кинематографа: часть монолога перед решающим объяснением с Береникой Тит произносит внутри себя, а не в несуществующий театральный зал. Да и то, создается впечатление, что для режиссера эта уступка стала результатом долгой внутренней борьбы.

Что же до звезд французского кино, то они с собой бороться не стали, деловито прочитав перед камерой пышные монологи Расина, в пафосности с которыми не смогли бы соревноваться даже тексты начинающих пауэр-металлических групп. А вот эмоции... Ни Буке, ни Депардьё даже не пытались влезть в шкуру своих героев, которые с точки зрения современного человека, «дурью маются» и создают проблему из ничего. Береника на экране даже что-то вроде истерики закатывает, а в финале удаляется с видом: «Да пошли вы все на…», от которого Расин, боюсь, упал бы в обморок, а то и разрыв сердца получил. Депардьё куда более адекватен, оставаясь на всем протяжении действия просто чтецом – а что еще делать актеру, если образ для него чужд и непонятен, а режиссер самоустранился? Вот Жак Вебер в роли Антиоха, безответно влюбленного в Беренику, добавил своему образу толику жизни, отчего его герой запоминается куда больше главных протагонистов. Зато его трактовка откровенно диссонирует с прочими, что не добавляет картине целостности.

Впрочем, как иллюстративный материал к музейной коллекции экранизация Верэга вполне адекватна. Знаменитые актеры, красивые декорации, бережное отношение к классическому тексту – думаю, что французские школьники с куда большим интересом посмотрят на уроке этот фильм, чем будут через силу читать малопонятный текст давно умершего поэта. Опять же и поспать можно… Тем же, кто хочет узнать, что можно сделать с «замшелой» классикой при наличии таланта остается посоветовать обратиться к творчеству Михалиса Какоянниса и его «еврипидовской» трилогии. Продюсерам же – пореже отмечать в календаре памятные даты. Творчество «по расписанию» обычно дает весьма сомнительный результат.