В российский и мировой прокат вышел фильм про Америку, в которой происходит аннигиляция государства гражданской войной. Пророчества английского режиссера толкует Станислав Зельвенский.
Станислав Зельвенский
Критик Кинопоиска
В Америке вновь бушует гражданская война. Парадоксальный союз Техаса и Калифорнии — так называемые Западные силы — наступает на Вашингтон, где в Овальном кабинете забаррикадировался президент-узурпатор (Ник Офферман). Бывалый дуэт фотожурналистки Ли (Кирстен Данст) и репортера Джоэла (Вагнер Моура) отправляется на машине из Нью-Йорка в бывшую столицу, чтобы успеть, если повезет, взять у президента интервью, прежде чем его расстреляют. С ними увязываются пишущий ветеран из The New York Times (Стивен МакКинли Хендерсон) и совсем юная фанатка Ли по имени Джесси (Кейли Спейни) с папиным «Никоном».
Хорошая тема — половина успеха для фильма, и Алекс Гарленд («Из машины», «Аннигиляция», «Род мужской») любит высказаться на злобу дня, будь то искусственный интеллект или мужские недостатки. Это не значит, что он конъюнктурщик, кстати. Может быть, просто читает газеты и много думает. Так или иначе, взгляд рефлексирующего британца оказался направлен на Соединенные Штаты Америки и плачевное будущее демократии. В российском прокате «Гражданскую войну» переименовали в «Падение империи» не только, наверное, из геополитического злорадства, но и в качестве отсылки к популярной трилогии с Джерардом Батлером, что забавно — в финальном отрезке картины Гарленд действительно заглядывает на батлеровскую территорию, но, излишне уточнять, с прямо противоположными намерениями.
Детали случившегося в Америке автор пижонски умалчивает, но в общих чертах все понятно. Президент, настолько ничтожный, что его имя в фильме ни разу не звучит, ущемлял гражданские свободы и посмел (где такое видано!) остаться на третий срок. Ник Офферман, который проводит на экране буквально пару минут, настаивает, что его герой не срисован с Трампа (или Рона Суонсона), но важно, разумеется, не то, что говорят актеры в интервью, а что подумают зрители. Короче говоря, страна взбунтовалась, развалилась, штаты переделились по интересам (упоминается, скажем, Флоридский альянс, видимо, объединивший курортников), брат идет на брата. Милая, какая-то родная деталь: многие добропорядочные американцы пытаются делать вид, что ничего особенного не происходит, несмотря на канонаду за речкой.
Фильм напоминает, с одной стороны, все постапокалиптические роуд-муви про зомби и прочие напасти (Гарленд, как известно, сценарист «28 дней спустя»). Если бы Маура и Спейни остались вдвоем, это была бы просто точная копия «Одних из нас» (даже Офферман на месте). Вереницы брошенных автомобилей, трупы на лужайках, хмурые мужички в штатском, но с автоматическими винтовками.
А с другой стороны, вспоминается богатая традиция фильмов про военкоров — от «Полей смерти» и «Года опасной жизни» до какого-нибудь «Под огнем». После Второй мировой действие обычно происходило в экзотических странах, но какая в принципе разница. Посиделки в баре отеля, адреналиновая беготня под пулями ради телеграммы в редакцию, уроки профессионального цинизма, но и внезапного идеализма, преподанные новичку. Когда опытный фотокор принимает ванну, ему всегда мерещатся горящие тела, вдовы и сироты.
Из двух заезженных вдоль и поперек пластинок Гарленд неожиданно много внимания уделяет второй. Ли видит в Джесси молодую себя и стремительно передает ей даже больше, чем собиралась. От лирических черно-белых фоточек та буквально за пару дней переходит к кадрам, которые (по идее нам их почти не показывают) выглядят как скриншоты из Call of Duty. Стоит ли хорошая фотография чужой и потенциально своей жизни? Должен ли фотограф бросить камеру и всех спасать? Зачем режиссер роется во всех этих старинных вопросах, становится понятно, когда ближе к концу вырисовывается генеральная концепция фильма: медиа не герои, а отчасти жертвы, отчасти соучастники происходящего.
Чтобы прийти к этому сакраментальному выводу, нам вместе с журналистами придется преодолеть довольно длинный путь под нарочито не подходящий случаю плейлист за кадром. Перестрелки сняты и озвучены здорово — если бы Гарленд не считал это ниже своего достоинства, он мог бы поставить первоклассный чистый экшен. И есть на редкость напряженная (хотя в итоге глуповатая) сцена с Джесси Племонсом, мужем Данст, играющим одного из людей с оружием на пути наших героев.
Но в остальном у фильма неожиданно, учитывая сюжет, комнатная температура. Персонажи нужны Гарленду лишь затем, чтобы проиллюстрировать его мысли, и как только кто-то из них выходит из кадра, мы мгновенно о нем забываем. Так происходит даже с Ли, которая сперва кажется главной героиней, но со временем куда-то теряется. Иначе говоря, нам в общем-то все равно, что с ними произойдет. Что может быть хуже?
Да и что касается мыслей, Гарленд идет не сильно дальше, чем «гражданская война — это плохо», и заканчивает (кажется, от безысходности) сомнительной нигилистской шуткой. Недавний «Оставь весь мир позади» был поинтереснее. Да и фильмы Джона Карпентера про побеги из Нью-Йорка и Лос-Анджелеса были поинтереснее. Гарленд вытравливает из сценария почти все специфически американское, за исключением топонимов; все то же самое могло бы происходить во Франции или, страшно сказать, России.
Но тогда к чему этот разговор? Для притчи слишком злободневный, для памфлета — слишком абстрактный. Фильм неплохо бы смотрелся еще лет десять назад, но сегодня можно только пожать плечами — в любом выпуске новостей больше не только правды, но и драмы.
